Черный ангел - Варвара Клюева

- По-моему, будет лучше, если вы нам все расскажете, - заметила Надежда, наблюдая, как он жадно пьет. - Пусть мы ошиблись насчет Ирен, но ведь это вы отравили того парня, правда? По нелепой случайности. Он зашел, заговорил с вами, попросил сигарету, а вы были погружены в свои мысли и, протягивая ему портсигар, совершенно забыли о яде, так?

- Нет. - Базиль помолчал. - Не совсем. Я остолбенел, когда увидел его. Сигареты протянул автоматически, это верно. Но сразу же вспомнил насчет цианида. И ничего не сделал.

- Почему?! - хором воскликнули Эдик и Надежда.

- Я его боялся. Это долгая история. И фантастическая. Боюсь, я не сумею толком ее рассказать. Я не мастак говорить.

- Ничего, спешить некуда, - подбодрила его Надежда. - А ваши ораторские способности, вернее, их отсутствие, нас не смущают.

- Ладно, - смирился Базиль. - Наверное, нужно начать с моей жены...

Красноречием он действительно не отличался, но его история была красноречива сама по себе. Рассказанная скупыми неловкими фразами, почти назывными предложениями, перечисляющими только факты - никаких оценок, никаких акцентов на личных чувствах, - она производила сильное впечатление. Воображение Надежды, не стесненное навязанными рассказчиком видением, определениями и метафорами, дорисовало то, о чем Базиль умолчал. Картина получилась страшной.

Жена Базиля была потрясающей красавицей. И потрясающей стервой. Она беззаветно любила себя, а также тряпки, рестораны и светские развлечения. И все. К родной дочери она всегда относилась, как к обузе, досадной помехе. К мужу как к печатному станку для тиражирования денег, но отвратительно устаревшему станку, то и дело выходящему из строя. Именно жена вынудила Базиля, не имевшего склонности к предпринимательству, заняться бизнесом. Сначала он арендовал в типографии списанное печатное оборудование, принимал заказы на всякую мелочевку, типа рекламных листовок и стихотворных сборников, издаваемых за счет авторов. Потом приятель-газетчик уговорил его выпускать листок рекламно-развлекательного характера. Как ни странно, дело у них заладилось - газету неплохо раскупали, рекламодатели понесли к ним свои объявления, объем пришлось увеличить. Конечно, по московским меркам, богачом Базиль не стал, но по тамбовским считался вполне состоятельным человеком. Однако жена его никак не желала этим удовлетвориться. День за днем она изводила Базиля скандалами, предъявляла немыслимые требования. Он давно не испытывал к ней добрых чувств, но разводиться не хотел. Из-за дочери. Мать обращалась с девочкой, как с назойливой собачонкой, только что ногой не отпихивала, но девочка все равно ее любила - уму непостижимо почему.

Потом Базиль узнал, что Юлия наставляет ему рога, и терпение его лопнуло. Он подал на развод. У него не было сомнений, что жена без разговоров уступит ему дочь - девочка никогда ее не интересовала. Наивный! Разумется, эта хитрая жадная гадина не собиралась выпускать из рук такое замечательное средство воздействия на любящего папашу. Разыграв в суде целую драму, она без труда добилась решения в свою пользу - дочь оставили с ней. Девочка стала орудием ее мести, предметом нескончаемого и беззастенчивого шантажа. Бывшая супруга не постеснялась заявить Базилю, что ее отношение к дочурке будет целиком и полностью зависеть от тех сумм, которые он будет отстегивать им на содержание. Деликатная нервная система Юлии приходит в полное расстройство, когда она не в состоянии удовлетворить какую-либо из своих потребностей, и это расстройство может отразиться на девочке самым плачевным образом.

Базиль чуть не удавил ее тогда. Только пронзительный крик прибежавшей на шум Светланы заставил его отнять руки от горла шантажистки. Потом желание убить жену накатывало на него всякий раз, когда они виделись. Но Базиль понимал, какая судьба ждет Светика, если он уступит своей навязчивой идее, и боролся изо всех сил.

Он свел свои расходы к минимуму и отдавал жене почти все заработанное. Когда она намекнула ему, что этого мало, продал свою долю в газете и принял предложение владельца крупного холдинга, пригласившего его в Москву на должность директора рекламного агентства. Но и директорская зарплата, и обещанные десять процентов прибыли не могли утолить растущие аппетиты его бывшенькой. Деньги, полученные от нового совладельца газеты тоже, быстро иссякли. Базиль лихорадочно, но безуспешно искал другие источники дохода.

И тогда судьба показала ему зубы - то ли в улыбке, то ли в хищном оскале.

- Помнишь, Эдик, летом тут неподалеку взорвались и сгорели две машины? В ту ночь я приехал из Тамбова. Хотел переночевать здесь, но не смог заснуть. Решил отоспаться дома. Метро еще не открылось, я пошел пешком - хотел прогуляться. Дошел до поворота, и тут рвануло. Совсем рядом. Меня подбросило и шмякнуло об забор. Ударился спиной так, что дышать не мог. А сверху еще какой-то мешок упал - прямо на грудь. Я отключился. Открываю глаза - перед носом кожаный рюкзак. Один ремень оторвало, и верх съехал в сторону, а внутри - пачки долларов. Я спихнул рюкзак с груди, попробовал сесть и не смог. Больно. Повернул голову, вижу машины горят, вокруг обломки. И какой-то тип идет со стороны реки. Идет быстро и что-то высматривает. На кусты в мою сторону смотрит. Я сразу понял, что он рюкзак ищет. Найдет, и меня прикончит. А убежать я не могу. И защититься не могу. Пошарил рукой вокруг. Думаю: мне бы хоть камень какой. А рука провалилась. Под забором дыра была - видно, собаки прорыли. Я с перепугу эту дыру за пять секунд расширил. Вполз туда, рюкзак за собой втянул. И обратно земли нагреб, чтоб дыру не было видно. Потом осмотрелся - впереди подсобка какая-то, а между ней и забором - просвет. Узкий, меньше метра. Я туда заполз, закрылся какими-то картонками и вырубился. До ночи там пролежал, потом снова через дыру вылез.

Деньги я спрятал на работе, в подпольном сейфе. Им давно уже не пользуются с тех пор, как с налоговой договорились. А ключ мне бывший директор передал. На всякий случай. Вот и пригодился.

- Сколько же денег там было? - спросил ошеломленный Эдик.

- Двадцать пачек. Стодолларовых.

Геша присвистнул.

- Две килотонны?! Да иди ты! - не поверил Эдик.

- Извини, показать не могу. Я их перепрятал. После того как... В общем, недавно. Я сразу решил - не буду их трогать, пока все не утрясется. Может быть, год, если выдержу. А потом откуплюсь от Юлии и заберу к себе Светика. За это время те, кто их ищут, наверное, смирятся с потерей.

- Но тебя же никто не видел! Как они могли тебя вычислить?

- Начали бы шарить по округе, искать тех, кто внезапно разбогател. То есть... они так и сделали, без всяких "бы". Тот тип... ну, которого я...

- Ты хочешь сказать, что именно он крутился тогда у взорванных машин?

- Да. Я его сразу узнал. Хотя, когда он вошел, в холле было уже довольно темно. Поэтому он и не заметил, что со мной творится. А я просто оцепенел. Он несет какую-то чушь - про свой больной зуб, про ограбление офиса его знакомого, про мой значок с голограммой...

- Значок! - рявкнул Эдик. - Так вот почему Ирен знала, что убитый разговаривал с кем-то из наших! - Он повернулся к Надежде. - У нас, среди рекламных фирм в ноябре проходила выставка. Мы к ее открытию сделали несколько оригинальных значков, чтобы выделяться из толпы. Они очень привлекают к себе внимание, прямо завораживают игрой света. Выставка закрылась как раз в начале той недели, когда появился труп. Значки мы еще не сняли... Кстати, носили их не все - только директора фирм и менеджеры, работающие непосредственно с клиентами. Я, Энн, Джованни, Альбинка, Базиль, Полин, и Эжен. То есть упоминание значка здорово ограничивало круг подозреваемых. Не понимаю, почему Ирен ни словом о нем не обмолвилась?