The Founding of Modern States New Edition - Richard Franklin Bensel

вместе с отрядами Национальной гвардии вторгся в Тюильри и попытался физически захватить королевскую семью.

 

Луи и его семья были доставлены в Законодательное собрание, где впоследствии были заключены в тюрьму.

Без короля конституция была недействительна, и собрание немедленно приступило к организации выборов нового законодательного органа, который должен был разработать новый документ. Этот новый орган, Национальный конвент, собрался 20 сентября 1792 г. и на следующий день упразднил монархию. Теперь якобинцы превосходили жирондистов с относительно небольшим перевесом (примерно 215 против 150), но баланс сил удерживали почти 400 неприсоединившихся депутатов. Одна из самых насущных задач управления заключалась в том, чтобы избавиться от Людовика XVI. После длительного обсуждения альтернативных вариантов Национальный конвент принял решение предъявить королю обвинение и отдать его под суд. Однако это решение оказалось гораздо более сложным, чем могло показаться на первый взгляд.

С одной стороны, в конституции 1791 г. прямо говорилось, что "личность короля неприкосновенна и священна". Если конституция должна была соблюдаться, то судить короля можно было только в том случае, если он отрекался от престола. Конституция действительно предусматривала три способа отречения от престола: отказ присягнуть на верность конституции, внутренний мятеж против правительства или эмиграция из Франции и отказ вернуться. Людовик XVI не совершил ни одного из этих действий и, следовательно, формально был свободен от суда и наказания. С другой стороны, король (и его двор) явно участвовал в изменнических заговорах против правительства.203 Чтобы привлечь короля к ответственности, депутатам пришлось разрубить гордиев узел. С этой точки зрения некоторые (в конечном счете, большинство) депутатов искали убежища в формальности судебного процесса, который сам по себе был нелегитимным и граничил с фарсом. Другие хотели разрубить узел начисто, без двусмысленности и политической диссимуляции, сопутствующих судебному процессу, который, по сути, был неконституционным.

Так, 13 ноября Луи де Сен-Жюст, которого впоследствии прозвали архангелом террора, осудил короля с судом или без него.

[Некоторые говорят], что короля надо судить как простого гражданина; а я говорю, что короля надо судить как врага... Я не вижу середины: этот человек должен царствовать или умереть... Людовик - чужак среди нас; он не был гражданином до своего преступления... Он еще меньше гражданин после своего преступления... Людовик вел войну против народа; он побежден. Он - варвар, он - иностранный военнопленный ".

 

3 декабря 1792 г. Робеспьер также резко осудил саму идею судебного процесса, тем самым недвусмысленно признав шаткость основ самой революции.

 

Луи нельзя судить, он уже осужден. Он осужден, иначе Республика не безупречна. Предложение предать Людовика XVI суду, каким бы то ни было образом, - это шаг назад к королевскому и конституционному деспотизму; это контрреволюционная идея, потому что она ставит на скамью подсудимых саму Революцию. Ведь если Людовика все же можно отдать под суд, то Людовика можно и оправдать; он может быть невиновен. Вернее, он считается таковым, пока его не признают виновным. Но если Людовика оправдают, если Людовика можно считать невиновным, то что же станет с Революцией?

 

Революция, конечно, написала конституцию, в которой королю отводилась важная роль. А затем, что можно трактовать только как действия, противоречащие этой конституции, революция свергла и заключила короля в тюрьму. Постоянной в этих и других действиях была не конституция (как страстно желали жирондисты), а народная воля, представляемая в первом случае как вся полнота французского народа (проявляемая в актах собрания), а во втором - народ Парижа (проявившийся в народном вторжении в Тюильри). Именно народная воля, а также революция, по мнению Робеспьера, будут подрываться презумпцией невиновности в суде над королем. Как писал Жорж Дантон Шарлю Ламету, дворянину, симпатизировавшему революции и эмигрировавшему в Германию после 10 августа: "Можно ли спасти короля, которому предъявлено обвинение? Когда он предстает перед своими судьями, он уже мертв".

Хотя король уже был виновен до начала процесса, он еще не был "мертв". 15 января 1793 г. депутаты приступили к голосованию по вопросу о виновности или невиновности короля. Некоторые из 749 депутатов отказались от вынесения приговора, но, тем не менее, 693 депутата проголосовали за обвинительный вердикт. Предложение о вынесении приговора на всенародный референдум было отклонено 424 голосами против 283. В восемь часов вечера 16 января Национальный конвент приступил к голосованию по вопросу о том, как следует наказать короля. В течение последующих тринадцати часов 721 депутат один за другим поднимался на трибуну, чтобы объявить свой голос. Голосовавших за смерть было большинство, но подсчеты осложнялись тем, что некоторые депутаты так или иначе квалифицировали свои голоса. Если 361 депутат проголосовал за казнь короля без оговорок, то еще три десятка депутатов, в остальном выступавших за смертную казнь, просили отсрочки или предполагали возможность отсрочки. Противников смертной казни было 321. Филипп Эгалите (бывший Луи Филипп), герцог Орлеанский и двоюродный брат короля, был одним из тех, кто проголосовал за отправку Людовика XVI на гильотину.

21 января 1792 г. войска Национальной гвардии выстроились по обеим сторонам улицы, когда Людовика XVI выводили на площадь Революции. После того как голова Людовика XVI была извлечена из корзины и поднята так, чтобы народ мог ее видеть, палач стал продавать толпе части одежды короля, локоны его волос и другие сувениры. Тело короля было помещено в дешевый деревянный кофр с головой между ног и засыпано негашеной известью, чтобы оно быстро распалось.

 

 

 

 

 

От падения жирондистов до Наполеона

 

Суд и казнь царя имели несколько важных последствий. Во-первых, были серьезно подорваны дипломатические отношения между революционным режимом и иностранными державами. Например, британское правительство теперь считало, что революция стала "явлением неудержимого варварства и иррациональности, которое делает все дальнейшие обсуждения спорными". Те монархии, которые номинально находились в мире с режимом, отозвали своих послов. Даже посол Соединенных Штатов Америки, самой известной братской республики, подумывал о возвращении на родину. С казнью короля страна также бесповоротно стала республикой "косвенно, не из суждений, основанных на теории и формально изложенных, а потому что революционная Франция, которая ради собственной безопасности свергла Людовика XVI, теперь должна была управлять сама собой". Революционная республика отныне должна была полностью опираться на свои собственные легитимные символы и логику.

Хотя эти последствия были значительными, влияние на политику внутри революционного сообщества было еще более важным. Несмотря на разделение голосов, жирондисты в непропорционально большой степени как поддержали проведение народного референдума по вопросу о виновности короля, так и выступили против его казни. Поддерживая народный референдум, они ссылались на Руссо, утверждая, что только всенародное голосование, в котором участвуют