Отыгрывать эльфа непросто #1-#3 - Леонид Владимирович Кондратьев

уравновешенном состоянии. Таким образом, для увеличения КПД обряда есть два пути — либо использовать длительные пытки для достижения нужной степени дестабилизации энергетических оболочек ауры, либо с самого начала использовать более качественный материал — в частности, сумасшедших».

Тихо помянув ректора ласковым, незлым словом, я высказался сквозь зубы тирадой со следующей смысловой нагрузкой: «Блин, я думал, что хоть вторая половинка моего „я“ избежала в свое время промывания мозгов в вузе или хотя бы обучение там не было таким же муторным. Ага, щщаз! А ведь как хорошо в фэнтезийных книжках пишут. Не учеба, а один только праздник — маши себе волшебной палочкой и заклинания длиной максимум в два слова разучивай. А на самом деле — такое же мозговыносительство, как термех и матан».

Ну да ладно. Взял в руки карабин, отсоединил штык, тщательно почистил его, воткнув пару раз в землю и воспользовавшись для протирки начисто формой пленника. Открыл затвор и, сунув любопытный нос в магазин, увидел там фигу. Закрыл затвор. После чего тихо положил карабин на землю, ибо минутное нерациональное желание выкинуть этот агрегат подальше все же удалось придушить в зародыше. Кстати, очень жизнеутверждающее выражение, и возникающий в разуме образ — вполне в духе канонических дроу. Видимо, все же на этой грешной земле не обошлось без присутствия нас — таких добрых и пушистых. Хотя — если вспомнить прожитую допопаданскую жизнь обычного хуманса и телевизионные выпуски новостей (особенно про оказание различнейшей «гуманитарной» помощи в поддержке демократии — этим у нас как раз парочка стран профессионально страдала), то, сравнивая, понимаешь, что средневековые методы дроу меркнут перед торжеством демократии на старушке Земле. Ведь как? По меркам Фаэруна, пара тысяч трупов — это уже стра-а-ашная резня. А на Земле? Да в мое время, если я правильно помню, от голода ежедневно тысячи три-четыре умирало — и ничего, никто панику не поднимал…

Со следующим клиентом мне не особенно повезло: во-первых, он был в сознании, во-вторых, вооружен пистолетом-пулеметом. Наверное, тем, который был у их командира. И к тому же он оказался буйным, очень буйным. Во всяком случае, за мой человеческий отрезок жизни я никогда не видел буйных сумасшедших, а вот тут удалось. Кстати, не особенно красивое зрелище. Мне даже интересно стало: что это с ними со всеми случилось? Вроде я их только одну ночь посещал, да и то максимум на два часа. Леший, что ли, глумился? Так зачем? Ну да ладно.

Посмотрел я на это чудо, скачущее по поляне с пеной из оскаленной пасти, — по-другому назвать не могу. И решил не связываться. Тут, думается, одновременно сработали смесь брезгливости и нормальное человеческое опасение за свою шкурку: черт его знает, вдруг у него еще патронов вагон?..

Но, отойдя буквально на пару шагов, остановился…

Тогда же

Ссешес Риллинтар

Танец, позвольте пригласить вас на танец. Танец огня и стали. Танец в темноте.

Переливом клинка скользить по поляне, уворачиваясь от нелепой тарахтящей громыхалки в руках хуманса. Шаг… Взгляд… Еще шаг… Впившиеся в руку, держащую оружие, когти… Поворот… Рывок… Удар… Удар нелепой, скомканной фигурки человечка о мягкую, но вместе с тем моментально ставшую твердой болотистую почву… Тихое шипение выбитого из легких воздуха и разочарованное рычание темной тени, только что закончившей стремительный танец… Так быстро и вместе с тем банально! — Первый неловкий поцелуй — поцелуй jalil Elghinn, оборванный из-за своей банальности и отсутствия настоящего чувства… Стремительный росчерк вставляемого в ножны клинка и негромкий бряк презрительно отброшенного в кусты шмайсера.

Хуманс… только он мог так испортить танец, танец с прекраснейшей и загадочной jalil Elghinn. Дева — дева Смерть, иногда бросающая загадочный, зовущий взгляд из темноты на танцора, посмевшего предложить ей танец, танец смерти. Прости меня…

Тогда же

Старшина Дроконов Валерий Сергеевич

Через час старшина начал потихоньку замерзать. От болота тянуло сыростью и непередаваемым запахом гнили. Плети ночного тумана медленно вставали над топью. Еще раз передернувшись от холода, энергично потер плечи и устремил взгляд на сооруженный вчера плот, ведущий к верхушкам камней, скрытых ночной тьмой. Золотистые сосновые бревна, подсвеченные яркой луной, резко выделялись на темном ковре болотных трав. Ветра не было, и поэтому струи тумана, ветвящиеся в воздухе, выглядели застывшими. Вдруг, буквально на секунду, с противоположной стороны топи раздался тихий вскрик. Внимательно присмотревшись, Сергеич увидел несколько фигур, медленно приближающихся к плоту. Из этой троицы знакомой старшине показалась только последняя, вооруженная луком и ножом. Идущие впереди две фигуры выглядели странно, но через несколько минут, когда они приблизились, странности прояснились. Старшина впервые видел таким необычным образом связанных людей. Перехваченные несколько раз почти невидимыми нитями, о наличии которых он догадался только по следам, оставляемым ими на телах пленных. Особенно его удивили семенящая походка, неестественно закинутые назад головы и осанка, которая обычно бывает, если проглотить хороший лом. По мере приближения на белеющих в темноте под светом луны телах Сергеич рассмотрел тонкие черные шнуры, хитроумным способом связывающие пленных. Подобный шнур он видел у командира — его использовали для ремонта самолета. Тогда старшина думал, что разорвать такой тонкий шнурок не составит никаких проблем, но попытка проверить это на практике с треском провалилась — он чуть не порезал себе руки. Так что сейчас он примерно представлял, какие ощущения испытывают немцы, а ведь это действительно были они — о чем говорили остатки измазанной грязью формы, четко видимой в серебре лунного света.

Подгоняя пленных уколами клинка, командир вел их по наплавному мосту в сторону круга камней. Медленно переваливаясь на бревнах нелепой семенящей походкой, немцы приближались к сердцу болота. Шаг. Еще шаг. И вот первый из них, чуть пошатнувшись, но все же сохранив равновесие, переступил с одного настила на другой. Второй. Спустя полминуты на круглом настиле находилась уже вся троица.

От любопытства и внезапно проснувшегося предвкушения причастности к тайне Сергеич буквально высунулся из кустов, впрочем, при этом он не забыл аккуратно придержать тугие, неподатливые ветви. Чтобы не шелохнулись и, зашуршав, не выдали командиру незапланированного участника событий.

Впрочем, как ни высовывался, как ни всматривался, многого все равно не увидел — слишком неудобный ракурс и большое расстояние для наблюдения ночью. Вот знал бы он заранее — забрался бы на эту ольху и тогда бы точно все видел. Но, как говорится, хорошая мысля, сами знаете, когда приходит. Пока старшина предавался сожалениям и рассматриванию недостижимой сейчас площадки для наблюдения, со стороны камней начал доноситься тихий и вместе с тем пронизывающий все тело гул. Гул,