Галактический шеф-повар - Джеймс Уайт

Вдруг Гурронсевас понял, что бригада врачей ничего не знает о своем пациенте, кроме того, что они могли увидеть с помощью своих сканеров, и неплохо было бы выяснить, как он получил травмы. К тому же тем самым он мог перевести разговор в более безопасное русло. Вемарцы торопливо, негромко переговаривались, и судя по тем нескольким словам, которые уловил и перевел транслятор Гурронсеваса, враждебность по отношению к нему немного улеглась. Можно было рискнуть задать вопрос.

— Если вас не затруднит и не огорчит мой вопрос, — осторожно проговорил тралтан, — не могли бы вы рассказать мне, как именно Критхар получил раны?

Вопрос явно не вызвал никаких затруднений. Охотница по имени Друут, заменившая раненого вождя, принялась описывать, как все случилось. Рассказывала она подробно, ее повествование изобиловало мельчайшими, зачастую весьма красочными подробностями.

Гурронсевас слушал Друут, и ему начало казаться, что вемарка хочет оправдаться за весь отряд.

Вскоре после заката на тридцать третий день самой неудачной охоты, какую только могли припомнить вемарцы, они набрели на след взрослого твазаха и нескольких детенышей. Следы вели по топкому берегу реки к расположенной неподалеку пещере на склоне холма. Следы взрослого зверя были неглубокими, что говорило о том, что он либо недоросток, либо плохо ест. Но вряд ли он был так же слаб, как охотники, а это значило, что встреча с ним для вемарцев грозила опасностью. А поймать и убить зверя должен был Главный охотник Критхар, супруг Друут.

В далеком прошлом, как о том было написано в древних книгах, твазахи умели лазать по деревьям и питались растениями, как и более мелкие животные, но потом научились нападать на все, что двигалось, и пожирать свои жертвы, независимо от их размера, включая и вемарских охотников, на которых твазахи нападали исподтишка. Этот твазах мог быть особенно опасным, так как явно был голоден и вдобавок скорее всего являлся самкой, которая бы ни перед чем не остановилась, защищая своих детенышей. Однако от перспективы заполучить целое семейство твазахов охотничьи страсти разгорелись, и Критхару не удалось отговорить сородичей от этой затеи.

Друут хорошо понимала своих товарищей. Они уже так долго охотились, но добыли только маленьких, жалких грызунов да крупных насекомых. Время от времени кто-нибудь тайком покидал стоянку и уходил в лес, чтобы найти хоть немного плодов, ягод или кореньев и набить ими желудок. Если один вемарец при этом замечал другого, то делал вид, что смотрит в другую сторону. А тут вдруг они почувствовали себя настоящими охотниками, храбрыми и гордыми, которым по закону полагается есть мясо.

Склон холма оказался крутым и каменистым. У его подножия все было усыпано острыми камнями. Охотники взбирались к пещере, хватаясь за чахлые кустики. Твазах бы на таком склоне удержался, а вот вемарцам приходилось туго. Приходилось взбираться по одному, друг за другом. Друут следовала за Критхаром по узкому карнизу, ведущему к пещере. Добравшись до входа, они вдвоем, еле удерживаясь на карнизе и изо всех сил балансируя тяжелыми хвостами, растянули ловчую сеть.

Остальные охотники были настолько уверены в успехе предприятия, что принялись собирать хворост и устанавливать коптильню, где собирались обжарить недоеденное мясо.

Стараясь не шуметь, Критхар и Друут завесили сетью отверстие пещеры, зацепив ее края за кусты или острые камни. Затем они встали по обе стороны от пещеры и принялись громко кричать.

Они ждали с копьями наготове. Вот-вот должна была вылететь свирепая твазашка и угодить в их сеть, но она почему-то не появлялась.

Время от времени они переставали кричать и швыряли сквозь ячейки сети камни. Камни громко стучали по полу пещеры, но самка не появлялась, только изредка повизгивали детеныши да слышался басовитый рык матери. Охотники нервничали, голод мучил их, и довольно скоро они стали осыпать Главного охотника и его подругу тяжкими оскорблениями.

— Ничего не получается, — сердито проговорил Критхар. — Надо мной уже смеются. Помоги мне поднять нижний край сети, и я заберусь в пещеру. Только осторожнее, чтобы сеть не упала.

— Сам будь осторожнее, — посоветовала мужу Друут, но негромко, чтобы ее не услышали внизу. — Им там легко ругаться, их ноги и хвосты — на ровной земле. Критхар, нам не впервой голодать. Может, помучиться еще несколько часов, пока твазахи снова соберутся на водопой.

Критхар так же негромко ответил жене:

— Так мы долго не продержимся. У меня уже ноги затекли, а если я пошевелюсь, чтобы размять их, я съеду вниз по склону. — Затем он добавил властным голосом Главного охотника:

— Эй вы, внизу! Подбросьте-ка сюда немного хвороста и зажженный факел. Раз их шум не пугает — спугнет дым.

Друут осторожно приподняла сеть, и Критхар подсел под нее так, что снаружи остался только один хвост. Твазашка продолжала угрожающе рычать, а детеныши негромко взлаивали — похоже, возились и играли друг с другом. Огонь разгорелся, и Критхар сообщил жене, что его глаза привыкли к темноте. Он увидел, что пещера оказалась глубже, чем он предполагал, что она уходила вверх, после чего резко уводила вправо, так что зверей от входа разглядеть не мог, но теперь мог точно определить, что лают детеныши потому, что напуганы. От стелившегося по полу дыма глаза Критхара слезились, и он вообще перестал что-либо видеть. Он начал осторожно пятиться, чтобы вылезти из пещеры.

Только потом Друут поняла, что стихшее на миг рычание следовало счесть предупреждением, но зверь появился из клубов дыма бесшумно и так стремительно! Твазашка бросилась на Критхара прежде, чем тот сумел выставить перед собой копье, и принялась терзать его грудь острыми когтями.

Происходи сражение на открытой местности, твазашку можно было сбить с ног метким ударом хвоста, но в тесноте у входа в пещеру Критхар мог только отчаянно отталкивать разъяренную самку руками, а руки у него уже были изранены и кровоточили. Он осторожно отступил к карнизу на склоне, где Друут могла пустить в ход свое копье, но шагнул неудачно.

Ноги Критхара запутались в сети. Он потерял равновесие, и вот они вместе с твазашкой покатились сначала по карнизу, а потом, обернутые сетью, вниз по склону. К тому времени, когда к ним подбежали остальные охотники, твазашка была раздавлена весом более тяжелого вемарца, но и Критхар был не в лучшей форме. Все думали, что он долго не протянет. Но он выжил, а пока он был жив, он оставался Главным охотником, потому что таков был закон.

Мертвая твазашка оказалась больна. Ее измученное голодом тело покрывали язвы, так что вряд ли ее можно было съесть без опасения за здоровье. Охотники, конечно, были измучены непрестанным голодом, но все же поступили так, как им велел Критхар, — бросили убитую твазашку. Некоторые, правда, принялись твердить, что можно было выпотрошить зверя и съесть внутренности, не затронутые болезнью, но их никто не стал слушать.

Кроме того, Критхар приказал сородичам немедленно прекратить охоту и возвращаться в город, захватив пятерых живых детенышей. Охотникам и раньше приходилось ловить детенышей этого зверя, но прежде их ловили и убивали по одному, а не всех вместе, да еще и в логове. Впервые за немыслимо долгое время у вемарцев появилась возможность изловить столько детенышей твазаха, доставить их в город и, превратив в стадо, вырастить.