Магия объединяет (ЛП) - Илона Эндрюс

внизу, отделенный от основного этажа стеклом. Сейчас он сидел там, одетый в джинсы и футболку с длинным рукавом, его стол был завален бумагами. Его дверь обычно была открыта, и наемники сновали туда-сюда. Обычно Кристофер также зависал в офисе или где-нибудь на этаже Гильдии, читая книгу за столом у кои или разговаривая с Клерком, в зависимости от того, как он себя чувствовал. Мэгги свернулась калачиком в своей маленькой плюшевой кроватке в кабинете Барабаса, но я не видела никаких признаков Кристофера.

Если бы я была крылатым богом ужаса, где бы я была?

Я взглянула вверх. Высоко наверху, на массивных опорных балках, прямо под недавно установленным потолочным окном, сидел мужчина, его правая нога была согнута, левая свисала вниз, в руке он держал книгу. У него не было крыльев, но его волосы были знакомо белыми. В течение нескольких месяцев Барабас заботился о Кристофере. Теперь Кристофер охранял Барабаса.

— Как поживает наш почетный гость? — спросил Кэрран достаточно громко, чтобы все услышали.

— Дела идут отлично, — крикнула Киана, худощавая темнокожая наемница лет тридцати. — Мы получили его деньги час назад.

— И сколько мы заработали чистоганом? — спросил Кэрран.

— Гильдия получила два миллиона девятьсот пятьдесят восемь тысяч шестьсот тридцать три доллара и шестьдесят центов, — ответил Барабас из своего офиса.

— Еее! — Кэрран потряс кулаком.

Гильдия разразилась радостными криками. Я тоже возликовала. Он давал им почувствовать, что все они победили, превращая их в единую силу, а они понятия не имели, что он это делает.

— Почему сумма такая странная? — пробормотала я.

— Мы оценили его на вес золота, — сказал Кэрран. — Получилось бы больше, но Роланд выпускал из него кровь и морил голодом, а ему нужно много еды, иначе его организм начинал пожирать сам себя.

— Где ты его прячешь? — спросила я.

— Третий этаж, старая архивная комната, — сказал Кэрран. — Я разговаривал с Барабасом этим утром. Сайман не ест и не пьет. Им пришлось поставить ему капельницу.

Сайман сжигал питательные вещества, как огонь сжигал сухое сено.

Я кивнула Джули.

— Пойдем со мной.

Когда мы поднимались по лестнице, я тихо спросила:

— Чувствуешь себя в состоянии?

Она посмотрела на меня. Если бы она посмотрела на меня таким взглядом, и я бы ее не знала, я бы подумала о том, чтобы отступить.

— Если это поможет убить Роланда, да.

— Хорошо. Когда я буду говорить с ним, напомни мне попросить его о помощи, но не говори ему, чего именно я хочу.

***

ДО ГИГАНТА В СТАРОЙ архивной комнате не было окон. После появления великана в ней появилось большое окно, защищенное толстыми прутьями на случай, если взбесится еще один монстр. Сайман лежал рядом с этим окном, на кровати, купаясь в солнечных лучах, струящихся сквозь прозрачное стекло. Он был бледен и тонок как кость, скелет, обернутый дряблой кожей и подключенный к капельнице. Обычно он сохранял нейтральную форму мужчины неопределенного возраста, лысого, с непримечательными чертами лица, ни красивого, ни уродливого. Существо, которое сейчас лежало на кровати, было на полтора фута выше, чем имел право быть любой человек. Светлые сине-зеленые волосы обрамляли его лицо. Его глаза были бледно-голубыми, как толстый лед, припорошенный свежевыпавшим снегом. Что бы ни сделал с ним мой отец, это было настолько травмирующим, что Сайман принял свою естественную форму.

Он смотрел в окно со странным выражением на лице. Глядя на него, мне захотелось принести ему еды и запихивать в него ложкой, пока не появится обычный, едкий Сайман. Кто-то сделал именно это. Куриный суп и свежеиспеченный хлеб ждали на подносе у кровати. К тому и другому никто не притронулся.

Кэлхаун, невысокий наемник с копной растрепанных светлых волос, поднялся со своего места у двери.

— Скажи мне, что ты пришла сменить меня. Я умираю с голоду.

— Выметайся, — сказала я ему. — Я посижу с ним.

Кэлхаун сбежал вниз по лестнице. Я подтащила стул и села у кровати Саймана. Он проигнорировал меня. Джули заняла другой стул в углу.

Солнце светило на нас, прогревая белые простыни. Маленькие пылинки кружились в лучах света.

— Там было окно, — сказал Сайман. — В камере было темно, но окно было. Слишком узкое, чтобы я мог выползти, и зарешеченное, но мне было видно маленький кусочек неба.

— Надежда еще та сука, — сказала я ему. — Она поддерживает в тебе жизнь, когда все, чего ты хочешь — это умереть.

Сайман повернул голову и посмотрел на меня, его глаза были полны зимы.

— Он откачивал мою кровь так быстро, как только мог. Когда он забирал ее, мое тело реагировало и расходовало резервы, чтобы восполнить нехватку.

— Что он с ней делал?

— Я не знаю.

— В замке было еще одно существо с божественной кровью, — сказала я. — Животное. Саблезубый тигр.

— Однажды я слышал его рев, — сказал Сайман.

— Зачем ему божественная кровь?

— Я не знаю. — Он вздохнул, и вздох прокатился по всему его телу. — Они ломали мне ноги. Каждый день перед восходом солнца они приходили и дробили мои кости молотком.

Сайман всегда боялся смерти и физической боли.

— Зачем?

— При такой сильной боли я не мог замедлить свою регенерацию. Мое тело исцелялось само, и я ничего не мог с этим поделать. — Он вздрогнул.

— Все кончено, — сказала я ему. — Ты в безопасности.

— Ты знаешь, почему я копил богатство?

— Потому что думал, что оно защитит тебя. Но в этом мире есть вещи, которые невосприимчивы к деньгам.

Он отвернулся от меня.

— Я знал, что никто не придет.

Его голос рассказал мне все. Он сидел в той камере со сломанными ногами, смотрел в небо и отчаянно хотел, чтобы его спасли, но он знал, что никто не позаботится, чтобы спасти его.

— Мы пришли.

— Почему ты спасла меня? — спросил он.

— Не я.

Тень нетерпения старого Саймана коснулась его лица.

— Кэрран сделал это, но только потому, что ты попросила его. Деньги, которые я заплатил Гильдии — формальность. Гроши. Я бы отдала Кэррану все, что у меня есть, но я знаю его. Я помню нашу историю. Все золото мира не убедило бы его пошевелить пальцем ради меня. Он сделал это ради тебя. Почему ты — попросила его?

— Ты хочешь реальный ответ или тот, который тебя устраивает?

— Я приму правду.

— Потому что я знаю тебя, Сайман. Ты тот, кто помогал мне. Всегда за определенную цену, но все же ты помогал. Ты эгоистичный придурок, самовлюбленный, эгоцентричный, одержимый собственной значимостью, но ты тот, кого я знаю. Я не могла оставить тебя со своим отцом.

Он снова отвел