База-500. Смертельная схватка - Алекс фон Берн

Владимирскому не понравилась ассоциация; он поиграл желваками, минуты две перебирал бумаги и лишь затем продолжил:

— Вы зря ерничаете и ершитесь, Коровин! Ведь мы все знаем! Вы провалили ответственное задание руководства и, пытаясь спасти жизнь, пошли на сотрудничество с немецкой контрразведкой. Докладывая в Центр о якобы успешных действиях, вы в то же время, стремясь выслужиться перед своими немецкими хозяевами, предательски завлекли в расставленную немецким СД ловушку старшего майора госбезопасности Цанаву и капитана госбезопасности Торопца. Вы обрекли на смерть доверившихся вам товарищей, и сейчас я, давая вам возможность для искреннего раскаяния, хочу выяснить лишь одно: действительно погибли Цанава и Торопец или томятся по вашей вине в фашистских застенках.

Вот как! В такой ситуации говорить бессмысленно.

— Мне нечего добавить к тому, что я сообщал в своих донесениях Центру, — сухо ответил Коровин. — Я привез в Москву немецкого специалиста, который знает, что делали на секретном немецком объекте. Вот это и есть главное! Работайте с ним. Если и он не оправдал надежд руководства, тогда мне тем более нечего добавить.

Владимирский нахмурился и встал из — за стола, потирая костяшки пальцев. «А здоровый мужик! — отметил про себя Коровин. — Сейчас будет бить».

5 ноября 1942 года, Подмосковье, пять километров

к востоку от Балашихи, спецобъект НКВД

Профессор Фрайтаг, о котором вспомнил Коровин, в то же самое время сидел на подмосковной даче, в компании двух русских ученых и двух офицеров госбезопасности. Ученые чувствовали себя неуютно: им, как всегда в таких случаях, никто не удосужился сообщить, чего ради их внезапно выдернули с работы и привезли на затерянную в подмосковных лесах и окруженную высоким забором с колючей проволокой дачу молчаливые и неприветливые сотрудники НКВД.

Руководил этим странным собранием майор госбезопасности Терентьев, а присутствовавшего здесь лейтенанта госбезопасности Матвеева он захватил в качестве переводчика. Для Матвеева свалившийся внезапно на его голову Терентьев был полной неожиданностью, и поэтому он тоже чувствовал себя неуютно. Неуютнее всего себя чувствовал, естественно, профессор Фрайтаг, но его чувства волновали Терентьева гораздо меньше, чем чувства всех остальных присутствующих. Честно говоря, чувства русских ученых и лейтенанта госбезопасности Терентьева тоже не волновали. В общем из всех присутствующих только майор госбезопасности Терентьев был спокоен как айсберг перед столкновением с «Титаником».

— Матвеев, переведите немцу, — приказал Терентьев. — Те показания, которые он дал относительно работ, проводившихся под его руководством на секретном объекте в Белоруссии, изучили наши ведущие специалисты в области радиотехники, присутствующие здесь. У них возник целый ряд вопросов, на которые они сейчас должны получить исчерпывающие ответы. Подчеркните, что от искренности его показаний зависит его дальнейшая судьба.

Матвеев перевел, и настороженно слушавший его Фрайтаг радостно закивал головой и разразился длинной сбивчивой речью, которую Терентьев прервал решительным жестом, и вопросительно посмотрел на Матвеева.

— Он вполне осознает и готов к сотрудничеству, — сообщил Матвеев.

— Отлично! Профессор Остроумов, начинайте!

Профессор торопливо выложил перед собой листок с

вопросами, бегло пробежал его взглядом, поправил очки и приступил.

— Уважаемый коллега!

Остроумов на мгновение запнулся и метнул настороженный взгляд в сторону Терентьева. Но тот хранил величавое молчание, и Остроумов продолжил:

— Коллега! Вы указываете, что в Белоруссии, в районе между Брестом и Волковыском, была смонтирована уникальная станция радиообнаружения. Вы указали, что станция является развитием самых мощных станций радиообнаружения из имеющихся на вооружении германской противовоздушной обороны, типа «Маммут». Мы признаем, что если станция имеет характеристики, указанные вами, то она действительно уникальна. Но хотелось бы выяснить вот что: станции типа «Маммут», послужившие прототипом вашей станции, предназначены для дальнего обнаружения самолетов. Но район, где была смонтирована ваша уникальная станция, находится за пределами районов, являющихся целями как для британских, так и советских бомбардировщиков. Для чего она была там смонтирована?

Прежде чем перейти к ответам Фрайтага, необходимо дать краткую зарисовку состояния средств радиолокации на начало 40–х годов.

Справка: развитие радиолокации

13 декабря 1939 года немецкий крейсер «Граф Шпее» после боя с превосходящими силами британских кораблей был вынужден войти в нейтральный уругвайский порт Монтевидео. По истечении 72 часов крейсеру и его экипажу угрожало неизбежное интернирование, поэтому командир крейсера Лангсдорф вывел его за пределы территориальных вод и затопил. Тем не менее британский военно — морской атташе за время короткой стоянки крейсера успел сделать несколько фотографий корабля, которые немедленно отправил в Адмиралтейство. Фотографии оказались бесценны для англичан: экипаж «Графа Шпее» забыл зачехлить антенну радиолокатора, ясно видимую на фотографиях, присланных атташе.

Обследовавшие останки «Графа Шпее» британские специалисты установили, что это была стрельбовая РЛС «Зеетакт» (Seetakt), которая работала на волне длиной всего 80 сантиметров. «Зеетакт», одна из первых РЛС сантиметрового диапазона, обладала исключительной точностью на дальности более 15 километров. Британские специалисты оказались неприятно поражены тем фактом, что британская промышленность к этому времени не создала ничего подобного. Именно «Зеетакт» позволила «Графу Шпее» своевременно обнаружить три британских крейсера и эффективно вести с ними неравный бой, пока РЛС не была выведена из строя удачным попаданием снаряда.

13 декабря 1939 года можно считать первым случаем использования РЛС в боевых условиях.

Британцы немедленно начали разработку морской РЛС, сравнимой с «Зеетакт», и начали изучать возможности ее нейтрализации соответствующими методами электронного противодействия. Ошибочно считают, что РЛС была британским изобретением, возможно потому, что британцы первыми начали ее систематическое использование для задач ПВО. Однако в действительности исследования велись параллельно также в Германии, Италии, Франции, Соединенных Штатах и СССР.

Что касается базовых принципов РЛС, то они были сформулированы уже достаточно давно и потому общеизвестны. Еще 1888 году немецкий физик Генрих Герц доказал, что электромагнитные волны ведут себя подобно лучам света, то есть могут быть собраны в один луч и отражаться от металлической поверхности, давая ответный сигнал.

В 1904 году инженер из Дюссельдорфа Хулсмайер подал заявку на патент «радиофонического измерительного аппарата», который состоял из расположенных рядом передатчика и приемника, объединенных таким образом, что волны, излучаемые передатчиком, запускали приемник, если они отражались от металлического объекта. Этот аппарат Хулсмайер назвал телемобилскопом, и он был способен принимать отраженные электромагнитные волны от металлических объектов на расстоянии нескольких сотен метров. Хулсмайер опередил время: никто из потенциально заинтересованных сторон, в первую очередь судоходных компаний, не проявил ни малейшего интереса к изобретению, ну, а авиация в то время была в более чем зачаточном состоянии… Однако, несмотря на успех продемонстрированного в Роттердаме эксперимента, крупные судоходные компании не проявили ни малейшего интереса к аппарату Хулсмайера.