Ты обещала не убегать - Алиса Гордеева

— Так я к отцу и еду! — доказывала ему с пеной у рта. — Не верите? Значит звоните Горскому и узнавайте! Только быстрее, пожалуйста! Сами знаете, что он ждать не любит.

Тот, конечно, не дозвонился и выпустил, решив, что поступает правильно. А я понимала, что сегодня же его уволят за мой чертов порыв, но, несмотря на это, села в такси.

Стучала пальцами по холодному окну автомобиля. Нервно. С нетерпением. Проклиная пробки и заторы. Призывая таксиста ехать быстрее.

Центр города. Высокая, стрелой уходящая в небо, многоэтажка. Три года назад я зареклась переступать порог этого дома, но сегодня вновь стояла возле него.

Лохматые огромные хлопья мокрого снега били в лицо и путались в волосах. Зима так бешено боролась за свое право властвовать над городом еще хотя бы день или два, что отчаянно напоминала мне Ермолаева, готового на все ради власти и денег и непонимающего, что время его, как и этой чертовой промозглой зимы, давно истекло.

Стояла и зачарованно смотрела ввысь. Туда, где однажды была самой счастливой с Тимуром. Туда, где сейчас, возможно, он был счастлив с другой.

— Девушка, вы куда? — остановил консьерж в подъезде, когда несмело подходила к лифту.

Еще бы! Мокрая насквозь, лохматая, в непонятной одежде… Таким оборванкам здесь было не место.

— К Черниговским, 224 квартира.

Аккуратно одетый с поредевшими волосами цвета серебра мужчина внимательно посмотрел на меня и кивнул. Значит, они были дома…

Дверь в квартиру ничуть не изменилась. Все тот же звонок. Глазка нет.

Еще не поздно было одуматься и вернуться домой.

" Зачем я здесь? " — спрашивала сама себя, прекрасно зная ответ.

Рука потянулась к звонку, но замерла в считанных миллиметрах, так и не нажав.

" Это ловушка!" — вопила интуиция.

" Еще одного удара я просто не выдержу!" — отбивало в такт ей измученное сердце.

Минута, две, три… Но я так и не нашла в себе сил позвонить.

Вместо этого достала мобильный и, спустившись на один лестничный проем, присела возле стены, вновь пытаясь дозвониться до Лероя. Вот только он все еще был вне зоны. Складывалось ощущение, что они с Горским были вовсе не на открытии магазина.

Уперлась лбом в колени и замерла. В памяти проносились картинки нашего с Тимуром разговора в такси возле аэропорта, его слова, которые он повторял, как заведенный. Он не мог врать. Так не врут.

Заходить в квартиру к Тимуру запал пропал также быстро, как и возник. Даже если он там с ней, узнать об этом вот так я не решилась.

Уже хотела вернуться к такси, как пролетом выше раздался щелчок дверного замка, а затем послышался прокуренный женский голос. Он явно принадлежал молодой девушке, но его тон вызывал отторжение. Скорее всего она говорила по телефону, поскольку ее собеседника слышно не было.

— В квартире шаром покати, а от пыли глаза уже слезятся, — ныла та.

— А я говорила, что идея провальная. Нет ее и уже не придет!

Девушка ходила по лестничной клетке и судя по всему курила.

— Надо было сказать, что мальчишка тут, тогда бы клюнула, а ради Тимура, уж простите меня, я бы тоже не стала рисковать и приезжать!

Старалась не дышать и, ругая непослушное сердце, колотящееся с бешеной силой, прислушивалась к каждому слову доносящемуся сверху. В том, что там шаркала ногами и отравляла воздух Инга, я не сомневалась, как и в том, с кем она говорила.

— Понятно, — скучающим тоном ответила она в очередной раз собеседнику, — Зря я старалась.

— Я передам отцу, конечно.

— Думаю, завтра вечером. Я буду с ним на вашем дне рождении.

— Помню-помню, не переживайте. В шесть у вас. До встречи!

Раздался щелчок. Шаги стихли. Инга вернулась в квартиру, оставляя за собой легкий шлейф дорогого табака и необычайную легкость на душе.

Тимур не предавал! Хотя и вариант, что он мог находиться во власти деда, я все еще не сбрасывала со счетов.

Выдохнула, вскочила на ноги и понеслась вниз к лифту, чтобы вернуться домой до того, как меня хватятся, а несчастного охранника уволят.

Мощную фигуру Лероя я увидела, еще сидя в такси. Мы подъезжали к воротам дома Горского, когда моим наивным фантазиям — незаметно вернуться — пришел конец.

Лерой! Мой милый Лерой! Он стоял возле пункта охраны в одной сорочке, расстёгнутой на пару верхних пуговиц, и брюках, несмотря на совершенно не весеннюю погоду, и сверлил меня взглядом сквозь лобовое стекло автомобиля.

Чуть не забыв рассчитаться, я выскочила из машины и прямиком направилась к нему.

— Привет, — так и не придумав для себя отговорки, решила улыбнуться и сделать вид, что ничего не произошло.

Лерой молчал. Его напряженная поза выдавала глубокое недовольство. Глаза сквозь узкие и слегка раскосые щелочки цепко следили за каждым моим движением. Сжатые в почти невидимую линию губы и ритмично раздувавшиеся ноздри слишком откровенно намекали, что пощады не будет.

— Я… — хотела придумать оправдание своему порыву, но так и не успела.

Крепкой хваткой цербера Лерой вцепился в мою руку и, с силой дернув, потащил в сторону дома.

— Ты с ума сошел? Отпусти! — окрысилась на парня, но тому было все равно.

Его рука все сильнее сжималась на моем плече, а лицо не меняло своего выражения. Жгучая боль растекалась по руке. Я пыталась вырваться и брыкалась, что было мочи, но, казалось, Лерой ничего не замечал. Он волочил меня все дальше и дальше, не обращая внимания на мои крики, всхлипывания и просьбы.

Неладное заподозрила сразу, как Амиров протащил меня мимо крыльца, в сторону запорошенной снегом беседки, стоявшей на самом отшибе участка, вдали от дома. Небрежно зашвырнув меня внутрь, сам встал у выхода, свирепым взглядом продолжая смотреть в упор и молчать. Я оказалась в клетке, но сейчас меня больше волновало состояние друга. Передо мной стоял не мой Лерой. Не тот парень, что всегда был на моей стороне и подставлял свое плечо. Не тот Лерой, которого еще вчера я держала за руку, готовая поведать о самом сокровенном. В эту секунду передо мной стоял один из бультерьеров моего отца, готовый разорвать на куски любого, кто ослушался воли хозяина.

— Какого черта ты творишь? — прошипела ему в лицо, растирая саднящее плечо.

— Это я творю!? — зарычал Лерой, тяжело дыша. — Что непонятного было в моей просьбе: сидеть дома? Ты отдаешь себе отчет в том, что натворила?

— А ты, распуская свои руки?

По сути ничего страшного не произошло: да, ослушалась, да, убежала, но я же вернулась, всего немного не успев, чтобы никто не обнаружил моей пропажи.