Яд Фаберже - Анна Данилова

Лора замолчала. Она тяжело дышала. Теперь многое в ее жизни зависело от Эдит. Как она поведет себя? Что сделает?

Но Эдит продолжала молчать. Потом снова взглянула на меня, как на человека, неожиданно потерявшего рассудок, и медленно, словно ей было трудно передвигаться, вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.

Я, подавляя в себе внутреннюю дрожь, оделась и подошла к окну. По стеклу струилась вода, сад тонул в дождевых потоках.

Скрипнула дверь, вошла Мардж. Она молча сунула мне в руку телефон и так же молча вышла из комнаты.

– Лора? Слушайте меня внимательно, – говорил в трубке незнакомый женский голос. – Музей движущихся изображений. Сегодня в два часа. Попросите Вудза, чтобы он или кто-то из его слуг привез вас туда. Я от Левина.

И трубку сразу же повесили.

«Уже в первые дни июля по Кисловодску прошел слух о гибели императора и всей его семьи в Екатеринбурге, а продавцы газет бегали по городу с криками: „Убийство царской семьи!“ Однако подробностей никто не знал, и все это было настолько ужасным, что казалось просто невозможным. Мы все надеялись, что это лишь слухи, намеренно распространяемые большевиками, а на самом деле императору и его семье удалось спастись бегством. Эта надежда еще долго теплилась в наших сердцах.

До сих пор у меня в ушах звучат голоса продавцов газет и эхо, разносившееся во все стороны».

Ему не верилось, что он уговорил Лору остаться пожить у него. Все было сложно в этой ситуации, но больше всего хлопот доставляла Эдит. Она потеряла сознание, едва только увидела Лору. И только они двое знали истинную причину ее обморока.

С приездом Лоры Эдит стала просто невыносима. Она постоянно говорила ему о том, что никакая Лора не его дочь, что у Мэй было много мужчин и что звонок Нины Николаевны в свое время был тоже подстроен Мэй, и что это не Нина Николаевна звонила, а сама Мэй говорила с ним измененным голосом, и что нежелание Мэй открывать Арчи, от кого она родила дочь, – лишь уловка. Она мечтала, чтобы ты взял под свое крыло ее дочь, и если бы Лора действительно была твоей дочерью, то Мэй уж позаботилась бы о том, чтобы у нее на руках были доказательства. Пойми, Мэй была алкоголичкой, и она прекрасно понимала, что уже ничего не сможет дать своей дочери. А ведь у нее было все. Она же сама тебе сказала, что у нее были и деньги, и мужчины, все… – Эдит говорила зло, и Арчи казалось, что, высунь она сейчас язык, как все увидят, что он раздвоен и с него готова упасть тяжелая и жгучая капля яда. Она не понимала, эта Эдит, что ему совершенно все равно, от него ли родилась Лора или нет. Она была повторением своей матери, женщины, которую он очень любил и так нелепо потерял, не успев предпринять ничего для того, чтобы ее излечить. Мэй была неуправляема, и ее смерть, по сути, оказалась такой же нелепой, как и ее жизнь. А ведь она могла бы стать его женой и блистать в свете. Бог наградил ее красотой, которой она так и не научилась пользоваться. Все мужчины, как подозревал Арчи, наоборот, пользовались ею, кормились из ее рук. Взять хотя бы этого Мура, этого орангутанга с уголовной рожей. Понятное дело, что он был не только телохранителем Мэй, но и ее любовником, очередным любовником, которых у нее было немало. И Арчи не мог взять в толк, как можно было предпочесть Мура, когда он, Арчи, и внешне, и в материальном плане был много выше этого уголовника. Где были глаза и мозги Мэй, когда она отказывала Арчи? И что на самом деле ей было нужно от жизни? Деньги? Останься она с Арчи, она бы стала одной из самых состоятельных женщин Лондона. Значит, что-то другое. Но что? И только после смерти Мэй он, как ему показалось, понял, что же для Мэй было самым ценным. Свобода. Мур, как и остальные мужчины, был для нее никем. А вот выйди она замуж за Арчи, она потеряла бы свободу, стала бы зависимой. Видимо, в ней говорила совесть, раз она так и не согласилась выйти за него замуж. Она до последней минуты жизни оставалась верной себе и была свободна. И Арчи бы простил ей всю ее беспутную жизнь, если бы она была одна. Но Мэй бросила свою дочь, а это уже нельзя оправдать ничем. Многие женщины бросают своих детей, но, как правило, это бывает связано с их материальной несостоятельностью. Но у Мэй были деньги, всегда были деньги. Разве что стыд перед дочерью не позволял Мэй даже время от времени появляться у нее?

Но вот теперь Лора здесь, в Гринвуде. Что может сделать он для того, чтобы она осталась с ним? Как убедить ее в том, что только он, Арчи, способен устроить ее жизнь хотя бы в память о ее матери. Пусть он не родной отец, пусть, но что мешает ему обмануть ее и сказать, что он и есть ее родной отец? Да ничего. Эта ложь сделает Лору счастливой и подарит ей отца. И тогда у Арчи возник план. Он решил подкупить людей, проводящих анализы на ДНК, чтобы представить Лоре документальное подтверждение того, что она действительно приходится ему дочерью. Но, оказывается, он себя недостаточно хорошо знал, потому что однажды, когда он вошел в комнату Лоры и увидел на ее подушке два ее волоса, то не сдержался и взял их. Искушение узнать правду было слишком велико, и он, запечатав волосы в конверт, отвез в Лондон на экспертизу. И хотя он сделал это, но мнения своего все равно не изменил: в случае, если окажется, что Лора ему не дочь, то он все равно удочерит ее, купит ей дом в Лондоне или же где-нибудь неподалеку от себя в Дартфорде, определит в университет и сделает все, что только в его силах, чтобы она была счастлива. Лора, вторая Мэй, не должна повторить путь своей матери. У нее будет семья сначала в лице Арчи, а потом она встретит хорошего парня, выйдет за него замуж, и у нее появятся дети, и Арчи уже никогда не будет одинок. Лора будет привозить ему внуков, рассказывать о своих делах, у нее будет все замечательно…

Лора уже несколько дней прожила в Гринвуде, но Арчи не мог не заметить, что она чем-то серьезно обеспокоена. Но чем? Вероятно, предполагал Арчи, она переживает, что он проведет эту чертову экспертизу и окажется, что она никакая ему не дочь. Больше причины так переживать и украдкой плакать он не видел. Возможно, готовясь к поездке в Лондон, Лора во всем себе отказывала, копя на билет. К тому же она почему-то ни разу не назвала имя человека, приславшего ей вызов. Мардж говорит, что ей время от времени звонит какой-то мужчина. Кто он? Может, Лора находится у него в зависимости и должна ему деньги? Но он не посмел задавать ей такие вопросы. Лора – взрослый человек и вправе сама решать, что именно рассказывать Арчи, а что – нет. Поэтому он решил просто дать ей денег – наличными и, открыв счет в банке на ее имя, подарить ей чековую книжку.

Иногда Арчи охватывала такая жалость к этой девочке, он с трудом сдерживал себя, чтобы не прийти к ней в комнату и не поговорить по душам. Сколько раз он рисовал себе эту сцену. Вот он приходит к ней и, присев рядом, берет ее руку в свою и предлагает ей стать его дочерью, невзирая ни на какие тесты ДНК. Он говорит ей о том, что она, если судить по срокам, вполне может быть его дочерью, но, чтобы она так не переживала, он откажется от экспертизы и примет ее как свою родную дочь. Если Лора действительно дочь Мэй, то в силу своего, унаследованного от матери характера она не согласится. А если произойдет чудо и она согласится, то Эдит сделает все возможное, чтобы отравить существование Лоры в Гринвуде. Эдит столько лет мечтает стать миссис Вудз, что не допустит, чтобы в доме жила еще одна женщина, пусть даже и в качестве дочери, которая как две капли воды похожа на Мэй. Но почему он, Арчи, должен бояться какой-то там Эдит? С ней надо порвать. Но тогда будет скандал, и Эдит в порыве злобных чувств вызовет полицию и расскажет о захоронении в саду… И что последует за этим? Лора, узнав о том, как погибла ее мать, вряд ли простит Арчи за то, что тот скрыл истинную причину ее смерти и даже не удосужился похоронить Мэй достойно. И тогда Арчи потеряет и Эдит, и Лору, а заодно и Мэй, если не свободу…