Как жить, когда близкий перестал тебя узнавать. Психология семейного кризиса - Патти Дэвис

по непонятным мне причинам, она многим рассказала об отце, являвшемся ей по ночам. Например, Билли Грэму[65]. Когда она сообщила мне, что разговаривала с Билли Грэмом по телефону и обсуждала с ним эту тему, то первая мысль, которая пришла мне в голову, была такой: «Ему можно обо всем рассказать». Но когда я спросила мать, что Билли Грэм ей ответил, она расстроилась и сказала, что он пренебрежительно бросил своим нравоучительным тоном фразу: «Ну, Нэнси, я уверен, что тебе просто чудится, будто Ронни к тебе приходит, ведь в Писании ничего подобного нет».

Я очень удивилась: «Как это? В Писании об этом как раз есть, ну помнишь, Иисус умирает, через три дня возвращается…»

«Ах да», – ответила мать, задумавшись. К сожалению, я не уверена в том, что мои слова имели тот же вес, как и слова Билли Грэма, и, к сожалению, мать очень разочаровал его ответ. Но это не удержало ее от того, чтобы рассказывать о визитах отца и другим людям.

Эта история – мое вам предостережение. Тщательно выбирайте людей, с которыми вы делитесь информацией. Если вы чувствуете присутствие своего умершего близкого наяву или во сне, если он иногда что-то шепчет вам на ухо, рассказывайте об этом только тем, кому вы полностью доверяете и кто не будет сомневаться в правдивости ваших слов.

Смерть любимого человека делает нас уязвимыми. Слова других людей (или их молчание) могут сильно вас ранить. Я навсегда запомнила, кто из моих друзей связался со мной после смерти отца, а кто решил промолчать. Я понимаю, что их молчание ранило меня так сильно из-за моей общей уязвимости, но так работает смерть: она обнажает душу человека.

Утрата человека, болевшего деменцией, необычна тем, что его родственникам и близким кажется, будто за годы болезни они уже привыкли к его отсутствию – ведь он уже давно стал совершенно другим человеком. Он занял другое место в вашей жизни, перестал в ней как-либо участвовать. В каком-то смысле жизнь семьи и друзей больного проходила уже без него. Дни рождения, каникулы, выпускные, свадьбы – он перестал посещать все эти мероприятия. Но когда человек с деменцией умирает, вы внезапно понимаете, что он на самом играл в вашей жизни важную роль. Пустота отцовской комнаты ранила меня каждый раз, когда я шла мимо нее по коридору. И тогда я поняла, что в последние годы его жизни эта комната стала центром всего родительского дома. Отец не принимал участия в повседневной жизни семьи, но он не покидал нас даже в то время, когда был прикован к постели.

* * *

Наша совместная с близким человеком история не заканчивается, когда он умирает. Все те чувства, которые мы когда-либо к нему испытывали, – как хорошие, так и плохие – остаются с нами на протяжении всей жизни. Если нам повезет, мы сможем извлечь из них ценные уроки. Я узнала многое об отце именно в тот период, когда БА начала постепенно забирать его у нас. Я увидела его в самом неожиданном свете – маленьким мальчиком, долговязым спортивным подростком, юношей, который смотрел на равнины Среднего Запада, видел за ними огни больших городов и строил грандиозные планы на будущее; который решил, что ему уготовано вершить судьбы целой страны.

В какой-то момент вы поймете, что большинство воспоминаний о близком, которые у вас остались, связаны с жизнью до прихода деменции. Сначала это может показаться невероятным. Недавние образы еще слишком ярко врезаются в память – родитель, супруг, брат или сестра находятся во власти деменции, всматриваются в просторы созданной своим увядающим сознанием реальности отстраненным, а порой и тревожным взглядом. Как можно забыть такое? Но горе протекает поэтапно. Оно меняет воспоминания, перетасовывает мысленные образы в нашей голове. Пройдет время, и на поверхность всплывут более давние воспоминания. Они не затмят тот тяжелый опыт, связанный с болезнью, но смогут отодвинуть его на второй план. Многие люди рассказывали мне, что по прошествии нескольких месяцев неприятные воспоминания поблекли, а их место заняли радостные, более ранние события, связанные с их близким.

Когда я вспоминаю об отце, то вижу его высоким и сильным человеком, взбирающимся на лошадь и отправляющимся в дорогу по бескрайним полям к площадке для конкура, которую он вместе с рабочими построил из старых телефонных столбов. Я вижу его ярко-голубые глаза и вспоминаю, как он рассказывал мне, своей маленькой пухлой дочке, о лепреконах и заколдованных лесах, о мягких склонах холмов и чистых водах райских ручьев. Когда я повзрослела, он перестал рассказывать мне эти истории, решив, вероятно, что я для них уже слишком взрослая. Но он не подозревал, что в том возрасте, когда я выросла из этих историй, мне ужасно хотелось вновь услышать их из его уст. Я вспоминаю, как отец советовал мне давать сдачи, когда меня обижали в школе, – в тот период надо мной издевался один мальчик, и я притворялась больной, чтобы не ходить в школу. Я вижу, как тело отца, мокрое от морской воды, блестит на солнце, пока он ждет подходящей волны, которая вынесет его на берег. Я никогда не вспоминаю его в роли общественного деятеля, губернатора и президента, хотя это очень важная часть его биографии. Но эти образы не приходят мне в голову, когда я думаю об отце. Всё это – его другая жизнь, публичная. И мне сложно разглядеть в том человеке своего отца. Но я вижу его образ, когда думаю о нем как о своем папе, способном починить что угодно, и чьи твердые шаги, звук которых раздавался в доме, наполняли мое сердце уверенностью в том, что всё будет хорошо.

Всю жизнь я искала свой дом, потому что родительский никогда не ощущался «своим». Только после смерти отца, когда я начала осмыслять эти десять лет его болезни – десять лет постепенной утраты близкого человека, – я поняла, что он и был «моим домом». Иногда дом человека может быть построен из теней и пустоты. Некоторые комнаты в нем могут быть заперты навсегда. В первый год после смерти отца, когда я горевала о своей утрате, я поняла, что должна принять все несовершенства и загадки той жизни, которая мне предначертана. Мне удалось узнать столь многое за годы его болезни, за те бессчетные часы бдения у его постели, проведенные в неспешных разговорах или в полном молчании, поскольку я перестала ожидать от жизни чего-то большего, нежели то, что происходит здесь и сейчас.

Среди всех уроков, которые