Джаханнам, или До встречи в Аду - Юлия Латынина
Шрифт:
Интервал:
Черный «мерседес» Барова счастливо миновал ледяной ад площади, закатившись на подземную автостоянку под бывшим горкомом партии. Оттуда сверкающий лифт вознес его на пятый этаж здания, – весь занятый открытым акционерным обществом «Биоресурс», возглавлявшимся непосредственно госпожой губернаторшей.
Когда Данила Баров показался в дверях, постовые во все глаза уставились на охранников: невысоких, с оливково-спелой кожей, с высоко поднятыми воротниками дорогих плащей, из-под которых высовывался зацепленный за ухо проводок рации.
Приемная главы «Биоресурса» была отделана не хуже, чем казино «Коралл». За столом вместо секретарши сидел смазливый парень в свитере, открывавшем одно смуглое загорелое плечо.
Губернаторша выкатилась в предбанник встречать дорогого гостя.
– Господи! Данечка! Вы не представляете, как я рада видеть вас живым! Мы же все считали, что вас убили, и даже Тема был уверен…
– Вы были правы, – отозвался Баров.
– Что?!
– Данила Милетич мертв, Ольга Николаевна.
Баров молча прошел в кабинет и принялся усаживаться в кресло. Это было не очень легко: правая нога Барова сгибалась с трудом, а кресло было слишком низким. Наконец Баров сел, вытянул ногу и прислонил щегольскую палку к полированному боку японского столика.
Секретарь уже хлопотал, расставляя на столе чайный прибор и вазочки с печеньем. Губернаторша с искренним женским состраданием глянула на гостя. Она хотела было спросить, где ее собеседник повредил ногу, но тут же этот вопрос, не относящийся к делу, был вытеснен из головы более насущной проблемой.
– Так я все-таки не поняла, как вы купили ярусоловы, Данечка? Вы заплатили сто пятьдесят миллионов или нет?
– Я заплатил сто двадцать. Но не деньгами, а внешним долгом.
– И что же теперь? Вам ведь, Данечка, нужны квоты на вылов рыбы? Губернаторские квоты? – участливо спросила она, выделив голосом слово «губернаторские».
– Нет, – ответил Баров, – у меня уже есть квоты. Я же не полностью погасил свой долг перед Российской Федерацией. Еще тридцать миллионов долларов осталось. Вот чтобы я его погасил, мне и выделили квоты. Тем же постановлением правительства.
И Баров подал Ольге Николаевне увенчанную двуглавым орлом ксерокопию.
Губернаторша приняла листок мертвой рукой. Ей даже не надо было его читать, чтобы понять все: ярусоловы уплыли в Охотское море, оставив ее на берегу. Барову не нужно было от края ничего: ни денег, ни помощи, ни квот.
– Впрочем, у меня есть одна проблема, – продолжал Баров.
– Какая?
– Мне не нужны ярусоловы. Мой банк занимается внешним долгом. Мой банк не занимается рыбой.
Баров помолчал и добавил:
– Я мог бы отдать их в бербоут-чартер «Биоресурсу».
– И что же вам нужно взамен?
Баров улыбнулся. Улыбался он редко. Дело было все в той же искалечившей его пуле, прошедшей от нижней челюсти к предглазью. Усилия лучших пластических хирургов Израиля и Германии почти скрывали шрамы, но когда Баров улыбался, искалеченные лицевые мускулы тут же вздергивали губу вверх, обнажая не улыбку – оскал крупных белых клыков.
– Кесаревский нефтеперерабатывающий завод, – мягко сказал Баров.
– Но… это частная собственность Артема Сурикова.
– Частная собственность в России – это условность, Ольга Николаевна. И вот вам простой пример. Ведь вам, Ольга Николаевна, принадлежит треть комбината?
– Помилуйте, Данила, с чего вы взяли? Ничего мне там не принадлежит!
– Совершенно точно, – сказал Баров, – ничего. Ведь вы владеете не акциями завода, а акциями некоей компании, которая называется «Росско». Заводом владеет именно «Росско». Однако «Росско», в свою очередь, находится в доверительном управлении у корейцев, и вся система устроена таким образом, что если, к примеру, вы и Савелий Рыдник решите продать мне контрольный пакет «Росско», – Суриков может приказать корейцам продать акции собственно завода любой другой компании. Вот и выходит, что вы правы, что вашей собственности в комбинате ни копейки.
Подтверждение ее же собственного высказывания о том, что на комбинате ей ничего не принадлежит, почему-то сильно огорчило Ольгу Николаевну, и, чтобы скрыть огорчение, она поспешно набулькала в хрустальный стакан воду.
– Но я…
– Вы получаете с комбината деньги, хотите сказать вы? Вы не получаете денег. Все деньги крадет Артем. Я как бывший его партнер могу сказать, что прибыль комбината составляет не менее ста пятидесяти миллионов долларов в год. Сколько вы имеете вместо пятидесяти миллионов? Сдачу с мороженого. И даже сдачу он не может дать просто так – он взамен требует таких льгот, что получается, это не он платит вам деньги, это край платит деньги заводу.
Ольга Николаевна даже поперхнулась водой.
– То есть что вы имеете за свои акции? Вы имеете человека, который заставляет вас субсидировать его завод, и так как он понимает, что рано или поздно воровство выплывет наружу, он берет деньги, которые он получил с вашего завода, и на эти деньги пытается в Москве купить себе губернаторство.
Улыбка Барова была вырезана из пенопласта. Губернаторша дрожащей рукой потянулась за графином с водой.
– Вы знаете, – сказала губернаторша, – в сложившихся обстоятельствах я могу продать вам мою долю в «Росско».
– Ваша доля в управляющей компании «Росско» не стоит ничего, потому что управляющая компания «Росско» не распоряжается акциями завода. Однако «Росско» должна вашим компаниям. Вот эти долги я готов купить.
– Зачем?
– «Росско» должна «Биоресурсу», а завод должен «Росско». Я намерен обанкротить сначала «Росско», а потом сам завод. И я хочу это сделать через ваши долги, чтобы все видели, что я банкрочу завод с вашей санкции.
– И за сколько же вы готовы купить долги?
– За три миллиона долларов. По номиналу.
– Вы смеетесь, Данила Александрович. Вы только что сказали, что прибыль завода составляет сто пятьдесят миллионов долларов в год и что моя там треть. И вы мне предлагаете продать все за три миллиона долларов.
– Ольга Николаевна, я думаю, вы понимаете, кто именно на самом деле науськал прокурора Андриенко на ООО «Лада». Я вас уверяю, что Генеральная Прокуратура может в пять минут установить и арестовать настоящего владельца этого ООО.
– А ярусоловы?
– Вы мне долги, я вам – ярусоловы.
И в эту секунду Ольга Николаевна сообразила одну простую вещь. Компания «Биоресурс», занимавшая все правое крыло администрации губернатора, получала ярусоловы после решения арбитражного суда о банкротстве «Росско». И до решения арбитражного суда о банкротстве Кесаревского НПЗ. Ничто не мешало Ольге Николаевне переменить свое мнение о судьбе НПЗ в промежутке между этими двумя событиями. Банкротство – это война, которая ведется административным оружием, а кто выигрывает в такой войне? Тот, кто поставляет это оружие сторонам.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!