Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

Теперь эта книжица стояла на полке в его библиотеке, и всякий раз, когда Йонатан смотрел на нее, его сердце радовалось.

Йонатан откусил кусочек круассана и раскрыл ежедневник на странице с записью на сегодняшнее воскресенье, с азартом предвкушая, что же в программе следующее.

Йонатан был наэлектризован. Литературные чтения!

Не то чтобы он был их фанатом. Большинство мероприятий такого плана, в которых участвовал какой-нибудь бледный тип в свитере с высоким воротом, бубнящий, словно в стакан, нагоняло на него ужасную скуку. Он считал, что автор должен писать, а не читать. Но к этому моменту у Йонатана сложилось впечатление, что ежедневник каким-то непостижимым образом может быть связан с ним лично, и оно теперь лишь усилилось. В конце концов, ведь это забавное совпадение: его, издателя, приглашают на литературные чтения!

Однако это совпадение было бы еще более забавным, если бы сегодня вечером действительно выступал его любимый автор. Это был Томас Манн, который уже давно почил в бозе.

Ханна

14 января, воскресенье, 17 часов 14 минут

– Когда ты ела в последний раз?

Лиза была просто в шоке, когда перед ней открылась дверь квартиры Симона. Она пришла, чтобы забрать Ханну на чтения Себастиана Фитцека в «Кампнагеле».

– Что? – рассеянно спросила Ханна, нервно поправляя пальто обеими руками.

Она хотела его застегнуть, но пальцы так дрожали, что не удавалось просунуть пуговицы в узкие петли. Ханна обессилела, возможно, у нее резко упал сахар в крови, и она готова была в любой момент упасть в обморок. Но она этого не могла допустить, ведь ей непременно надо было отправиться на чтения вместе с Лизой, так как для нее это был последний лучик надежды.

– Все в порядке, – пробормотала она, – можем идти.

Лиза положила руки ей на плечи и озабоченно посмотрела на подругу.

– Ханна! Ты выглядишь просто ужасно, от тебя осталась только тень.

– Со мной все хорошо, – заверила ее Ханна. – Правда.

– Я тебе не верю, – вздохнула Лиза. – Если бы я знала, что ты устроила голодовку, я бы забрала тебя к себе и откармливала своими руками.

– Я ела!

– Неделю назад?

– Это все равно! Пойдем, иначе мы не успеем к началу.

– У нас еще куча времени, – решительно заявила Лиза, подхватила Ханну под руку и затащила обратно в квартиру Симона. – Прежде чем мы поедем, я сделаю тебе бутерброд.

– Это будет проблематично, – объяснила Ханна. – Здесь совершенно пустой холодильник.

– Хорошо, тогда мы поедим где-нибудь по дороге.

– Это займет слишком много времени! Лиза, пожалуйста! Мне нужно непременно быть возле кассы, как только откроется окошко! Если кто-то придет за билетами, я ни в коем случае не должна его пропустить.

Подруга схватила ее за руку и потащила к выходу.

– Не беспокойся, мы приедем вовремя. Но ты непременно что-нибудь съешь, пусть даже это будет содовый багет[46] на заправке. И никаких возражений!

– Хорошо, – тихо ответила Ханна и послушно побрела за Лизой.

Как бы ужасно она себя ни чувствовала, все же отметила: как хорошо, когда о тебе заботятся с такой любовью!

Она и сама понимала, что долго так не протянет. Последние полторы недели она только тем и занималась, что лежала в постели Симона, за исключением походов на берег Альстера и расклейки объявлений. Ханна ревела и то и дело проверяла, работает ли телефон. Это практически лишило ее сил. Ее поддерживало осознание того, что розыски Симона – главное дело всей ее жизни.

Когда она, спотыкаясь, спускалась по лестнице вслед за Лизой, то мысленно уже находилась в «Кампнагеле». Неужели ее молитвы наконец-то будут услышаны, и если не сам Симон появится на авторском вечере, то хотя бы тот человек, что нашел его ежедневник? Вдруг он расскажет ей, что случилось с ее парнем?

Ханна очень сомневалась, что все произойдет именно так, и тем не менее живо представляла, как кто-то стоит перед ней и говорит, что знает, где находится Симон. Как он объясняет, что вся эта история с самоубийством – просто ужасное недоразумение и ее парень жив и здоров.

Но как может выглядеть этот человек? Как ни старалась Ханна вызвать у себя в голове образ неизвестного избавителя, приблизить его до дистанции визуализации ей не хватало сил. И, чтобы возродить ее веру в то, что в конечном итоге все как-то образуется, одного багета из магазина на заправке явно будет недостаточно.

Йонатан

14 января, воскресенье, 18 часов 23 минуты

Йонатан никогда в жизни не был на рок-концерте, но примерно так это себе и представлял: от входной двери до крытой стоянки «Кампнагеля» растянулась необозримо длинная очередь ожидающих людей. В основном здесь стояли хихикающие и болтающие девочки.

Он растерялся. Туда ли он пришел, куда надо? И в нужное ли время? Йонатан вытащил из портфеля ежедневник и открыл соответствующую страницу. Там было написано: «Воскресенье, 14 января, “Кампнагеле”, начало в 19.00». Но почему здесь собралось столько народу? Неужели они все хотят попасть на литературный вечер? Он знал, что на такие мероприятия ходит благоговеющая публика. Настолько благоговеющая, что на литературных чтениях, которые устраивали в «Грифсон и Букс», обычно царила атмосфера, типичная для поминок. Там можно было услышать скромное шуршание носового платка, а всем пришедшим (вне зависимости от возраста автора) было за семьдесят.

Но то, что творилось здесь… Такую толпу могло собрать только выступление «Роллинг Стоунз». Тут публика была очень молода, Йонатану казалось, что его окружали подростки. Это совершенно невозможно! Столько молодых людей! Это совсем не напоминало культурное мероприятие!

– Простите, – обратился он к двум девушкам, которые стояли в очереди прямо перед ним. – Кто будет читать сегодня вечером?

Обе девицы выпучили на него глаза, словно Йонатан спросил только что, действительно ли земля плоская.

– Себастиан Фитцек! – восторженно пискнула та, что стояла слева.

– Фитцек? – переспросил он.