Огни Эйнара. Долгожданная - Магда Макушева

***

И эйра Лина, и ее мужья связались с латернийцами случайно, и тоже уже довольно давно, да так во всем этом застряли, позарившись на легкие деньги, что уже не могли потом отмыться.

Мама Маркуса признала вину. Она слишком не хотела отпускать мужа, точнее, не хотела лишаться после развода его денег и того, что дает принадлежность к его роду. И с помощью мужей его просто устранила. Не знаю, кто придумал то, как это все должно быть организовано. Но Дерек сработал, как нужно. Кая обвинили, все произошедшее списали на несчастный случай, отец Маркуса погиб.

Я ужасалась масштабам. Когда-то мне неоднократно говорили, что на Эйнаре безопасно. Что отношение у эйнарцев ко всему совсем не такое, как у людей. Они ошибались, и здесь, на этой далекой планете, многими руководили пороки и ложные ценности, которые поглощали их души, вытравливая верность своему дому, преданность своей планете. Это было печально.

Откровения Шура были продемонстрированы в Содружестве разумных рас, вместе с показаниями виновных и свидетелей и всеми собранными материалами. Это повлекло санкции для Латерны, им пришлось выдать Эйнару Шура и еще ряд латернийцев, а также подписать декларацию о невмешательстве в дела других планет.

Когда проводилось все это расследование, у меня было мало сил, хоть я и выступала свидетелем, но делала это только по гало-связи.

С детьми было все хорошо, падение аэролета принесло мне лишь легкие проблемы — рассеченный лоб, небольшое сотрясение и несколько ссадин. Что нельзя сказать о моем четвертом муже.

Планета Эйнар, Эйн

Данира Финн Альт-Лок

Я вышла с аудиенции в Совете планеты очень быстро. Практически бегом. Сегодня в моей семье был важный день, я очень волновалась и, одновременно, душа была наполнена радостью.

— Ну что, милая, ты их уделала?

Я подошла к мужу, который ждал меня в зоне ожидания, и взяла его за руку.

— Никакого дополнительного мужа. Это было мое последнее слово. Как ты сегодня?

— Спина уже почти не болит. Знаешь, резонанс творит удивительные вещи — Дани улыбнулся, его рука поднялась и огладила мое лицо — ты сегодня невероятно красива.

— Да неужели? И как ты это определил?

— Почувствовал. Можно?

Рука спустилась ниже и нащупала мой живот. По телу потекла сила, стало спокойно, хорошо и, кажется,…ой…

— Ты почувствовал? Еще же рано?

— Дана, ты носишь детей от эйнарцев, они развиваются быстрее, чем люди — он направил в меня еще немного энергии, и в ответ я ощутила два небольших толчка с той стороны.

— Ребята умрут от зависти — хохотнул муж — я первый, с кем малыши поздоровались.

Я взяла Дани за руку и повела за собой. Сегодня нас ждут в медцентре, Нико должен забрать нас. Для меня это будет первый полет на аэролете за четыре месяца. Точнее, не так, первый полет, который я решила провести с открытыми глазами.

Эти месяцы мои глаза смотрели за двоих — и себя, и Даниэля.

Дани после падения и неожиданного резонанса довольно быстро пошел на поправку. Он повредил спину, благо, осколок экрана я вытащила оперативно, и ударился головой. Но сказалась старая травма, полученная когда-то на службе, уже четыре месяца муж не видел совсем ничего.

Он сказал, что не помнит, как тогда поднялся, как выстрелил, не помнит свой резонанс, после которого он потерял сознание.

Те минуты, когда я держала его за руку, а он лежал без движения, и я уже думала, что это конец, навсегда врезались в мою память.

Я не знаю, откуда у меня взялись силы подойти к мертвому Ирвану, снять его браслет, который, в отличие от наших, не глушил зараженный аээролет. Я не помню, как звонила Маркусу, не помню, что ему говорила.

Я не уверена в том, сколько времени я ждала, когда нас найдут.

Говорят, иногда память бывает избирательной, иногда болезненные воспоминания просто не фиксируется нашим сознанием, будто ничего и не было.

Все то, что происходило потом, вплоть до момента пробуждения мужа через несколько дней, будто удалилось из памяти.

Зато, я посекундно могу рассказать, как Даниэль открыл глаза, как посмотрел на меня, как улыбнулся.

Я даже не поняла сначала, что что-то не так.

— Опять темно — сказал муж — это опять случилось, Дана.

Четыре месяца обследований, ожидания. Мужу нужно было полностью выздороветь, прежде чем ложиться в регенерационный аппарат для восстановления функций мозга и зрения.

— Знаешь, в любви наощупь есть свои прелести — сказал Дани, когда мы лежали с ним и Нико лежали ночью в постели — я тебя еще сильнее чувствую.

«Я тебя чувствую» — наверное, это можно назвать фразой этих месяцев.

«Я тебя тоже чувствую» — говорила я в ответ.

И не только четвертого мужа. Я чувствовала их всех. Этот эйнарский резонанс связал нас пятерых настолько крепко, что даже на расстоянии я знала, спокойны ли мужья или нет, радуются ли они или расстраиваются.

А они знали, что происходит со мной.

Именно тогда, когда нас сплотили наши малыши, все окружающие трудности и то, что случилось с Даниэлем, я могла четко сказать — мы — семья, мы — одно целое. И мои мужчины, насколько бы разными они не были, стали единым организмом. А я и наши дети стали центром всего этого.

— Все будет хорошо — Даниэль сжал мою руку, когда мы садились в аэролет.

Я держала глаза открытыми, а теплая рука мужа давала мне спокойствие и гасила мою панику. И за этот полет ни разу не захотелось зажмуриться.

Следующий месяц реабилитации был для нас всех непростым. Зрение к мужу возвращалось не сразу, сначала — мутные контуры, потом — цвета.

— Буду стараться, чтобы увидеть наших детей — было сказано нам всем.

— Увидишь — Маркус хлопнул Даниэля по плечу — ты их обязательно увидишь.

И он увидел.

Планета Эйнар, Эйн

Данира Финн Альт-Лок

Кир и Амелия родились с разницей в полчаса. Самое интересное, что наш с Маркусом сын родился до полуночи, а наша с Нико дочь — после. То есть, фактически, в разные дни, как и были, зачаты.

Роды прошли легко. Медицина Эйнара все же творит чудеса, да и мужчины сменяя друг друга, были рядом со мной, насыщая своей силой.

Биологические папы первыми взяли своих детей на руки. Тогда стало понятно — прежними они никогда уже не станут.

Маркус передал Кира Даниэлю, тот с благоговением заглянул в лицо сына. Он уже хорошо видел, хоть иногда его глаза от напряжения начинали болеть. Врачи сказали, это со временем пройдет.