Генерал-фельдмаршалы в истории России - Юрий Рубцов

Как только присоединение новых земель стало фактом, Потемкин со свойственной ему настойчивостью принялся за хозяйственное освоение полуострова и Северного Причерноморья. Под его руководством были заложены города Херсон, Николаев, Севастополь, Екатеринослав, создавались корабельные верфи, позволившие в кратчайший срок создать Черноморский флот, приглашались и расселялись колонисты, разводились сады и виноградники.

Через три года, в 1787 г., Потемкин пригласил Екатерину произвести осмотр ее южных владений. Российская самодержица не без умысла предложила сопровождать ее польского короля Станислава-Августа, австрийского императора Иосифа II, австрийского, французского и английского послов. В Кременчуге высокие гости стали свидетелями больших маневров, увидев которые французский посланник Сегюр не смог сдержать восторга: «Я редко видывал такое прекрасное и блестящее войско». В Херсоне гости присутствовали на церемонии спуска на воду нескольких кораблей. Но еще больший восторг вызвал вид быстро растущего Севастополя и демонстрация сил флота с выходом в море. Екатерина Алексеевна проехала также по берегу Крыма, пересекла все Северное Причерноморье и везде стала свидетелем громадных перемен в хозяйственном освоении земель, лишь недавно оказавшихся под ее скипетром. Таковы были те самые пресловутые «потемкинские деревни», слухи о которых злонамеренно распространяли по всей Европе недоброжелатели и враги князя.

Возвратившись в столицу, Екатерина повелела Правительствующему Сенату изготовить похвальную грамоту с перечислением дел и подвигов князя Потемкина и зафиксировать в ней прибавление к его фамилии почетной приставки — Таврический.

В 1787 г. Турция, поддерживаемая Англией и Францией, потребовала отмены Кючук-Кайнарджийского мирного договора и возвращения ей Крыма и Кавказа. С целью давления на Петербург российский посланник Я.И. Булгаков был даже заключен в Семибашенный замок Стамбула. Получив отказ, Порта объявила об открытии боевых действий против России, выставив 200-тысячную армию.

В ответ Россия развернула две армии: Екатеринославскую армию (82 тысячи) под командованием Г.А. Потемкина и Украинскую (37 тысяч) во главе с П.А. Румянцевым. Армии Потемкина предписывалось «осадить Очаков и, овладев оным, распространив твердую ногу в земле между Буга и Днестра».

Войска светлейшего князя подошли к Очакову в конце июня 1788 г. и осадили его. Лишь 6 декабря был предпринят успешный штурм. Крепость выдержала, таким образом, пятимесячную осаду, что говорит о прочности ее обороны. Командующий лично составил диспозицию, которая предписывала «атаковать живо и не замыкаться перестрелкою, идти на штыках». Начальники должны были «наблюдать порядок, предупреждать замешательство и не допускать кидаться на добычу, а поступать с храбростью, свойственной русскому воинству».

Штурм Очакова 6 декабря 1788 г. Гравюра А. Берга по оригиналу Ф. Казановы. 1792

Крепость была взята штурмом. Фельдмаршал удостоился высшей воинской награды — ордена Св. Георгия 1-й степени и 100 тысяч рублей. Императрица лично вручила их Потемкину по прибытии последнего в Петербург, а с ними и фельдмаршальский жезл, украшенный бриллиантами и обвитый богатым лавровым венком.

В кампанию 1789 г. обе русские армии были сведены в одну и отданы под командование Григорию Александровичу. Он осадил Бендеры и в ноябре принудил крепость к сдаче. Как и в конце прошлой кампании, полководец уехал в Петербург, опасаясь падения своего влияния при дворе. Несмотря на то, что кампания 1790 г. была открыта лишь в конце октября, она завершилась блестящим успехом — взятием суворовскими войсками Измаила (см. очерк о А.В. Суворове). Потемкин лично благословил своего подчиненного на этот штурм, отлично сознавая, что никто другой не сможет выполнить этой задачи: «Моя надежда на Бога и на вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг!.. Огляди все и распоряди, и, помоляся Богу, предпринимайте…»

Убежденные, что Александр Васильевич не был заметно награжден за эту грандиозную победу (хотя чин подполковника лейб-гвардии Преображенского полка — разве малая награда?), историки почти на протяжении двух веков объясняли это дурными качествами в натуре Потемкина, его ревностью к успехам подчиненного. Автор должен признаться, что и он находился в плену этой версии: довлел авторитет таких признанных биографов Суворова, как А.Ф. Петрушевский, Н.А. Полевой, О.Н. Михайлов… Тяжелый, но благородный труд развеять вымыслы об отношениях двух выдающихся людей екатерининской эпохи взял на себя современный историк В.С. Лопатин, и, считаем, преуспел в этом. Приведя огромное количество документальных свидетельств, он доказал, что именно при твердой поддержке Потемкина Суворов смог раскрыть свой талант, невзирая на сопротивление и интриги подлинных недругов полководца.

В феврале Григорий Александрович вновь выехал в Петербург: на западе обозначилась опасность войны с Пруссией, готовой выступить на стороне Османской Порты, и Англией. А внутри страны оживилась пятая колонна — пруссофилы, сгруппировавшиеся вокруг наследника престола. Неслыханное дело: в разгар войны с Турцией Павел Петрович тайно переписывался с прусским королем — врагом своей Родины, используя в том числе и масонские каналы (см. очерк о Н.В. Репнине). Партия наследника готовилась воспользоваться тяжелым положением воюющей России и заменить Екатерину на Павла. Но ее члены понимали, что, не разделавшись с главным противником — главой русской партии Потемкиным, поставленной цели они не достигнут. Своим орудием они избрали нового фаворита П.А. Зубова.

Вступившая в зрелый возраст императрица находилась под сильным влиянием юного «Платоши», но это, к счастью, не помешало ей разгадать маневры пруссофилов. Обостренный инстинкт власти подсказал ей: отставив Потемкина, она сама себя лишит самой надежной поддержки. Григорий Александрович сохранил свои позиции при дворе, но, зная о кознях своих врагов, был вынужден постоянно курсировать между театром войны и столицей.

Весной 1791 г. в Петербурге он напряженно работал над планами защиты западных границ и балтийского побережья, где Англия, готовившаяся разорвать отношения с Россией, планировала высадить десант. Убывая в столицу, он, вероятно, под давлением стоявших за Зубовым пруссофилов, оставил армию не на А.В. Суворова, а на Н.В. Репнина.

В начале мая, когда стало ясно, что ни Пруссия, ни Англия на войну с Россией не решатся, Екатерина повелела Потемкину нанести чувствительные удары по туркам, чтобы как можно скорее закончить войну. Получивший ордер на активные действия Репнин 28 июня нанес туркам сокрушительное поражение при Мачине.

Узнав об этом, Потемкин заторопился на юг, но не для того, чтобы перехватить у Николая Васильевича лавры победителя (в литературе до сих пор бытует такая ошибочная версия). Требовалось извлечь максимальный выигрыш из разгрома Османской Порты, и спешка в завершении мирных переговоров, к которой проявил склонность проводивший переговоры Репнин, была вредной. Кроме того, Григорий Александрович, возможно, только сейчас в полной мере оценил, насколько опасно было оставлять действующую армию на Репнина — масона и фактического лидера сторонников наследника престола.