Волчьи игры - Яна Горшкова

Тот, кого Вилдайр Эмрис называл «мой Шэйрр», просто не мог позволить себе ни малейшего проявления слабости. В том числе издали полюбоваться на «Птицу», на свою несбывшуюся мечту — новенький трехмачтовый парусно-паровой шлюп, две недели назад сошедший со стапелей Эйнсли. Не каждый отец так бдительно следит за развитием своего любимца-первенца, как следил Шэррар за постройкой этого крейсера. Обшивка из знаменитого зарянского дуба, целиком медное и латунное оснащение кормовой части, машина и паруса, позволяющие развивать скорость до 15 узлов. Другим мужчинам ночами снятся девушки, а лейтенанту эрн Тэлэйту грезилась «Птица». Он подал рапорт о переводе, и, казалось, препятствий для зачисления в ее команду у приемного сына Священной Особы быть не могло. Но в приказе-назначении значилось «трехмачтовый военный шлюп морских сил Е.С.О. «Юркий», и это… это была катастрофа. «Юркий» приписан к форту Сигрейн, а это означало только одно — мальчик останется под крылышком у маменьки. И под неусыпным присмотром всего шурианского населения Шанты.

— Разве я так когда-нибудь стану настоящим морским офицером? Скажи, матушка Мерсэйл, это справедливо? — вопрошал несчастный до глубины души Шэррар. — Заслужу ли я уважение братьев по посвящению, оставаясь под опекой Джоны? Уверен, это ее идея! А он, — молодой человек кивнул куда-то вверх, — он просто не смог отказать. Его подпись на приказе! Вот!

В запале лейтенант Ияри стукнул кулаком по документу, мирно лежащему на столе.

Прежде чем ответить, Княгиня заботливо подлила новую порцию заварки в чашку страдальца. И аккуратно убрала от греха подальше назначение.

— Пей, мой родной, пей. И успокойся, ради Морайг. Во-первых, твоя мать никогда бы не попросила о подобной услуге, а Вилдайр никогда не имел привычки идти на поводу у женских капризов. Двойное «никогда», заметь. Во-вторых, ты зря так убиваешься. Служба на сторожевых шлюпах в проливе столь тяжела и опасна, что когда окажешься на берегу, тебе за счастье будет переночевать в тепле и уюте «Лалджеты»…

— А в-третьих, — вставила свое веское слово суровая Вигдэйн, — как ты смеешь сомневаться в мудром решении Священного Князя?

— Но чем хуже служба на «Птице»?

— Мы не всегда получаем то, чего более всего желаем, — отрезала Огненная Княгиня. — «Юркий» ничуть не хуже.

— Для маменькиного сынка в самый раз.

— Для мичмана, ставшего офицером после сражения возле острова Ас-Кэйрн, ты слишком низко ценишь свои умения и знания, Шэйрр. Высадка наземного десанта могла закончиться плачевно, но тебе представился шанс отличиться, и ты им воспользовался. И никто, заметь, ни разу не усомнился в твоей личной отваге, никто не приписал твое повышение покровительству Вилдайра.

Шэррар благоразумно промолчал. Матушка Вигдэйн, как всегда, слишком высокого мнения о нравах его братьев — посвященных Морайг. Конечно, разговоры ходили разные. Недоброжелатели (а куда же без них) сразу же вспомнили старую морскую традицию, когда за успешную боевую операцию принято повышать старших офицеров, ее проведших, а вовсе не доблестных исполнителей. И кабы не то, что эрн Тэлэйт кой-кому почти как сын…

Кузенов-шуриа детям Морайг приказано всеми силами любить, но когда ты настолько шуриа, что это буквально режет глаз всякому встречному ролфи, то предписанная Священным Князем «любовь» ложится на их плечи непосильной ношей. И невысокий гибкий молодой человек с вороными кудрями и оливковым оттенком кожи в мундире морского офицера видится прямым оскорблением личной чести. Виданное ли дело, чтобы считать равным мальчишку, принятого Морайг без какого-либо испытания еще голозадым младенцем? И кому? Мужчинам, отважившимся на страшное посвящение. Их топили в ледяной соленой воде до смерти, а его богиня любит просто так, просто за то, что он — шуриа. Где, спрашивается, высшая справедливость?

Вслух, естественно, почти никто не высказывался, но Шэррар — сын Шиларджи, он видел за улыбками и здравицами исполненный негодования дух так же отчетливо, как собственную тень на песке в рассветный час.

— Твоя могущественная мать много лет каждое утро преодолевала Порог, разделяющий Жизнь и Смерть, и никогда ничего не боялась, — сказала Вигдэйн, отправляя его в школу гардемаринов. — Ты — ее сын, и ты будешь сильным.

Но ведь и самый сильный мужчина способен впасть в беспросветное отчаяние, когда у него отнимают мечту и цель, не так ли? Шэррар всю следующую ночь глаз не сомкнул, когда мимо шнявы, на которой он отправился к месту новой службы, стремительно промчалась недосягаемая «Птица». Она летела над волнами, она не знала преград, она — победительница своенравных ветров с горячим механическим сердцем. Видят Мать-Шиларджи и Хела-Покровительница, Второй лейтенант «Юркого» в этот миг считал себя самым несчастным человеком на свете и страдал несказанно. И только диллайнское самообладание, доставшееся ему от кровного отца, удержало от позорного хлюпанья носом вослед удаляющейся воплощенной мечте. Спасибо Аластару, спина распрямлялась, а подбородок Шэррара вскидывался без участия разума, стоило духу оказаться под тяжестью невзгод.

Шанта встретила сына Джоны проливным дождем и порывами ветра.

«Держись крепче, Шэррар Ияри, я стану пробовать тебя на зубок, — посулила неласковая родина. — Поглядим, какой из тебя вышел шуриа».

«И какой моряк из тебя получился — тоже будем смотреть», — насмешливо отозвалось свирепое море пощечиной брызг, стоило только лейтенанту эрн Тэлэйту ступить на камни пристани.

Стены форта Сигрэйн высились над его головой, хмурилось черными тучами небо, дождь заливал лицо. Теплый прием оказал родной остров, нечего сказать. Но Шэррар не обиделся, он лишь поплотнее закутался в штормовой плащ и решительно взялся за ручку своего маленького сундучка. Еще до полудня ему надлежало доложить о прибытии капитану «Юркого», а стрелки часов показывали, что до назначенного срока осталось каких-то сорок минут. Надо торопиться.

— Ну! Чего вы встали, господин офицер? Посторонитесь-ка! — крикнул у него за спиной гражданский инженер-ролфи, завербовавшийся на Тэлэйт по контракту.

«Здравствуй, Шанта!»

«Здоров будь, сын мой. И будь сильным!»

Если исполинская скала, вольготно разлегшаяся каменным пузом на дне морском и подставившая солнцу и небу свою горбатую, поросшую лесом спину, способна лукаво ухмыляться в мыслях шуриа, то Шанта определенно ухмылялась.

Пожалуй, из всего офицерского состава команды военного шлюпа «Юркий» назначению на этот безусловно боевой, но очень уж маленький кораблик, искренне радовались только два молоденьких мичмана — Сэйвард и его приятель эрн-Лахти. Первый корабль — словно первая женщина. Какая б она ни была, а все равно — событие. И негоже сетовать на тесноту мичманского кубрика, малый калибр орудий и сомнительное изящество обводов корпуса. Конечно, в кильватере у новейшего винтового клипера, готового вот-вот сойти со стапелей Адмиралтейской верфи в Эйнсли, малыш «Юркий» смотрелся бы пескарем подле щуки, однако у этой рыбешки имелись неплохие зубы. Шести двенадцатифунтовых пушек и четырнадцати трехфунтовок вполне хватало, чтобы отбить у редких синтафских рейдеров охоту связываться с «Юрким», а скорость в десять узлов позволяла успешно ловить вдоль изрезанного проливами и бухточками побережья Шанты самых частых незваных гостей — контрабандистов. Так что, несмотря на несерьезные размеры, этот трехмачтовый миниатюрный корабль являлся самой настоящей боевой единицей и со своей первоочередной задачей — патрулированием пролива Беруин — вполне справлялся. Хотя о жарких схватках и дорогих призах, а в особенности — о призовых деньгах, наградах, поощрениях и быстром продвижении по службе, обитатели «Юркого» могли только мечтать. Особенно сейчас, осенью, когда основной заботой береговой охраны Тэлэйт стало спасение отчаянных шантийских рыбаков.