Замок Оборотня - Елена Звездная

– Леди Ким, вернитесь.

Мои стражники опять были на посту.

Остановившись, я огляделась. Оказывается, кусты скрывали небольшую поляну, залитую лунным светом. Огромное дерево без листьев посреди почти круглого пространства, кусты, деревца, сосны. Самая обычная полянка, уютная, правда, но дерево… Вот что здесь делает совершенно лишенное листвы дерево?

Медленно вышла на поляну, обошла странное растение и увидела расходящееся голубым светом зеркальное пятно. Оно появилось прямо на стволе, растекаясь вертикальной лужицей и… и притягивая взгляд. Нет, я не стала подходить, мне и отсюда было прекрасно видно. Несколько коротких секунд я видела только голубое зеркальное свечение, а потом что-то произошло…

И меня утянуло в вихрь чужих, абсолютно чужих воспоминаний.

…Ее звали Лесли… Голубые, как горные озера, глаза, светлые волосы под белым чепцом и сияющая, всегда радостная улыбка. Я видела ее словно со стороны, стоящей на берегу реки и подставляющей лицо ветру. Красивая такая, светлая, и улыбка ее казалась такой доброй и такой счастливой.

И на какой-то краткий миг я перенеслась туда…

Шагнула, ощущая, как прогибается под ногами сочная высокая трава… От неосторожного движения вспорхнула какая-то маленькая птичка, но Лесли не заметила моего присутствия… А мне почему-то совершенно не было страшно, и я тоже подставила лицо ветру и солнечному свету… А затем вдалеке показалась лодка под парусом. Лесли встрепенулась, подалась вперед, вглядываясь в плывущее судно. И чем ближе подходила лодка, тем счастливее становилась девушка.

Потому что там, на корме, стоял крепко сбитый светловолосый парень и радостно махал ей. И как-то даже сомнений не возникло – они вместе! Вместе и такие счастливые. И когда Лесли, прижав левую ладонь к груди, а правой придерживая юбку, бросилась к грубо сколоченной пристани, она явно бежала к нему. И как же легко и свободно она бежала – словно к своему счастью. А парень ринулся ей навстречу, спрыгнул в воду, прошел, торопливо покидая бурные воды реки, выскочил на берег и, подхватив в крепкие объятия любимую, радостно закружил…

Но в лодке стоял другой мужчина. И одежда его была не столь грубая, и взгляд не простецкий, и лицо жесткое… властное… и смотрел он на такую счастливую Лесли…

Внезапно стало темно.

Я, все еще находящаяся на берегу реки, огляделась и поняла – солнца больше нет, на небе сияет яркая полная луна, тихо плещется река, где-то вдалеке непрерывно воют собаки, а рядом со мной… Рядом лежал тот самый светловолосый парень!

Он раскинул руки, словно хотел обнять небо, и отражение звезд застыло в его глазах… мертвых глазах. И черная тягучая лужа растекалась под ним.

А по реке уплывала лодка…

Ветер ударил в лицо, закружил, завьюжил, поднял вверх с густой травы, а опустил на толстый, с длинным ворсом ковер. И я увидела ее – Лесли. Она стала старше, чуть полнее, и улыбки, полной радостного ожидания, на ее лице больше не было. Женщина средних лет, в белом, расшитом жемчугом чепчике и длинном жемчужно-сером платье эпохи Средневековья, сидела в кресле перед камином и вышивала мелким бисером что-то удивительное.

Действительно удивительное – под ее ловкими пальчиками расцветали цветы, распускались листья на деревьях, оживал красочный мир… Я огляделась – на стенах висели ее картины, изображавшие тот самый берег реки, рыбацкую избушку и лодку, плывущую по реке… Их было много, нарисованных бисером удивительных картин… И на губах Лесли играла немного печальная улыбка, когда она занималась любимым делом… Где-то хлопнула дверь, женщина тут же вскинула голову, и ее взгляд потеплел. Звук шагов, мальчишеские голоса, жаркий спор на незнакомом мне языке и… тени двух волков, идущих рядом, скользнули по стене. Тени были волчьи, а прошли два подростка лет двенадцати-четырнадцати. Они не заметили Лесли, а она…

Когда я повернулась, увидела, как падают пяльцы из рук побледневшей женщины, как белеет ее исказившееся от ужаса лицо, как дрожат ослабевшие ладони и стремительно белеет прядь, выбившаяся из чепчика…

Ветер в лицо, смерч, закруживший меня, и крик, донесшийся издали…

Я стояла на крыше, у самого края, а внизу, под высоченной стеной города, лежала Лесли, раскинув руки так, словно хотела обнять небо… В ее широко распахнутых глазах отражались звезды…

– Нет! – мой вопль поднял бы и мертвого. – Зачем?!

Ветер в лицо… Холодный, наполненный капельками дождя… или слез?

– Зачем, Лесли? – шепот срывался с губ. – Зачем…

Я очнулась сидящей на траве, рядом с тем самым деревом, а вокруг меня мерцала синеватая зеркальная лужица.

И не понимала, просто не понимала! А как же дети? Ведь ее же дети, точно ее! Ладно папаша козел и сволочь, но дети…

Где-то вдалеке завыл волк. Усилился ветер, играющий ветвями деревьев, начался мелкий моросящий дождик, а я все так же не могла понять «зачем?».

Шорох в кустах, только шорох, и передо мной на корточках присел Сонхейд. Протянул руку, коснулся лица, встревоженно всмотрелся в глаза и задал странный вопрос:

– Почему не отвечала?

Я огляделась – волшебной лужицы больше не было.

– Ким.

Медленно подняла взгляд на оборотня и тихо спросила:

– Сонхейд, а вы вообще хоть когда-нибудь брали в жены тех, кто был на это согласен?

Лорд попытался прервать, но:

– Я тебя сейчас не о том, где был, спрашиваю! – У меня голос дрожал. – Я… какие же вы, оборотни, скоты бесчувственные! Вы… вы просто… вы… Она же другого любила, Сонхейд! А я… – и страшная мысль мелькнула вдруг, – а если бы я любила другого?!

Поднявшись, альфа поднял и меня, поставил на ноги, погладил по щеке и спокойно ответил:

– Я бы его убил. Без сожалений, раскаяния и мук совести.

Нормально.

– Сонхейд, – чувствую, как в душе закипает злость, – а если я сейчас влюблюсь?

Усмехнулся и практически повторил:

– Я его убью. Без сожалений, раскаяния и мук совести.

Враждебно гляжу на альфу. Секунд тридцать смотрела, а после задумчиво протянула:

– Нужно обязательно влюбиться… в тебя!

Издеваюсь, да. И я ожидала любой реакции, но только не последовавшего:

– Нет, Ким, – его голос стал хриплым, – я требую уважения и полного подчинения, а твоя любовь мне не нужна.

Молча протянула руку, коснулась ладонью его покрытой жесткими волосками груди, вспомнила, как ветер поднимал меня с берега реки… А Лесли умерла, покончила с собой… значит, мужа она так и не полюбила. Может, знала, что он убил ее любимого, а может…

– Сонхейд, – вскинув голову, взглянула в его глаза, – вы всегда от жен требуете только уважения?