Спасите меня, Кацураги-сан! #1 - Алексей Аржанов

со мной. Для него это стало бы унижением. Но проверить всё же стоит.

— Я вынужден отойти, Савада-сан, — сказал я и направился в фойе.

У регистратуры мне встретилась Сакамото Фумико и тут же кивнула на лавочку, где сидел ожидающий меня мужчина.

И им действительно оказался мой старый знакомый доктор Номура!

Старик вскочил со скамьи, увидев меня, и быстро подбежал ко мне.

— Кацураги-сан, я понимаю, что вы возможно не захотите со мной говорить, — протараторил он, и следом же поклонился. — Но мне очень нужна ваша помощь. Вы единственный человек в этой клинике, которого я знаю. И, боюсь, я больше нигде не смогу найти помощи в своей проблеме.

— В чём дело, Номура-сан? — спокойно спросил я. — Объясните ситуацию.

Сделав глубокий вдох, Номура произнёс:

— Мой брат умирает.

Глава 23

Доктор Номура весь сжался от эмоций. С одной стороны, ему приходилось переступать через себя, чтобы попросить о помощи своего бывшего стажёра. С другой стороны, жизнь брата была ему сейчас важнее всего остального.

— Пожалуйста, Кацураги-сан, кроме вас… — Номура осёкся. — Если вам нужны мои извинения или деньги я…

Номура потянулся к карману.

— Стойте, — попросил я. — Не нужно мне ни того, ни другого, Номура-сан. Пройдёмте в мой кабинет, продолжим разговор там.

Номура-сан кивнул и убрал дрожащую руку от кармана своих брюк, где лежал бумажник. Предложить деньги — на Номуру очень даже похоже. Но извиняться передо мной? Его слова означают, что старик совсем отчаялся.

Посмотрим, чем я могу помочь его брату. Пусть с Номурой у нас и остались напряжённые отношения, его брат мне ничего не сделал. Нужно попробовать решить этот вопрос.

Тем более, никакие личные склоки не могут быть важнее здоровья человека!

Видимо, Номура полагает, что, будь он на месте своего брата — я бы ему не помог ни за какие деньги. На этом и строится всё его кривое мировоззрение. Я уже много раз говорил — есть вещи, которые куда дороже денег.

Мы с Номурой Даруми поднялись в мой кабинет. Огавы на месте уже не было. Либо она уже ушла домой, либо её вызвала на планёрку старшая медсестра. Так или иначе, мне это было на руку. С Номурой я хотел поговорить без лишних свидетелей.

— Присаживайтесь, — предложил я, указав своему бывшему наставнику на место пациента, а сам присел за свой рабочий стол.

— Как иронично обернулась жизнь, — чуть помедлив, произнёс Номура Даруми. — Несколько недель назад вы сидели со мной на приёме, Кацураги-сан, а теперь я пришёл к вам на приём в самую престижную клинику Токио, а может, даже всей Японии. Не скучаете по нашей больницей Камагасаки, Кацураги-сан?

— Не скучаю, Номура-сан, — признался я. — Но давайте лучше перейдём к делу. Расскажите, что случилось с вашим братом.

— Честно говоря, я и сам не могу понять, что с ним случилось. Я проработал в медицине почти сорок лет, но так и не смог поставить ему верный диагноз.

Возможно, это в первую очередь связано с тем, что доктор Номура эти сорок лет сидел в богом забытой больнице Камагасаки и даже не пытался продвинуться выше в своей специальности?

— Понимаю, о чём вы сейчас думаете, Кацураги-сан, — грустно усмехнулся Номура. — Должно быть, полагаете, что я некомпетентный идиот. Не так ли?

— Перестаньте заниматься самобичеванием, Номура-сан, я так не думаю, — отчасти солгал я.

— В любом случае, чтобы развеять ваши сомнения, хочу сказать — моего брата смотрели многие врачи. Я возил его в Осаку, его там кто только не осматривал… Все лишь пожимают руками, Кацураги-сан! Говорят, что мой брат симулирует.

— Симулирует «что», Номура-сан? Расскажите о симптомах, — попросил я.

— Он загибается от страшных болей в животе, — начал объяснять Номура. — Всё левое подреберье горит, боли не купируются ничем. Мы его полностью обследовали. Ультразвуковая диагностика, компьютерная томограмма — и ничего. По данным инструментальных исследований с органами его брюшной полости никаких проблем нет. Да и анализы не сказать, что сильно отклонены от нормы. На УЗИ мы обнаружили изменения в его поджелудочной, но они совсем незначительные. Обычный хронический панкреатит.

— Погодите, Номура-сан, — перебил его я. — А почему вы игнорируете панкреатит? Разумеется, хронический редко выдаёт такие симптомы, но исключать, что боли идут именно от него — просто неразумно.

— Верно подмечено, Кацураги-сан, — кивнул Номура Даруми. — Но проблема в том, что терапия направленная на лечение хронического панкреатита, никак не помогает. Эффекта нет совсем. Мой брат продолжает страдать от болей и стремительно худеет.

— Дайте угадаю, — начал я. — Вы подозреваете, что у него онкология?

— Именно, Кацураги-сан, — подтвердил Номура. — Но опухоли нет, всю его брюшную полость осмотрели. Нет там никакой онкологии. Но он сгорает у меня на глазах.

— Однако мы всё ещё не можем исключать, что проблема в поджелудочной, — настоял я. — Худеть он может из-за недостаточной выработки ферментов. Орган воспалён, ферменты не идут в кишечник, и пища попросту не переваривается.

— Я думал об этом, Кацураги-сан, но в больнице Осаки сказали… — Номура замялся. — Они сказали, что мой брат — психически болен. Все врачи поголовно твердят, что таких случаев у них было навалом. Боли у него, говорят, невротические. Либо он их и вовсе выдумывает. А худеет, потому что специально ничего не ест или вызывает у себя рвоту.

— Но такого поведения вы за ним не замечали? — уточнил я.

— Нет, Кацураги-сан. Мой брат — абсолютно нормальный человек. Нет у него никаких признаков нервной булимии, шизофрении или тревожно-депрессивного расстройства.

— Где ваш брат, Номура-сан? — спросил я. — По-хорошему мне бы его осмотреть. А дальше уже решим, что делать.

— Его должны осмотреть лучшие специалисты клиники. — настоял Номура. — Именно за этим я к вам и обратился. Что толку от того, что его посмотрите вы, Кацураги-сан?

А вот и вновь вскрылась эта дурацкая черта Номуры Даруми…

Даже прося меня о помощи, он умудрился кинуть камень в мой огород. Старик полагает, что молодой специалист вроде меня не сможет разобраться в этой проблеме.

— Номура-сан, если вы готовы просадить все оставшиеся деньги на наших узких специалистов, я вам мешать не буду, — сказал я. — Но я всё же настаиваю на