Комиссар Хольмг. Становление - Атия Хольмг

служу тебе, Бог-Император человечества! Делай со мной, что желаешь, потому что вера моя абсолютна!

Они вышли из Храма. Впереди, возглавляя идущих в последний бой гвардейцев, шли оставшиеся «Химеры» и последняя уцелевшая «Адская Гончая». Лонгин шел рядом с Барро. Все было как во сне. А может, это вправду был только сон. Может, он все еще находится в Схоле и сейчас проснется.

Толпа искаженных хаосом людей надвигалась на оставшихся в живых защитников Рэкума, подобная огромной волне цунами, готовая поглотить и уничтожить. Безликая, вопящая масса, ощетинившаяся всем, что могло использоваться как оружие, излучающая ауру безумия и злобы, в своем неудержимом зверстве не способная понять, как осмелилась ей противостоять небольшая горстка людей.

Две волны врезались друг в друга, убивая, калеча и разрывая.

В этот миг время для него остановилось, а когда оно вновь возобновило свой ход, Авель уже был частью его потока.

Он стал секундой в бессчетном океане времен и событий. Каплей в безбрежном море. Он видел все и сразу. Он спал в казарме Схолы Прогениум. Он стоял рядом с инквизитором, отражая направленные в него удары. Он приказывал жителям Рэкума как можно быстрее возводить укрепления. Вел гвардейцев в атаку и стоял в Храме, вознося вместе со всеми молитву Бессметному Императору.

Он видел, как погибают последние верные защитники Рэкума.

Как оказывая помощь кому-то из раненых, прямо на поле сражения рухнула сраженная лучом из вражеского лазгана Алита Штайн.

Как вырвавшийся вперед и оказавшийся в окружении культистов бросает себе под ноги гранату комиссар Гвинеро.

Как падает Хольмг, не в силах больше держаться на ногах из-за открывшейся в боку раны.

И как отступают под необоримым натиском искаженные хаосом еретики.

В его сознании сплелись воедино картины прошлого и грядущего; крики боли и гнева, и призывные кличи; радость грядущей победы и горечь от потери столь многих жизней.

А потом он увидел огонь. Целое море огня.

Город полыхал, взорвался перерабатывающий завод, и горящий прометий разливался по улицам, испепеляя всех на своем пути.

И бушующие безумием языки пламени подкатывались все ближе, ближе, пока не поглотили его целиком…

«Ты должен спасти его, — слова Веданы, прозвучавшие в его голове были настолько чистыми и громкими, словно псайкер стояла перед ним, и ничто не мешало звуку ее голоса. — Ты сможешь. Вместе, мы сможем. Любой ценой. Он не должен здесь умереть».

— Любой ценой, — повторил Авель.

Его собственный голос внезапно уподобился пещерному эху, и этот внезапный звук самого себя вернул Лонгина в реальность. Он посмотрел на Алонсо Барро, чья несгибаемая воля не давала инквизитору упасть, заставляя его делать вперед шаг за шагом. Потом на огненную волну, неотвратимо надвигающуюся и готовую поглотить его и всех тех, кто был с ним рядом.

— Любой ценой, — Авель закрыл глаза.

… — С чем? — на лице Авеля отобразилось удивление.

— Мы — счастливчики, которые совсем скоро получат шанс стать комиссарами.

Но Авель не услышал ответа. Сквозь марево нереальности к нему протянулась чья-то рука, и далекий голос позвал его по имени.

Он хотел спросить, кто это, когда вслед за протянутой рукой, показалось лицо. Его лицо.

«Дай мне руку».

«Это не могу быть я».

«Дай мне руку».

«Кто ты?»

«Дай мне руку!»

Это был приказ, выстрел в тишине, гром среди ясного неба. В это мгновение Авель понял, что не может противиться. Он протянул вперед раскрытую ладонь и коснулся своих собственных, холодных и далеких пальцев, становясь чем-то, но уже не человеком…

День двадцать шестой

6.725.991.М38 ДЕНЬ 26

РЭКУМ

Они высадились на планету, прибыв на семьдесят с лишним часов раньше предполагаемого расчетного срока. Но при этом они все равно опоздали. Йозеф Берн знал это наверняка. Он лично еще с орбиты наблюдал неистовство огня над Рэкумом. По результатам проведенного сканирования, не было выявлено никаких признаков жизни, как в Неморисе и на прилегающих к нему территориях, так и в Рэкуме и вокруг него. Ауспексы продолжали сканировать остальную поверхность, но все сводилось к тому, что выживших людей на планете не осталось. И, что бы ни случилось на планете за последние недели, в прибывших по запросу инквизитора штурмовых войсках Ферро Сильва более не нуждалась. Тем не менее, их разведывательный отряд высадился на планету.

Было сомнительным, что в таком пожаре уцелели хоть какие-то информационные носители, не говоря уже о людях, но и в этот раз, как сотню раз до этого, командование не преминуло воспользоваться отрядом штурмовиков под его командованием, чтобы окончательно прояснить для себя текущую ситуацию и получить максимум информации.

Несмотря на то, что основной пожар потух, едкие клубы дыма продолжали окутывать то, что осталось от города. Потрескавшийся от неимоверного жара рокрит покрывал слой пепла, среди которого то здесь, то там проступали человеческие останки. Смрад был настолько силен, что отряду штурмовиков пришлось воспользоваться противогазами со специальными фильтрами.

Они медленно продвигались от космопорта по уничтоженному, в буквальном смысле стертому с лица земли городу. На одной из улиц, обильно усеянной пеплом, капитан разведчиков в нерешительности остановился. Все еще не веря собственным глазам, он подошел ближе. Ошибки быть не могло. Он наклонился над одним из тел и тут же передал по воксу:

— Говорит отряд Дельта. Обнаружены выжившие. Срочно требуется бригада медиков.

Информация не подлежит разглашению.

(Ордо Малеус)

Объявить автора во Все Имперский розыск.

(Ордо Ксенос)

Изъять из списка разрешенной литературы.

(Ордо Еретикус)

Вместо эпилога

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

«Чтобы иметь право судить сейчас, вам надо было быть там тогда и хотя бы видеть собственными глазами весь героизм, который был явлен людьми на Ферро Сильва и принявший поистине массовые масштабы».

Из заключительной речи подсудимого

Алонсо Барро, инквизитора Ордо Еретикус.

(настоящий статус Алонсо Барро уточняется)

(информация не подлежит разглашению)

…

И вовеки веков, и во все времена

Трус, предатель — всегда презираем,

Враг есть враг, и война все равно есть война,

И темница тесна, и свобода одна —

И всегда на нее уповаем.

Время эти понятья не стерло…

© Владимир Высоцкий. Песня второго тысячелетия.