Гарвардский баг - Мира Вольная

— Ты знаешь, что случилось у Славки? — спросил без предисловий и лишних слов, подвесив мою систему на несколько мгновений.

— На нее напали, — кивнул осторожно, придав роже соответствующее выражение. Ну потому что про нападение Савельев знал. А вот про то, что не знал… И почему вообще задает вопрос, да еще в таком тоне, надо разобраться.

— И ты туда же? — раздраженно цыкнул Славкин главный вороненок. — Мне интересно, вы реально считаете окружающих тупее вас? — выплюнул зам. И я только теперь осознал, насколько он действительно зол. Не раздражен, не нервничает, а именно злится.

— Саш, вопрос не ко мне. Станислава просто…

— Нихрена все не просто, Ястреб. Я Славку знаю подольше тебя, и вижу, что с ней какая-то задница в последнее время происходит. Задница, которой раньше не было, с которой она явно не справляется. Но Воронова не говорит ничего, партизанит, мать ее. Закрылась, зашорилась и сидит. Истерика эта…

— Истерика?

Что за мать твою… Все же хорошо было. Ладно, не хорошо, но терпимо, а тут…

Сашка резко повернулся, всмотрелся в мое лицо. Руки все еще держал в карманах, и я был уверен, что пальцы сжаты в кулаки.

— Ты знаешь что-то, — не вопрос, утверждение. — Знаешь, что с ней происходит.

Черт, прокололся.

— Что за истерика, Савельев? Где Славка? — прошипел я, игнорируя его слова.

— В домике у себя должна быть, — выдохнул мужик. — Мобильник ее там, по крайней мере, — он постучал пальцем по собственному трекеру. — Ей китайцы звонили перед тем, как она ушла с этого праздника гребаной жизни. Я подумал, может, нужен суппорт. Как-то херово получается, когда все бухают и развлекаются, а Славка пашет. В общем, пошел к ней. А Воронова на ступеньках сидит и смеется. Бледная, руки дрожат, глаза шальные. Плохой смех, Ястреб, невероятно дерьмовый. Люди, у которых все хорошо, так не смеются.

— И ты сейчас здесь? — прорычал, делая шаг к Савельеву. Кажется, злость — это заразно.

— Она успокоилась, — поднял он руки в примирительном жесте, — вроде бы… Шутила даже. Сказала, что устала просто. Что мать позвонила и накрутила ее. Ее мать может, конечно, только… не верится что-то. Воронова злится обычно, — снова засунул Сашка руки в карманы, уставился на песок под ногами, — после таких звонков, ворчит, огрызается. Истерики не было ни разу…

— А тут случилась, — перебил вороненка нетерпеливо. — Она успокоилась, и ты ушел…

— Она почти выгнала меня! — вскинулся Савельев. — Дверь перед носом закрыла. Надо было ломиться?

— Ясно, — дернул башкой. — Ко мне зачем пришел?

— Поговорить. Чтобы ты не давил на нее, чтобы не дергал. Ты знаешь, что происходит, должен понимать, что…

— Я тебя услышал, — кивнул и развернулся назад к беседкам, от них направился к домикам. К Славке шел. Чтобы проверить, чтобы понять, что случилось, просто убедиться, что с ней все действительно нормально.

«Сбежал, Ястреб? — пришло сообщение на трекер от Андрея, когда я сворачивал на нужную тропинку. — Это ты удачно, конечно, ситуацией воспользовался. И не жалко тебе Алису? Она теперь сидит, губы дует», — прилетело еще одно следом.

«Ну так утешь», — быстро набрал я и поставил блок на входящие, потому что Алиса за этот вечер реально затрахала, потому что плевать стало на Андрея, потому что я уже подходил к Славкиному домику. И внутри горел свет. И… в жопу Алису и Тарасова вместе с ней.

Я поставил было ногу на первую ступеньку крыльца, когда взгляд наткнулся на кусок пластика на земле. Просто, мать его, валяющийся на земле мобильник.

Наверняка, Вороновой…

Я поднял с земли телефон, повертел в руке, а потом вывел на экран клавиатуру. Это наш смарт, и, скорее всего, Славка ключ не сносила. Тот, который универсальный, значит…

Я ввел код.

Меньше, чем полсекунды. Короткий миг между вдохом и выдохом, и я смотрел на текст перед собой. На полный желчи текст. Слова, из которых совершенно ясно, что одной разрисованной дверью урод не ограничился. Он следит за Славкиной квартирой. И не просто следит, а хочет, чтобы Славка об этом знала.

Я пролистал сообщения.

Длинную, сука, переписку. Он доставал ее каждый день, этими гребаными «преветами», звал Стасей, дергал, давил, явно издевался. И, скорее всего, терял терпение, потому что ни на одно сообщение ответа так и не получил.

Воронова, мать твою!

Я сжал мобильник в руке, через миг уже ломился к Славке в дверь.

— Слав! — позвал, стукнув пару раз по темному дереву.

Ничего. Ни шороха, ни звука.

— Слав, у тебя свет горит, — вздохнул. — Ты не спишь.

Снова ничего.

— Слав, я ведь могу и замок вскрыть.

Тишина.

— Воронова, не заставляй меня поднимать на уши весь долбанный Лейк и его персонал.

Ноль.

— Я серьёзно сейчас. Прекращай меня игнорировать и открой эту сраную дверь.

— Я тебя не игнорирую, — донеслось тут же, а потом дверь все-таки распахнулась. Славка скрестила руки на груди, замерев в проеме, вздернула упрямо острый подбородок, в глазах — почти вызов. — Зачем пришел?

Я зло дернул уголком губ, вытянул руку со смартом, снова открыв сообщение.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — процедил, раздражаясь.

Неделя… Она почти гребаную неделю молча читала эти уродские анонимки и никому ничего не говорила. Про сегодняшнюю тоже наверняка бы и слова не сказала.

— Откуда…

— Ты, наверное, его уронила, когда истерика случилась, да, Слав? — я опустил руки на тонкие плечи, отодвинул Славку в сторону и вошел внутрь, закрывая дверь. Хрен тебе, золотая рыбка. — Так что, Слав? Поговорим? Мне кажется, что пора.

Воронова сжала виски.

— А о чем говорить, Игорь? — вздохнула, прижимаясь спиной к косяку у двери. Снова руки скрестила. Волосы свободно падали на плечи темной, бархатной волной, босая, спортивные штаны слишком низко на бердах, майка обтягивает, облепляет.

Черт!

Похоть шарахнула в голову тут же. А Славка в своей лучшей манере ни хрена не замечала. Продолжала говорить, пока я душил это темное и жадное в себе.

— Мне кажется, ты все прочел. Все понял. Он теперь следит за квартирой, может не только за квартирой… Хрен его знает, как долго это продолжается. Может, с самого начала. Но… какая, в сущности, разница?

— Почему ты мне ничего не сказала? — тряхнул я башкой, всматриваясь в бледное лицо. Пришел в себя моментально, как только услышал, увидел страх на уверенном обычно лице.

— И когда я должна была тебе сказать? — сильнее вжалась Воронова в косяк. — И почему вообще тебе?

— Когда угодно! В любой момент! Ты неделю от него сообщения получаешь, — прорычал, швырнув Славкин телефон на диван.