Охотник за Смертью. Судьба - Саймон Грин

— Знаешь, — шепнул Моррелл Сайленсу, — мы наткнулись на кое-что еще более важное, чем думали. Забудь о программировании людей: с помощью нужной нанотехнологии можно перепрограммировать целую планету. По сравнению с этим даже терратрансформация представляется сущей мелочью. Тут фактически речь идет об абсолютном оружии. Представь себе: распылил с орбиты микрочастицы, и весь мир, со всем его населением, превращается в то, что тебе нужно. Это можно было бы использовать против планеты Шаб или «возрожденных».

— Можно было бы, знай мы, как контролировать процесс превращения. А этого мы как раз и не умеем, — отозвался Сайленс, печально покачав головой. — Кроме того, мы явились сюда в поисках возможного средства исцеления от наночумы, а не нового оружия на ее основе. Давайте не отвлекаться, ребята.

— Заберите меня из этого мира на вашем корабле, — сказал Иисус. — Сделайте это, и я положу конец всем войнам. Во вселенной воцарится мир. С недугами и страданиями будет покончено, ибо мое прикосновение исцеляет все хвори. Сама смерть не будет более властна над людьми. Со мной придет тот Золотой век, о котором всегда грезило человечество.

Кэррион нахмурился:

— Судя по тому, как использует наночуму Шаб, они тоже толком не контролируют процесс. Однако то, с чем мы столкнулись здесь, гораздо совершеннее и гораздо опаснее. Наверное, здешняя нанотехнология и впрямь помогла бы нам справиться с наночумой, но, тут капитан прав, взять процесс под контроль нам не по силам. Это все равно, что лечить простуду, заражая всех проказой. Если мы выпустим джинна из бутылки, наши враги наверняка будут повержены, но что потом? Вспомним, зачем затевал эти исследования император. И что в результате стало с Марлоу, судя по состоянию его ума.

Небо помрачнело, неожиданно наступили сумерки. Над головой угрожающе прогремел гром. Резко похолодало. Иисус больше не улыбался.

— Может, нам стоит осторожнее выбирать слова, — тихонько предложил Баррон. — Может, этот малый и не тот, за кого себя выдает, но для этого мира он самый настоящий бог. Пусть даже наши щиты окажутся достаточно прочны и выдержат, ежели ему взбредет в голову поразить нас, как нечестивцев, молнией, но стоит ли, без крайней необходимости, искушать судьбу?

— Вы осмеливаетесь сомневаться во мне? — вопросил Иисус, и его мрачный голос походил на раскат грома, предвещающий бурю. Кровь заструилась из стигмат на его руках и ступнях и из раны от копья на боку. — Ну что ж, я покажу вам, на что способен. Каждый из вас, иногда сам того не осознавая, ищет кого-то, с кем его разлучила судьба. Я вижу в ваших сознаниях не только имена и лица этих людей, но и пустоту, оставшуюся в ваших душах после разлуки с ними. Узрите же умерших: да восстанут они и да явятся сюда по моему зову!

Налетевший ниоткуда ветер поднял с земли пыль и взвихрил ее, образовав огромную, стремительно вращающуюся воронку. Зелень трав и голубизна неба исчезли, затянутые смерчем. Потом часть пыльной воронки уплотнилась и приобрела очертания человеческой фигуры. Спустя несколько мгновений перед группой десанта с улыбкой на устах стоял молодой мужчина в мундире Имперского флота. Сайленсу он показался неуловимо знакомым. Но лишь когда Баррон непроизвольно подался вперед, капитан понял, на кого он смотрит.

— Отец! — вымолвил Баррон дрожащим голосом и нетвердым шагом двинулся навстречу улыбающемуся офицеру. Сайленс дернулся было за ним, но потом остановился. Он не хотел подходить слишком близко ни к самому Иисусу, ни к одному из его творений.

— Баррон, это не твой отец! Он погиб на Ансили. Это всего лишь призрак, созданный с помощью нанотехнологии.

— Ты что, думаешь, я не узнаю собственного отца? — возмутился Баррон. — Он выглядит точно так же, как на старых семейных голограммах.

— Конечно, а как же иначе? Иисус сотворил этого фантома на основе твоих воспоминаний.

— А так ли уж это важно? — прозвучал знакомый голос, и Сайленс почувствовал, как холодная рука сжала его сердце. Он медленно обернулся и увидел стоявшую перед ним разведчицу Фрост. Выглядела она точно такой, какой запомнилась ему накануне гибели.

— Ты не можешь быть настоящей, — хрипло произнес он. — Ты просто мои воспоминания, которым приданы очертания и форма. Разве не так?

— Хороший вопрос, — ответила Фрост. — Будь я проклята, если мне известен ответ. Самой-то себе я кажусь вполне реальной, но ведь именно так и должен бы ответить призрак, верно? Но в этом ли дело? Пойдем со мной, нам есть о чем поговорить.

Капитан Сайленс и разведчица Фрост медленно отошли в сторону. Их внимание было поглощено друг другом. Сайленс заметил, как стремительно меняется окружающий их ландшафт. Между тем смерч сформировал вокруг них лес: высокие стволы возносились к небу, а в их кронах нежно щебетали какие-то птицы. Воздух был пронизан ароматами осени, под ногами шуршали трава и сухие опавшие листья. Сайленс узнал это место, лес на планете Виримонде, где он едва не встретил свою смерть. Теперь казалось, что это было давным-давно.

— Ну, как ты прожил это время? — спросила Фрост. — Надеюсь, не потратил его попусту, оплакивая меня?

— Да как сказать, — вздохнул капитан. — Я... пытался приспособиться к жизни. Старался забыться в работе, никогда не сидел без дела. С тех пор, как ты умерла, произошло много событий.

— Бьюсь об заклад, были развязаны новые войны. Живые постоянно воюют друг с другом. Интересно, дожила ли Лайонстон до суда? Мне всегда хотелось увидеть ее на скамье подсудимых.

— Суда она избежала, хотя и не погибла. Во всяком случае, не погибло ее сознание. Оно соединилось с Искусственными Разумами Шаба. Тело, правда, осталось, но Малютка Смерть его уничтожил. На всякий случай, от греха подальше.

— Ах да, Саммерайл, — промолвила Фрост. — Я помню его. Он убил меня. А ты его убил?

— Нет, — ответил, помолчав, Сайленс — Мне подумалось, что убийств было более чем достаточно. И кроме того... ты ведь ни за что не капитулировала бы перед восставшими. Вот почему ты позволила ему убить себя. Неудивительно, что мое подсознание избрало для этого разговора именно это место. Именно здесь Стелмах выстрелил в меня, но я использовал свои способности и заживил рану, для обычного человека оказавшуюся бы смертельной. Ты обладала теми же возможностями и, будь у тебя желание, тоже могла бы исцелитьея. Но предпочла умереть.

— Да, — признала Фрост. — Это правда. Я рада, что ты наконец это уразумел. Тебе не следует винить себя в моей смерти, Джон. Она была неизбежной. В новом, грядущем времени для меня не нашлось бы места.

— Ты когда-нибудь любила меня? — спросил Сайленс.

— Я была разведчицей, — сказала Фрост. — Понимай это, как знаешь.

В то же самое время Мика Баррон и его отец Рикард ехали верхом на лошадях по подвижным алым пескам их родного мира, Тау Сети-Ш. Небо было того зеленоватого оттенка, который уроженцами иных миров обычно воспринимался как болезненный. Над головами ползли угольно-черные тучи, то здесь, то там простреливаемые золотыми зигзагами молний. День был самый обычный, всадники следовали по давно знакомому наезженному маршруту, и им не было надобности править лошадьми. Это давало отцу и сыну больше времени на беседу. Но беседа давалась обоим тяжело. Разговоры отцов с сыновьями часто бывают непросты, а то, что они почти сравнялись в возрасте и один из них много лет как мертв, ничуть не упрощало дела.