Сумеречный сказ - Кайса Локин

— обителью всех героев. Медный край был окружён Голубыми озёрами и представлялся одним большим и шумным городом Мастеров. Здесь продолжали жить все чистые души, что когда-то трудились во благо других, не щадя собственных сил.

Всякий раз, освободившись от обязанностей, Елена прогуливалась по берегу озёр, наслаждаясь видами, и иногда навещала свёкров, поселившихся в городе. Не по нраву пришёлся Алёне Светлый терем, вот и уговорила она Светозара перебраться в другое место, как только представились Прави Елена и Финист.

— Ешь ещё! Для кого варила-то? — хлопотала Алёна.

— Ну мама! Ну что такое? Я сыт и здоров, — возмущался Сокол, глядя на жену в поисках защиты.

Та лишь смеялась и головой качала, забавляя Светозара, что вдруг принюхиваться стал.

— Опять соседи свои отвары делают. Сколько можно? Не болеют здесь никогда! Зачем такую вонь разводить? — ворчал он, различив едкий запах жжёных трав.

— Привычки трудно искоренить, — заметила Лена.

— Что правда, то правда! Кто-то, вон, до сих пор не ест кашу, — сердито взглянула Алёна на сына, но, увидев улыбку мужа, тут же на него переключилась: — А ты чего радуешься? Сам-то ничуть не лучше! Вещи всегда разбрасываешь, капусту от голубцов брезгливо отодвигаешь! Хоть бы раз за свои столетия слопал эту несчастную капусту! Одни расходы!

— Какие это расходы, а? Тут всего в изобилии, а ты говоришь так, словно вновь надо в огороде кверху поясницей торчать, — возмутился Светозар. — Да и потом, капуста твоя невкусная и выглядит не очень. Ты её само-то видела, а? Не ел раньше и сейчас не буду, всё.

Предчувствуя спор родителей, Финист быстро засобирался и, схватив жену, сбежал из дома, наскоро попрощавшись.

— Вечная жизнь их сделала вредными до ужаса, — подметил Финист.

— Ты тоже не лучше, — проговорила Елена, сжимая локоть мужа.

Не найдя, что сказать, Сокол лишь улыбнулся и потянул её гулять. Город шумел и дышал, словно существовал на самом деле. Люди сновали туда-сюда, смеясь и споря. По улицам бегали дети, прохаживались кошки, собаки сидели на порогах разномастных домов — терема, избы и современные коттеджи. Всё бурлило, точно котёл, и никто не задумывался о том, что все тут давно уже мертвы.

Древнее правило предписывало душе перейти или в мрачную Навь, расплачиваясь там за содеянные грехи, или в благодатную Правь, продолжая обитать, словно ничего и не произошло. Но был и третий исход: по собственной воле душа могла растаять и никогда более не возрождаться. Эта участь пугала Елену, поэтому она всякий раз со слезами наблюдала за таким исходом. Однако, прогуливаясь сейчас по вечно залитым солнечными лучами улицам, Прекрасная невольно задумалась о том, что же лучше на самом деле: существование в вечном потоке реки времени или уже растворение в пустоте бесконечности. Разъедаемая сомнениями, она поделилась мыслями с мужем, положив начало их новой дискуссии, коим никогда не было конца.

Добрыня Никитич

«Богатыри на земле всегда были: сильные, смелые, отважные воины, кои народ защищали и всякого спасали. Однако ж самым удалым был Добрыня — сын Елены Прекрасной и Финиста — Ясного сокола, чародея светлого. Оттого и был Добрыня яростным, хитрым и витязем непростым».

Выдержка из записей Кощея Бессмертного «О мироустройстве Нави, Яви и Прави»

Давние времена, славные земли Яви

— Да-а, дела. Здорово вы это придумали, — Добрыня почесал затылок, на родителей поглядывая. — А кто ещё правду ведает?

— Из живых никого уж и не осталось, —промокнула Елена платочком красные от слёз глаза.

— Как же никого? А Змеюка что, не жилец что ли? — проворчал Финист, повертев в руках новехонькие ножны, над коими работал последний месяц. — Живёхонький он! Опять, вон, на деревню напал, а этому отдуваться придётся! — он ткнул пальцем в сына, заставляя Елену вновь запричитать.

Много уж зим миновало с той поры, как перебрались в светлый град супруги и обосновались здесь под иными именами, дабы никого не смущать. Князь, коему Финист служил, добро своё на то дал и тайну их сохранил, наделив чудо-богатыря званием воеводы — Никиты Романовича. По-прежнему продолжал Финист служить во славу земель родных, но нынче скрывал лик свой соколиный. Лишь по ночам обращался в птицу и облетал Явь. Благо Светозар, скоро отошедший в мир иной, приглядывал за Правью.

Елена с той поры предпочитала в горницах оставаться и редко выходила гулять по граду — точно стеснялась красоты, природой данной. Долго она корила себя за приключившуюся беду со Змеем, и ничто не могло покоя ей дать — токмо время ей подмогой стало, раны исцелило, образы стёрло. Пара лет ещё кануло, прежде чем появился на свет Добрыня.

Рос мальчишка озорным да смышлёным — отрада очей ясных. Всё ему интересно было: как мир устроен, как слова понимать, зачем цифры считать, из чего ларец сделан — любопытства не занимать ребёнку было. К десяти годам должен был Добрыня даром волшебным обзавестись, но обделила его судьба — не мог в птицу обращаться малыш. Тогда порешили родители сохранить в тайне способности Финиста, дабы не расстраивать дитя.

Добрыня благодаря батюшке в княжеских палатах наукам и искусствам обучался, а заодно дружбу с будущим властителем водил. Были они не разлей вода: вместе проказничали, а после вместе и наказание получали. Нарадоваться матушка с батюшкой не могли и пророчили детям долгую и крепкую дружбу, которая сказаний и истории будет достойна.

Одначе со временем раскрылся у Добрыни необычный дар: мог он зверей и птиц понимать, точно разговаривали они с ним. Елена с Финистом сразу смекнули в чём дело, но всё же умолчали и на чудо списали. Так и жили они тихо и мирно, секреты свои храня и года коротая. Перестал с годами в походы ходить воевода Никита и всё чаще молодых дружинников наставлял. Елена ворчливостью обзавелась и всё на девушек молодых поглядывала, выискивая невесту для сына. А тем временем мужал Добрыня и превращался в крепкого богатыря и верного друга молодого князя.

В нескольких битвах успел уж витязь молодой отличиться, когда вдруг прознали люди на окраине земель про Змея Горыныча, что нападал на селения. Сразу же засобирался в путь Добрыня, желая чудище исполинское и грозное сразить. Тогда-то и решили родители ему историю свою поведать, ничего не скрывая от дитя. Правду услыхал Добрыня и поразился: не думал и даже не гадал он,