Смертельные игры - Роберт Крайс

«Линкольн» стоял возле ангара. Его ветровое стекло уже припорошил снег. Оба самолета находились с другой стороны, перед ними стояла пара ржавых тягачей для доставки авиационного бензина и пестицидов. Откуда-то издалека донесся крик Карен Ллойд и послышался одинокий пистолетный выстрел, но ветер и снег тут же заглушили все звуки.

— Они либо в ангаре, либо на летном поле за самолетами, — сказал Пайк.

Мы подбежали к ангару, свернули за угол и увидели их через заросшее грязью оконное стекло. Карен Ллойд стояла на коленях и плакала, Чарли Де Лука держал Тоби за волосы, приставив дуло браунинга тридцать восьмого калибра к правому виску мальчика. Тоби тоже плакал. Скорее всего, он плакал от страха, однако, возможно, из-за того, что какой-то толстый парень бил Питера Алана Нельсена по лицу. Толстяк методически избивал Питера, но тот упрямо вставал и бросался на противника. У толстяка было здоровое брюхо, широкие бедра, широкие плечи и спина, что делало его похожим на сардельку. Недостаток мужественности с лихвой компенсировался переизбытком злобы. Питер не оставлял попыток добраться до Чарли, но толстяк каждый раз сбивал его с ног. Карен кричала Чарли, что она на все согласна, лишь бы только он остановился, или что-то типа того. Через стекло было не слишком-то хорошо слышно.

Я тронул Пайка за плечо и указал на большие раздвижные двери в дальнем конце ангара. Двери были открыты.

Пайк кивнул. Мы, проскользнув под окном, успели шагнуть в сторону двери, когда из-за угла появились двое других парней, сопровождавших Чарли Де Луку. Один — довольно высокий, второй — как раз наоборот. Коротышка жевал незажженную сигару, а в руке держал револьвер тридцать второго калибра. Дылда что-то бурчал под нос, жалуясь на холод, и оба были совсем не готовы к встрече с нами. Джо Пайк уложил коротышку одним боковым ударом, таким сильным, что у того хрустнула гортань. Дылда что-то удивленно воскликнул и разрядил свой револьвер в землю, а я разрядил обойму ему в грудь. Кровь брызнула фонтаном, он удивленно посмотрел вниз, попытался заткнуть рану рукой, чтобы остановить кровотечение, — и упал.

Внутри началось какое-то движение. Пронзительно завизжала Карен, потом мы услышали истошный вопль — так кричать мог только ребенок, — потом еще один вопль и выстрелы. Пули со свистом рассекали воздух, уходя далеко в сторону. Потом стрельба прекратилась.

Мы заглянули в окно и увидели такую картину: Чарли тащил Тоби к дверям ангара, Карен шла следом, а Питер Нельсен лежал на боку. Толстяк дважды лягнул его ногой и вытащил из-под куртки синий револьвер. Затем он схватил Питера за волосы и сунул ему в рот дуло револьвера. Пайк выстрелил толстяку прямо в левое плечо, да так, что того отбросило в сторону, и тогда Пайк всадил в него еще одну пулю.

Мы как сумасшедшие промчались между самолетами и оказались у ангара. Там уже стоял Чарли, одной рукой держа Тоби Ллойда за шею, а другой прижимая браунинг к щеке мальчика. Лицо Чарли побагровело, на лбу вздулись вены. Он смотрел на крышу. Очевидно, ждал Бэтмена и Робин. При этом Чарли истошно вопил:

— Ты мой, ты, сукин сын! Я тебе, мать твою, кишки выпущу и зажарю их на сковороде!

Из-за угла появилась Карен, по ее лицу градом текли слезы, она умоляюще протягивала руки. Она хотела кинуться к Тоби, но боялась, что психопат застрелит мальчика.

— Тоби! — застонала она.

Чарли Де Лука еще сильнее вдавил дуло пистолета в щеку Тоби. Мальчик снова закричал и обмочился.

— Я его убью! — вопил Чарли. — Убью, к такой-то матери! Попробуйте только подойти ко мне, засранцы гребаные! Вырву ему глаза, мать твою!

Я посмотрел на Пайка. Плоские черные линзы очков Пайка были обращены в сторону Чарли Де Луки, дробовик лежал вдоль растяжки крыла самолета. Пайк стреляет лучше меня.

— Он это сделает, — сказал я. — Он застрелит мальчика.

— Да.

Я вернул ему «питон», взял дробовик и спросил:

— Сумеешь сделать точный выстрел?

— Помогите ему! Ну помогите же! Пожалуйста! — надрывалась Карен.

— Я могу сделать точный выстрел, но надо, чтобы он убрал от мальчика пистолет. Умирая, Чарли может дернуться.

— Тоби! — визжала Карен.

Тут из ангара показался Питер. Он еле стоял на ногах.

— Отпусти моего ребенка, ты, жирный хрен! — закричал Питер. Лоб его был рассечен, нос сломан, разбитые губы в крови. Лицо его было так сильно залито кровью, что казалось, будто он в гриме. — Я Питер Алан Нельсен, и я надеру твою жирную задницу, мать твою!

— Питер, нет! — закричала Карен.

Чарли Де Лука улыбнулся, поднял браунинг и наставил его на Питера.

— Надери это, — сказал он и выстрелил.

Питер упал, Карен и Тоби закричали, а я вышел из-за самолета и позвал:

— Эй, Чарли!

Чарли Де Лука развернулся в мою сторону и спустил курок. Что-то задело мое плечо, потом что-то тяжелое просвистело мимо моего уха, раздался грохот — и голова Чарли Де Луки взорвалась, совсем как шина, наполненная красной краской. «Питон» Пайка. Чарли был мертв еще до того, как начал падать.

Тоби лягнул ногой то, что осталось от Чарли Де Луки и с криком: «Папочка! Папочка!» — побежал к Питеру.

Левое бедро Питера было все в крови, но он сумел встать на колени. Питер подполз к Чарли Де Луке и принялся наносить удары по распростертому телу. Если Питер нашел в себе мужество подняться, то мне просто сам Бог велел. Я встал, но у меня звенело в ушах, а рубашка стала влажной. Я посмотрел вниз, расстегнул куртку и увидел, как почернела рубашка на плече. И тут же рядом оказался Пайк. Он поднял на мне рубашку и осмотрел рану.

— Ничего страшного. Слегка задета трапециевидная мышца.

— Понятно.

Пайк подошел к Питеру, вынул у него из брюк ремень и плотно перетянул раненую ногу. Потом вернулся ко мне и перевязал мне плечо своей футболкой. В том месте, где пуля задела мышцу, жгло ужасно, плечо слегка покалывало. Питер с сомнением посмотрел на свою ногу, а потом перевел взгляд на тело Чарли Де Луки и улыбнулся мне:

— Мы сделали этого выродка. Мы его сделали!

— Да, — согласился я.

— Все кончено! — расхохотался он.

Карен посмотрела на бывшего мужа и рассмеялась в ответ. Вероятно, нервная реакция.

— Да! Боже мой, да!

Потом Карен обняла меня. Тоби помог Питеру подняться на ноги, они подошли ко мне и тоже стали обнимать.

Бывают такие дни, когда тебя постоянно обнимают.

Мы оставили убитых в аэропорту и отправились в Челам к единственному практикующему доктору. Доктор был молодой, в очках и с бородой. Звали его Хоксли. Доктор знал свое дело. Он был из тех врачей, что наблюдают своих пациентов от колыбели до самой старости. Идеалист. Ну вы таких наверняка знаете. Осмотрев нас с Питером, Хоксли присвистнул: