Зверолов - Александр Рудазов

Он вез на Новый Эдем восемнадцать тысяч колонистов…

— Но это я так, в порядке предположения, — усмехнулся в бороду Троост. — Выпускаем манок?

Олбриттон медленно кивнул. Раскрылось окно шлюза, и в него скользнул дрон-разведчик, специально созданный для работы в гипепространстве.

Из-за чрезвычайной сложности производства подобные дроны стоят очень дорого, и даже в снаряжении корабля-пионера их всего три. Интендант с большой неохотой выделил один из них для экспериментов.

— Реакции нет, поле ровное, — хрипло сообщила робототехник, принимая сигнал с дрона. — Гипер стабилен, аномалий не засекаю.

Разумеется, Олбриттон и не ждал, что гипотетическая четырехмерная жизнь проявит себя, едва лишь он выпустит наружу дрона. Их уже тысячи раз так выпускали, и они никогда еще ничего не обнаруживали.

Однако этот экземпляр был немного модифицированным. Он испускал… излучение. В квантовой физике Троост разбирался на уровне минимального школьного стандарта, поэтому мало что понял из подробностей, но Олбриттон предполагал, что это поможет приманить… что-нибудь.

Несмотря на свою техническую малограмотность, Троост по-прежнему был настроен скептически. Он ведь зато превосходно разбирался в охоте. И одно из главных ее правил — каждому зверю нужна своя приманка. Нельзя же просто высадиться на абсолютно неизвестной планете, бросить в случайном месте нечто пусть даже очень вкусное и ждать появления добычи. Шанс привлечь кого-либо таким образом исчезающе мал.

Но Олбриттон не унывал. Времени у него было предостаточно. Единственное, за чем он тщательно следил, — чтобы дрон не слишком удалялся от корабля. Четырехмерное пространство отличается от трехмерного принципиальным образом. Покинув гравитационное поле звездолета, дрон и любой другой предмет просто… исчезнет.

Не раз проводились опыты по одновременному вхождению в гиперпространство из одной и той же точки — и ни разу еще корабли не могли друг друга там встретить. Только однажды… хотя большинство считает тот случай просто какой-то аномалией. Возможно, неверные показания приборов. Повторить это ведь так и не удалось.

Так прошел двенадцатый день, а за ним и тринадцатый. На четырнадцатый Олбриттон свернул эксперимент, вернул дрона облегченно вздохнувшему интенданту и принялся обрабатывать полученные данные. Нельзя сказать, что он остался удовлетворен результатами, но в процессе у него родилось несколько новых мыслей. Астрофизик залег у себя в каюте и полностью погрузился в вирт, исполняя какие-то сложные вычисления.

А «Джеймс Кэмерон» по-прежнему бороздил гиперпространство. Прошел пятнадцатый день, а за ним шестнадцатый. Все еще ни у кого не было повода закричать «Земля!».

На семнадцатый день Троост забрел в машинное отделение, а потом посетил реакторную. Ему было любопытно взглянуть на механизмы и движители корабля-пионера. Кто знает, когда еще представится такая возможность?

На Земле строятся самые разные звездолеты. Кроме стандартных типов — грузовых, пассажирских, научных, военных — существуют и очень необычные. Тот же корабль-зверолов. Или корабль-госпиталь, предназначенный для борьбы с эпидемиями. Или корабль-фабрика, способный производить новые корабли в собственном чреве. Или корабль-строитель, служащий для создания планетарных лесничеств, орбитальных станций и зародышевых колоний.

А корабль-пионер — это мастер на все руки. В нем всего понемногу, он способен исполнять практически любую работу. Никто ведь не знает, что может понадобиться в новооткрытой системе.

Корабли-пионеры — лучшие звездолеты Солнечной Системы. Максимально быстрые, прочные, надежные, автономные. Постройка такого обходится недешево, поэтому на данный момент их всего семнадцать. «Джеймс Кэмерон», «Ибн Баттута», «Васко да Гама», «Джон Франклин», «Сергей Обручев», «Тур Хейердал» и еще одиннадцать других.

В машинном отделении безраздельно царил бортмеханик, Шота Цимакуридзе. Сейчас он лежал на полу, держа перед лицом блистающую серебристую тарелку, и задумчиво мычал нараспев.

При появлении Трооста его правый глаз выехал из глазницы на тончайшем стебле, пристально обозрел посетителя и вернулся обратно. От плеча отделилась металлическая серворука, указывая двумя пальцами на огромный, медленно вращающийся шар, насаженный на двоящийся стержень. На визоре зверолова всплыла техническая справка — мол, перед вами гипердвигатель такой-то модели, бла-бла-бла…

— Вблизи посмотреть можно? — осведомился Троост.

Бортмеханик даже не шевельнулся, но на визоре Трооста появилась пиктограмма с кивающим человечком. В воздухе вспыхнули допреальные стрелки и диаграммы, рассказывающие и показывающие об устройстве любого прибора, на который падал взгляд.

Гипердвигатель. То, что отличает космолет от звездолета. Без гипердвигателя предельная скорость корабля составляет пять астрономических единиц в час. Этого вполне достаточно для перемещений внутри звездной системы, но на межзвездный перелет потребуются многие годы…

Впрочем, ничего нового Троост не увидел. На «Нимроде» стоит точно такой же гипердвигатель. Они все почти одинаковые. Инженеры уже много лет бьются, пытаясь их немного уменьшить, но пока безрезультатно.

Поэтому звездолеты можно делать большими и очень большими, а вот маленьких пока что не производят. Даже то, что называется малотоннажным звездолетом, имеет по крайней мере двадцать метров в диаметре. А если сделать корпус еще меньше, кроме двигателя в нем ничего не поместится.

Бортмеханик поднял ногу и чуть шевельнул большим пальцем, выдвигая из него телескопическую антенну. Вокруг той сразу закружился маленький дрон-ремонтник, оснащенный двумя бимерными отвертками. Цимакуридзе сонно плямкнул губами, и на визоре Трооста всплыл жирный вопросительный знак с двумя точками. Явный намек, что пора бы и честь знать — человек здесь работает, ему не до праздных зевак.

Вообще, бортмеханик «Джеймса Кэмерона» сильно напомнил Троосту своего коллегу с «Нимрода». Урс Таркас хоть и не напичкал тело таким количеством киберимплантов, в общении был почти таким же. Разве что наблюдать за своим хозяйством предпочитал не лежа, а вися в поле искусственной невесомости.

На восемнадцатый день Троост играл с Хаусером и бортинженером в «Звездный бой». Хаусер эту игру обожал, в бортинженере он тоже нашел единомышленника, а вот Троост предпочел бы что-нибудь более мирное. Но вдвоем «Звездный бой» скучноват, других желающих не нашлось, так что зверолов в конце концов позволил себя уговорить.

Несколько часов подряд они носились среди виртуальных астероидов на звездных крейсерах. Хаусер азартно похохатывал, взрывая противников одного за другим. Каждый командовал целым флотом, раза в три большим, чем реальный флот Солнечной Системы.

Однако поскольку это была всего лишь игра, бой шел быстро — кораблями никто особо не дорожил, терять их не боялся. Когда Троост лишился последнего эсминца и остался висеть бесплотным духом в черной пустоте, то лишь пожал плечами и вышел из вирта. Хаусер и бортинженер продолжали сидеть с закрытыми глазами, превращая друг друга в обломки.