Вынужденный брак - Екатерина Кариди

С ней можно было строить жизнь на долгие годы. Во взаимной поддержке и уважении, зная, что она не предаст, будет рядом всегда. Примет его авторитет. Не говоря уже о том, как невероятно, фантастически хорошо у них все в сексе. Это какой-то подарок судьбы.

А то беззащитное, сладкое и трепетное, что он испытывал к ней, его надо было хранить глубоко в душе. Прятать, чтобы не спугнуть. Беречь. Как главную драгоценность.

***

Ранний завтрак. Марк хотел, чтобы Лиза оставалась в постели.

- Я сам все разогрею, спи, - сказал ей, вставая.

Но нет, она тут же вылезла из постели, повторив его же слова:

- Потом высплюсь.

И улыбнувшись ему прошлепала на кухню. Он смотрел ей вслед, губы неосознанно тронула улыбка. Они ведь тут совершенно одни. И у нее нет прислуги. Все его бывшие пассии давно уже подняли бы вой и затребовали повара, горничную, массажистку и инструктора по фитнесу.

Ну... Допустим, инструктором по фитнесу он мог бы поработать сам. И даже поваром, и массажистом, и горничной. Сама мысль, что ему пришлось бы стирать и гладить её маленькие трусики, искрами желания прошлась по позвоночнику.

Но ей ничего этого не было нужно. Она смотрелась так непринужденно и естественно. И кажется, ей даже доставляло удовольствие о нем заботиться.

Короче, Марк, глядя на это все, распух от радости и гордости. Взлохматил свои короткие черные волосы, фыркнув как мальчишка, и ушел в душ. Потому что сексуальные идеи из него так и перли.

А надо ехать.

***

Ну вот... Марк уехал. Теперь снова ждать его до вечера.

Лизе было муторно от мысли, что он каждый день проделывает выматывающую дорогу, чтобы остаться на ночь с ней. Она подумала, что лучше уж ей перебраться в город, в конце концов, теперь, когда они вместе, ей гораздо легче будет адаптироваться у Марка в квартире.

Заикнулась ему, а он уверенно сказал нет.

Тут надежнее и воздух чистый. Не загазованный. Отдыхай, тебе полезно.

Отдыхать...

Лиза уже повернулась, чтобы уйти с террасы, и в это время услышала, как к воротам подъехала машина. И не одна.

Сначала Лиза откровенно испугалась, просто обомлела. В голову полезло всякое, о чем её предупреждал Марк. Но ведь её же охраняют, как же? А потом вдруг поняла, что так открыто среди бела дня тут может появиться только один человек.

Отворились ворота и она с радостным воплем:

- Папа! - по ступеням сбежала вниз.

Это был действительно он. Лиза сразу узнала и его машину, и водителя его Арсения, и тех, безмолвных мужчин в костюмах. Как же она рада была сейчас их всех видеть.

И тут же бросилась отцу на шею.

А он растрогался, зашептал ей в ухо:

- Тише, тише, девочка, свалишь с ног старика.

Лиза чуть отстранилась, держа его за плечи. Нет, ну какой же он старик?! Желтоватые глаза живостью блестят и руки полны сил, и весь он крепкий. Улыбнулась, вжав голову в плечи, и прильнула к нему.

- Папа. Как же я скучала...

Господи, кто бы сказал, что так будет? В тот кошмарный день, когда этот человек забирал её из их с мамой квартиры, думала она, что будет скучать по нему, назовет папой? Лиза его ненавидела тогда, во всех его действиях усматривала одно холодное бездушное унижение, моральный садизм. Но оказывается, во всем была логика и свой тайный и явный смысл. И постепенно, чем она больше узнавала его, отношение менялось.

Просто, иногда, чтобы объяснить те или иные поступки, нужны не слова, и даже выражение лица не важно, с которым эти слова будут сказаны. Потому что важное внутри. В сердце. Это надо увидеть. Вот же... откровения на пустом месте, взросление души и чувств.

Лиза вдруг опомнилась, что все еще стоит рядом с отцом во дворе и все на нее смотрят. И всполошилась, надо же пригласить людей в дом, хоть завтраком накормить. Они же с дороги.

- Ой, что это мы тут стоим? Вы проходите, пожалуйста. Проходите.

- Ну спасибо, дочь, пойдем, - хитровато улыбался одними глазами этот старый тигр, её отец.

Почти ведь не изменился в лице, а Лиза теперь могла понять, что он доволен. Очень доволен.

- А я тебе тут еды на всякий случай привез, - сказал он вдруг. - Как знал.

И стал подниматься с ней по ступеням.

***

Лиза позвала в дом всех, но люди Серова остались снаружи, кто во дворе, кто на террасе. Никто из мужчин не вошел в дом. Ну раз так, Лиза вынесла им на террасу складной столик и две большие тарелки бутербродов.

А потом собрала для отца завтрак в столовой. Честно говоря, с трепетом ждала, когда он начнет говорить, а он все молчал. Смотрела, как он не спеша брал в руку салфетку, разворачивал, и не выдержала.

- Как мама?

Отец вскинул голову, в глубине глаз зажглись на миг огоньки.

- Хорошо. Боюсь сглазить, но... Хорошо.

- Господи, как я рада, - прикрыла она рот рукой, а слезы таки просятся.

Усмехнулась, отводя в сторону взгляд. Наверное, она все же вся в него, скупа на эмоции. Но сейчас Лизу так переполняло от избытка радости, довольства и надежды, что она решила спрятать все это в душе от греха подальше. Как говорится, чтоб не сглазить. И спросила, прокашлявшись: - А как продвигается твой развод?

- Уффф, - надул губы Серов и взглянул на Лизу из-под бровей. - И не спрашивай. Но ничего, ничего. Я рассчитываю скоро с этим покончить. А потом...

И загадочное молчание. Мерцающий взгляд желтоватых глаз.

Видимо, он тоже не хотел говорить вслух, чтоб не сглазить.

- Знаешь, Лариса... - начала Лиза.

- Знаю, - поморщился отец. - Я в курсе. Не бери в голову и постарайся не реагировать.

- Она так ненавидит тебя, - невольно поежилась Лиза.

Мужчина вдруг усмехнулся и развел руками, как будто признавал, что где-то опростоволосился.

- Наверное, я сам виноват.

Оспаривать Лиза не стала. Потому что когда рушится брак, наверное, все же виноваты оба. И не растет на пустом месте ненависть. Просто... Иногда нужно понять человека, почему он поступает так или иначе, поставить себя на его место, а не пытаться затереть его, задавить своей правдой. Потому что у каждого правда своя. А ненависть и месть никого еще не сделали счастливым.

Но Лиза не могла не сказать:

- Меня сильно беспокоит, что она подала встречный иск на тебя и на Марка. Столько грязи на вас льется, честно говоря, я в ужасе.

- Пффф, - насмешливо фыркнул мужчина.

Откинулся на стуле и спросил: