Крылатый - Анна Тьма

Боль в спине стала такой сильной, что движения крыльев невольно замедлялись. Чужая боль отголоском прошлась от макушки до пяток. Э нет, так не пойдет. Все, принц Ирдес, пора перестраиваться.

— Маня, сейчас я тебя переброшу так, что ты будешь у меня за спиной, — предупредил я. — Крыльев не бойся, лететь ты мне не помешаешь. Попробуй поспать.

Она только кивнула. На несколько мгновений я полностью расслабился, особым образом приводя в порядок закаменевшие мышцы и уходя в свободное падение. Расплата будет потом. А сейчас — частичная трансформация и полная перестройка сознания…

— Ирдес… Ирдес, твою налево! Да очнись же, я тебя не вытащу сама!

Открыв глаза, я тут же вынырнул на поверхность и закашлялся, пытаясь очистить легкие от воды. О-о-о, здравствуй, моя неминуемая расплата!

— Ты как? — Маня заметила мое искаженное лицо.

— Добей, — жалобно попросил я.

Знакомый до дрожи алый отблеск в синих глазах заставил меня слегка повеселеть. А уж когда она сказала следующую фразочку в своей неподражаемой манере, на душе окончательно полегчало:

— Конечно, р-радость моя, добью особо жестоким способом. Но сейчас порадуюсь твоим страданиям, это тоже очень весело. Теперь на воду ляг и отдохни, я поплыву.

Я лег, она крепко схватила меня левой рукой за ворот и поплыла. Человек бы давно свалился, а Маньячка ничего, плывет. Покосившись на подругу, я отметил, что дикая гонка над морем не прошла для нее бесследно. Вокруг запавших глаз залегли черные круги, тонкие черты лица заострились от усталости и обветрились. Мокрая, просоленная, злая, гребет на одном упрямстве в сторону восхода. Опять восхода?! Или все еще восхода?!

— Сколько времени я летел?

— Сутки.

Теперь понятно, почему каждая мышца словно комок пульсирующей боли! И отдыхать сейчас нельзя, что самое мерзкое! Та-ак, надо перевернуться и грести… Щас… Перевернуться, я сказал! У-у-у, больно-то как! На спине будет легче, но нельзя, демоны дери!

Ван… Ветер…

Отклик неожиданно пришел от обоих. Ужас Ветра и ярость Вана.

«Малыш, уходи!!!»

«Ирдес, твою налево, где тебя до сих пор носит?!»

«Нет… слишком опасно…»

Дикая боль стегнула, как ударом кнута.

«Бог, не будь дураком! Мы не выберемся сами!»

«Мы только подставим малыша…»

«Он явится с армией…»

Каким, интересно, образом?! Этот призыв сейчас сведет меня с ума!

«Ветер, мы идиоты!..»

«О, великая Бездна… что же я сделал…»

«Мы сделали, не ты один… Ирдес, прости, малыш. Сейчас я попробую приглушить… Ты хоть соображать сможешь толком. Прости…»

«И не подумаю, потом в морду получишь. И ты, Ветер, тоже получишь. Ван… а Данька…»

«С нами. Манька с тобой?»

«Угу, куда бы я от нее делся. Я вас вытащу, только бы знать, куда лететь».

«Я оставлю тебе путеводную нить… только поторопись».

Брат резко отдалился, и тащившая меня вперед сила порядком ослабла. Двигаться надо!

— Ты чего трепыхаешься, воробей?

— Да нельзя мне отдыхать! Совсем! Иначе не встану потом.

Маня помогла мне держаться на воде, пока я, мешая в причудливых эпитетах русский мат со старосветлой тонко-лингвистической руганью и откровенными старословенскими выражениями, заставлял свое тело повиноваться. Через полчаса несколько полегчало, и я даже смог отпустить плечо белобрысой Маньячки. И вдруг уже она панически вцепилась в меня.

— Ирдес, ты взлететь можешь?!

Я проследил за ее взглядом.

— О мать твою!.. Попытаюсь!

На нас быстро надвигался черный фронт шторма. Попытки подняться в воздух заканчивались приступами зверских судорог, трансформация останавливалась на первой стадии и дальше не шла ни в какую. Оставалось только сделать хоть что-нибудь, чтобы не потерять друг друга в воде. Тогда я сделал первое, что пришло в голову — снял ремень и накрепко связал свою правую руку с ее левой. И только тогда понял, что где-то потерял свой браслет! Там же все мои книги, КПК, ноут, наручни и обруч! А еще сколько всего! Копии ключей от всех папиных тайных ходов!..

Скоро думать стало некогда. Осталась только одна мысль и стремление — не захлебнуться и смотреть, чтобы Маня не потонула.

Вода резко остыла. Стало темно, как поздним вечером. Сумасшедший ветер сбивал пену с высоких волн, швыряя ее пригоршни нам в лицо, тугие струи дождя лупили не хуже града. Молнии сверкали над самой головой, и я молчаливо просил великое Небо, чтобы они не били в море.

Холод, ветер, соль и вода, вода… Высокие волны накрывали с головой, пытаясь утопить нас обоих. Я ни на секунду не прекращал отчаянной борьбы со стихией. Все слилось в одно желание — не захлебнуться, с диким упрямством я раз за разом выныривал из воды. Одни рефлексы…

…Выжить. Накрыло новой, одной из бесчисленных сотен, волной. Вынырнуть, снова постараться не наглотаться воды, выдернуть за собой привязанную к руке девчонку. Вдохнуть поглубже… Вынырнуть. Новый вдох. Держаться. Держать ее. Выжить…

…А потом чьи-то руки потянули из воды, поддержали, пока меня выворачивало наизнанку, помогли куда-то дойти по качающейся под ногами тверди. И те же руки попытались отвязать мою руку от чьей-то…

— Нет!!! — рванулся я вперед.

Почти ничего не различая вокруг, я увидел ее и понял, что моя боевая подруга не дышит. Посиневшие губы и ненормально белое лицо.

— Маня! Маньячка!!!

Кто-то что-то попытался сказать мне, оторвать от девчонки, но я лишь зло отпихнулся, переворачивая ее, с трудом разжимая зубы и сдавливая, чтобы избавить от воды в легких. Быстрее, еще не поздно! Перевернув ее обратно на спину, я сцепил в замок ладони, образовывая небольшой разряд, и с силой ударил напротив сердца. Не дышит. Склониться, вдохнуть в нее столько жизни, сколько сейчас возможно оторвать от себя. Новый удар. Жизнь. Удар. Жизнь: Ну же, Маня! Я не могу тебя потерять! В глазах плыло, мутнело, поплыли золотые лужи с черными точками. Голова взрывалась приступами боли. Плохо. Сил слишком мало. И все-таки, склонившись, я последним усилием оторвал от себя еще крупицу жизненных сил. Удар, еще раз…

Она резко вдохнула, выгнулась в судороге, откашлялась, отдышалась и выругалась. Ругается — значит, живая! С такими мирными мыслями я лег там, где сидел, и уснул…

…Тепло. Сухо. Слегка покачивает на волнах. Запах морской соли, рыбы, свежезаваренного чая, хлеба. Шерстяное одеяло щекочет кожу. Интересно, мы уже в ловушке или где-то еще?

Не открывая глаз, я потянулся к душе брата и почувствовал его глухую, усталую злость. Держись, светлый.