Впервые в Библии - Меир Шалев

Пройдут десятилетия, Иаков будет все больше дряхлеть на глазах сыновей, но они все еще не скажут ему правды. Как они жили с подобной ложью все это время? Библия, как обычно, предоставляет читателю самому размышлять об этом. Автор не рассказывает, говорил ли Иаков с сыновьями о их преступлении после того, как Иосиф открылся им в Египте, и не сообщает, извинились ли они и просили ли у него прощения. Но когда он вернулся с ними в Египет и увидел сына своего Иосифа живым, он сказал фараону потрясающую фразу: «Малы и несчастны были дни жизни моей» (Быт. 47, 9).

В словосочетании «дни жизни» нет ничего нового. Так было сказано и о жизни Сарры и о жизни Авраама. Но о них это было сказано после их смерти, а Иаков подытожил свою жизнь еще при жизни и, будучи еще живым, сказал, что его дни «были»[108]— в прошедшем времени. Нет сомнения, что такой сделал его жизнь прежде всего подлый поступок сыновей. С того часа, когда он счел своего любимого сына погибшим, он почувствовал, что и его жизнь оборвалась. Поэтому он сказал о ней в прошедшем времени, как будто она уже завершилась.

По прибытии в Египет купцы продали Иосифа фараонову царедворцу Потифару (Быт. 39). Мы уже уверены, что его судьба решена, потому что такой мечтательный, избалованный отцовской любовью юноша не сможет выжить в условиях тогдашнего рабства, — но нас ожидает сюрприз. Как и Иаков, которого путешествие в Харран превратило из маменькиного сынка, знавшего лишь отцовский шатер да материнскую юбку, в настоящего мужчину, так и сновидец Иосиф превратился в Египте в человека дела. И подобно Иакову, который с большим успехом управлялся со стадами тестя, его сын преуспел в доме своего египетского господина.

Потифар заметил достоинства и удачливость нового раба. Он «поставил его над домом своим и над всем, что имел […] и было благословение Господне на всем, что имел он в доме и в поле» (Быт. 39, 5). Но Иосиф, в отличие от своего отца, был еще «красив станом и красив лицом», и вскоре жена Потифара обратила на него свой взор. А затем потребовала: «Спи со мною».

Иосиф отказался. Он объяснил жене Потифара, что речь идет о двойном грехе — и против господина, который доверяет ему, и против Господа. Читатель и жена Потифара обмениваются между собой взглядами и, возможно, даже улыбкой. Ведь им обоим и так ясно, что речь идет о грехе, но автор хочет подчеркнуть этим простодушие и честность Иосифа.

С точки зрения литературной, не столь морализаторской и пропагандистской, эту стойкость Иосифа перед посягательствами темпераментной египтянки можно объяснить и иначе. Возможно, его вообще не тянуло к женщинам. Действительно, в Иосифе есть нечто женственное. Его красота, как мы уже отмечали, описывается теми же словами, что красота его матери. Полосатая рубашка, подаренная ему отцом, — это, как тоже говорилось, возможно, женская одежда. В Библии рассказывается (2 Цар. 13, 18), что Фамарь, дочь Давида, тоже носила полосатую рубашку[109]и что это была одежда «царских дочерей-девиц». И в своей сексуальности Иосиф заметно уступает другим библейским мужчинам, особенно в его собственном роду. В отличие от праотцев и братьев, в жизни которых любовь к женщинам играла важную роль, у Иосифа даже сновидения лишены секса. Подобно Нарциссу в греческой мифологии, он сосредоточен только на себе.

Правда, потом фараон женил его на женщине по имени Асенефа, дочери Потифера, жреца Илиопольского (Быт. 41, 45), и Иосиф даже имел от нее сыновей (Быт. 41, 51–52), но представляется, что он был человеком, чья сексуальность недостаточно ясна не только читателям, но и ему самому. Не исключено, что он вообще был гомосексуалистом, которому приходилось скрывать свою склонность. На это намекал и Томас Манн, который в «Иосифе и его братьях» описал нападение братьев на Иосифа как изнасилование. Манн опирался на те намеки, которые мы уже видели в библейском рассказе. Братья раздели Иосифа перед тем, как бросить в колодец. Внешне это выглядит как выражение гнева по поводу полосатой рубашки, подаренной ему отцом, но в этом раздевании-обнажении, а также в крови, которой затем была испачкана рубашка, можно увидеть и признаки сексуального насилия.

Наши мудрецы тоже обратили внимание на эту сторону личности Иосифа. Они отметили, что он был похож на мать, то есть на женщину, и вел себя, как девушка, — прихорашивался и «завивал волосы». В Вавилонском Талмуде говорится, что «сыновья служанок целовали и обнимали его» и что сам Потифар хотел «возлечь с ним», за что и был наказан: «И купил его Потифар, царедворец фараона, купил для себя (возлечь с ним), (но) пришел (ангел) Габриэль и кастрировал его»[110].

И хотя, рассказывая, как Иосиф боролся с собой, пытаясь обуздать свою страсть, мудрецы добавляют к этому весьма живописные детали, сообщая, например, что заигрывания жены Потифара разожгли его до такой степени, что у него сперма брызнула из-под ногтей, но, с другой стороны, тот же Вавилонский Талмуд описывает его сдержанность таким манером, что ее можно истолковать просто как равнодушие к женщинам: «Он видел каждый день царских дочерей, иногда наряженных, иногда надушенных, иногда обнаженных — и не хотел».

Так или иначе, Иосиф сохранял свою непорочность, и наряду с успехами в управлении домом Потифара это тоже характерно для нового этапа его жизни. Отныне и далее к нему не пристанет ни одно греховное пятнышко. В сущности, он единственный человек в Библии, о котором можно так сказать. Читатель может припомнить ему прежнее отношение к братьям, но то был не грех, а, скорее, похвальба и кураж избалованного ребенка, начисто миновавшие с годами. Читатель может также вменить ему в вину излишнее напряжение и страх, которые он вызвал у отца и братьев перед тем, как открыться перед ними в Египте. Но трудно судить человека, пока ты не оказался на его месте. Некоторые справедливо говорят, что с учетом содеянного с ним братьями Иосиф поступил с ними очень милосердно, и мы еще обсудим этот вопрос в дальнейшем.

Получив решительный отказ от Иосифа, жена Потифара обвинила его в попытке изнасилования, и он был брошен в яму второй раз в своей жизни, на этот раз в египетскую тюрьму. Большое обаяние, до сих пор ему вредившее, здесь как раз ему помогло: «И Господь был с Иосифом, и простер к нему милость, и даровал ему благоволение в очах начальника темницы. И отдал начальник темницы в руки Иосифу всех узников […] и во всем, что они там ни делали, он был распорядителем […] и во всем, что он делал, Господь давал успех» (Быт. 39, 21–23).

В тюрьме Иосиф стал слугой двух господ, двух очень важных заключенных — начальника виночерпиев и начальника пекарей при дворе фараона, которые провинились перед своим царем и были брошены в темницу. Однажды ночью этим двоим приснились весьма особенные сны, и Иосиф, поднаторевший на толковании сновидений, с успехом расшифровал их. Сон главы виночерпиев он истолковал как близкое освобождение из тюрьмы и возвращение в должность, а сон главы пекарей — как предстоящую тому близкую казнь. По правде говоря, это были не очень сложные для толкования сны. Так же как и сновидения самого Иосифа — о снопах братьев, поклонившихся его снопу, и о солнце, луне и одиннадцати звездах, поклонившихся ему лично, сновидения фараоновых царедворцев не составляют трудностей для понимания. Читатель может найти изложение этих снов в 40–й главе книги Бытия и попробовать свои силы в их расшифровке.