Жить жизнь. Трилогия о любви и манипуляциях - Анна Александровна Богинская

Слева располагалась односпальная кровать, рядом с ней – тумбочка, на которой стояли стаканы и бутылка воды. Комната светлая, с хорошим ремонтом. Таня вошла следом, подошла к тумбочке, достала одноразовый стерильный костюм и положила на кровать.

– Вы переодевайтесь, а я вернусь через пару минут – сделаем тест на чувствительность к препарату.

Медсестра вышла из палаты. Анна облачилась в просторную операционную рубашку голубого цвета и белую шапочку. Таня вернулась со шприцем в руке и сделала укол в предплечье.

Анна сидела на кровати в ожидании реакции, она волновалась. За дверью прозвучал голос Матвея.

– Доброе утро! Как дела? – Она поняла, что он говорит по телефону. – Я смотрю, у тебя есть два состояния: дерьмовое и очень дерьмовое. Я хотел спросить: препараты для инъекций с собой брать? – И, получив ответ, продолжил: – Хорошо. Я сейчас иду в операционную. Да, до трех закончу. Можешь приезжать.

Через пару секунд дверь открылась, и на пороге появился улыбающийся Матвей в медицинской форме изумрудного цвета.

– Доброе утро, Анна! – деловито поприветствовал он.

– Доброе, Матвей Анатольевич!

Увидев его, Анна чуть успокоилась. Он закрыл дверь, посмотрел заговорщически, затем стремительно подошел к кровати и сел рядом.

– Как ты? Волнуешься? – шепотом спросил он и обнял одной рукой.

– Тебя увидела – и уже нет, – прошептала она. Он сильнее прижал ее к себе.

– Покажи мне свою руку. – Анна показала место укола. – Аллергии нет. Мне нужно начертить схему операции на груди.

Анна кивнула, встала с кровати и обнажила грудь. Матвей рисовал схематичные линии. Анна наблюдала за ним: он красив в своей работе.

– Волнуешься? – тихо спросила она.

– Я? Что ты! – пафосно ответил он. Анна поняла: он волнуется, и сильно.

– Мы справимся, – тихо сказала она.

Матвей кивнул.

– Я, кстати, оценил твою шутку про фамилию.

Анна улыбнулась.

– Рада, что тебе понравилось!

Матвей поднял голову.

– Ты такая хорошенькая в этой шапочке! – восхитился он.

– Ты издеваешься?!

– Дай я тебя сфотографирую! – Он достал из кармана телефон. Анна отрицательно мотала головой, выражая несогласие. – Ну пожалуйста, для нашего семейного архива, – уговаривал он. – Будем потом детям показывать!

Анна сдалась и посмотрела в объектив. Матвей несколько раз нажал на кнопку.

– Матвей, ты вчера сказал, что хочешь детей. Это правда? – глядя ему в глаза, спросила она.

– Я знал, что ты об этом спросишь еще раз, – сказал он. – Иди сюда! – он взял ее за руку. – Хочу! – он прижал ее к груди. – Все будет хорошо! Слышишь? Думай об устричном пляже в Нью-Йорке.

Она замерла в его объятиях.

– Спасибо тебе, – сказала она искренне: она была до слез благодарна за поддержку.

– Все. Я пошел готовиться к операции. Медсестра зайдет за тобой через пару минут.

Матвей ушел. Анна взяла телефон и написала Тусе: «Иду в операционную!» Через минуту появилась Таня.

– Все готово. Пройдемте.

Анна вздохнула и послушно последовала за ней. «Я пройду и это», – успокаивала она себя. Операционная тоже оказалась светлой комнатой с хорошим ремонтом, но намного просторнее.

– Таня, хочу вам признаться: я себе операционную представляла как комнату без окон. Все должно быть обязательно стальное и с ярко выраженным запахом крови!

Таня засмеялась.

– В частных клиниках все иначе. – Она указала рукой на стол: – Располагайтесь!

Анна легла на стол. Таня заботливо подложила ей под голову маленькую подушку. Матвей появился через пару минут в полном обмундировании, в шапочке, в маске.

– Вы такая хрупкая на этом столе, что я уже начинаю бояться!

Анна понимала, что он говорит серьезно. Таня же засмеялась, восприняв его слова как шутку, – она обрабатывала руки хирурга антисептиком и надевала перчатки.

– Что вы собираетесь вводить? – спросил Матвей Таню.

– Как обычно, двухпроцентный лидокаин.

– Нет, сделайте пятипроцентный.

– Но, Матвей Анатольевич…

– Делайте, как я сказал!

Даже Анне показалось, что это прозвучало грубо. Матвей вздохнул: он и сам это понял.

– В моей практике был случай, когда пациентка потеряла сознание от болевого шока во время похожей операции. Я не хочу повторения. – Таня кивнула. Матвей посмотрел Анне в глаза. – И закройте ей лицо ширмой: если она будет смотреть на меня, я не смогу оперировать.

Таня опять кивнула. Матвей подошел к Анне и сел рядом на стул. Несколько минут он смотрел ей в глаза.

– Мы начинаем. Таня, дайте мне шприц – я сам введу анестезию.

* * *

Анна зашла в палату. Пропущенные вызовы на мобильном. За время операции Гала позвонила три раза, Туся – два. Звонила и Люся – помнила о ней, несмотря на то, что в Германии. Анна набрала Тусю.

– Все нормально? – взволнованно спросила та.

– Да. Дай мне десять минут прийти в себя и попроси, чтобы принесли кофе. Тусь, и позвони, пожалуйста, Гале – она уже телефон оборвала.

– Хорошо, – сказала Туся и отключилась.

Анна переоделась и обессиленно села на стул. Во время операции с ней происходило нечто странное. Казалось, что она переходит грань между сознательным и бессознательным. Матвей постоянно задавал вопросы, беседуя о жизни. А с ней творилось что-то необыкновенное. Перед глазами всплывали воспоминания о Стасе, сцены ревности и скандалы из-за его маниакальной любви. Картинки пробегали перед глазами, словно кадры из фильма. Хотелось кричать и плакать, но она сдерживалась. Было чувство, что в этой фиброаденоме поместилась вся боль их отношений, боль от жизни и от смерти.

По щеке потекла слеза. Эта слеза стала началом целого потока слез: Анна пыталась собраться, но не удавалось. Слезы текли беспрерывно. Она всхлипывала и вновь продолжала плакать. В душе проснулась благодарность к Матвею за то, что он помог избавиться от боли прошлого, поселившегося в ее теле. Во время операции он не дал Тане дотронуться до нее даже пальцем – он все сделал сам, начиная с анестезии и заканчивая повязкой. В коридоре послышались шаги. Лена с ресепшена зашла в палату, держа в руках чашку с кофе.

– Как вы? – обеспокоенно спросила она, глядя на плачущую Анну.

– Все хорошо.

– Вы плачете. Вам больно?

Анна отрицательно покачала головой:

– Я устала.

– Мы все переживали за вас! Матвей Анатольевич говорит, что все прошло хорошо.

Анна кивнула.

– Спасибо за кофе. Скажите Тусе, что я скоро приду.

Лена кивнула и вышла из палаты.

Анна плакала крайне редко. Может, это реакция на стресс? Переживания за Матвея и за себя? А может, бессонная ночь? Или все вместе? Она всхлипывала, безуспешно пытаясь совладать с собой. Дверь открылась, на пороге появился Матвей. Анна вытирала слезы, но они все равно продолжали течь.

– Эй, что с тобой? – спросил он. – Все же хорошо! И это точно не онкология, – он обнял ее. – Ну чего ты?

Она продолжала плакать. Слезы капали ему на руку. Анна не могла объяснить ему, что происходит. Он ничего не знал о том, что она пережила, и не понял бы.

– Все уже позади, – подбадривал он. – Перестань! Ну!

– Я устала, – чуть успокоившись, призналась Анна.

Он нежно обнял ее.

– Все уже хорошо. Хотя был один момент, когда я подумал, что не справлюсь, – признался Матвей.

Анна знала, о чем он говорил. В этот момент она проживала свои воспоминания. А он никак не мог зацепить опухоль, чтобы извлечь. И только когда она нашла в себе силы отпустить боль, ему удалось это сделать. Он протянул ей пробирку, в прозрачной жидкости которой плавало что-то непонятное. Анна ужаснулась: фиброаденома.

– Нужно отвезти на гистологию.

– Матвей, убери, не могу смотреть на это! Упакуй ее, пожалуйста, – жалобно попросила Анна.

Он непонимающе пожал плечами.

– Я хочу поблагодарить тебя, Матвей, – сказала она, вытирая последние слезы. – Мне сложно объяснить, что со мной происходило во время операции, но должна сказать тебе спасибо. Я не знаю, как сложатся наши отношения и чем они закончатся.