Воскресное утро - Михаил Алексеев

Неожиданно с сосны свалился, чуть ли не в прямом смысле, наблюдатель. «Товарищ лейтенант! МиГ подбили! Ушел со снижением на север! Летчик катапультировался и, судя по всему, приземлится в двух-трех километрах севернее!» Борисов понял все сразу. Недаром им и командиры, и особисты все уши прожужжали о необходимости не дать врагу возможности получить ни образцов оружия из будущего, ни солдат или офицеров. Поэтому за каждый автомат, каждого солдата (в данном случае – прапорщика) лейтенант Борисов отвечал головой. Даже мертвых нужно было вынести в расположение наших войск. А тут самолет и летчик. Уже через две минуты взвод, растянувшись цепью, бежал через лес по направлению, куда летел парашют. Держать направление помогало то, что над куполом летала пара И-16, и Борисов ориентировался на звук их двигателей.

Начальник Третьей заставы 17-го Брестского пограничного отряда лейтенант Михайлов В. М. и остатки его заставы остановились на дневку на северном берегу озера, которое находилось примерно в 30 километрах севернее Житковичей. Место, которое начальник заставы выбрал на дневку, представляло собой островок леса с густым подлеском диаметром приблизительно 150 метров в поперечнике. С запада лесок был отгорожен от большого леса стометровой прогалиной, с востока было поле, примерно в 300 метрах переходящее в лощину, и только с севера лес подступал к перелеску, разделенный с ним 30-метровой поляной. За этой поляной лейтенант расположил секрет. Застава двигалась на восток. Еще вчера стала слышна канонада уже недалекого фронта. Сегодня целый день над головой пролетали краснозвездные самолеты. По всем прикидкам через два-три дня застава выйдет к своим. Раньше срока, установленного командованием на ведение разведывательно-диверсионных действий в тылу врага.

Личный состав 3-й погранзаставы упрекнуть было не в чем. Она отразила первые атаки немцев 22 июня, продержалась световой день и ночью отошла в заранее подготовленный лагерь в лесном массиве. Там лейтенант Михайлов дал пограничникам сутки привести себя в порядок, отдохнуть, и после этого застава приступила к проведению диверсионных действий в заранее назначенном районе. Они снимали провода, устраивали засады на связистов, тыловые колонны, сумели взорвать два моста через небольшие речушки. Однажды напали на небольшую колонну военнопленных, освободив их, которые и пополнили ряды бойцов. С оружием проблем не было. Его хватало и на местах боев, и было трофейное. Периодически им ставились задачи из штаба в Минске по радиосвязи. Так продолжалось две недели, пока однажды в деревне, которая находилась под их наблюдением, на ночевку не остановилось подразделение связи немцев. Лейтенант решил атаковать их этой же ночью. И все прошло бы удачно, но в разгар боя на подмогу немецким связистам подошла рота СС, которую привлекали для борьбы с русскими диверсантами. В итоге застава потеряла убитыми и ранеными до трети личного состава, но самое главное – при отходе погиб радист и была разбита рация. Застава потеряла связь. Запасной вариант связи через агента тоже оказался невозможным – немцы тщательно вычищали все подозрительное в тылах. Кроме того, на их след напала рота немецких егерей – специалистов по борьбе с диверсантами. Пограничники и сами неплохо это умели, но на стороне немцев было преимущество в информации и инициативе. Потеряв в стычках с егерями еще с десяток бойцов, лейтенант понял, что немцы сужают район своего поиска и через несколько дней установят местоположение их базы. Нужно было срочно уходить. И застава, совершив суточный марш-бросок, вышла из района, сумев оторваться от погони.

Они шли на восток уже десять дней. Шли в основном ночью. По пути к ним прибилось десятка два окруженцев из частей 4-й армии и 18 человек пограничников из соседнего отряда. И сейчас, расставив парные секреты и организовав караульную службу, группа отдыхала. Лейтенант, лежа в кустарнике на берегу озера, курил и размышлял о том, что с ними было и что еще ждет. Неожиданно его внимание привлекла группа самолетов, с юга явно направляющаяся в сторону озера. Присмотревшись, он понял, что один из них снижается, а остальные сопровождают его. Тут же через пару десятков секунд над берегом, где расположилась его застава, со своеобразным шумом пронеслась пара самолетов неизвестной для него конструкции, но со звездами на крыльях. Летчики как бы старались рассмотреть что-либо на берегу. Но вряд ли это им удалось бы – скорость была для этого великовата. Проводив их взглядом, Михайлов снова повернулся к группе, идущей с юга. Снижающийся самолет явно нацелился на озеро. «Застава! В ружье!» – подал лейтенант команду. Самолет уже скользил по воде, вздымая брызги и оставляя за собой след на поверхности озера. И судя по всему, должен был добраться до берега быстрее, чем потеряет скорость. Застава рассредоточилась на местности, привычно занимая позиции и в сторону леса и озера. И вот уже фюзеляж самолета заскрипел по мокрому песку, оставляя в нем за собой неглубокую канаву. На хвосте самолета алели большие красные звезды. Через секунды тишины, если таковой можно ее назвать – над местом падения уже крутилось с десятка полтора разных самолетов, в том числе и знакомые лейтенанту И-16 – откинулся вправо фонарь кабины и из нее выбрался невысокий пилот в советском летном шлеме и странных зеленых штанах в обтяжку. Спустившись на землю, пилот снял шлем, и лейтенант увидел явно татарина с разбитым лицом. Сомнения отпали – это был точно не немец. Дав команду подчиненным оставаться на местах, лейтенант поднялся из-за укрытия, поправил зеленую фуражку и уже заношенную до дыр пропотевшую гимнастерку, направился к летчику. Рука летчика потянулась к кобуре с пистолетом, потом, видимо разглядев цвет фуражки, опустилась.

– Начальник 3-й пограничной заставы 17-го Брестского отряда лейтенант Михайлов, – откозыряв, представился лейтенант.

– Старший лейтенант Александров. Летчик 1-го авиаполка 1-го Особого авиакорпуса РГК, – ответил пилот.

– Одну секунду – я доложу командиру, – продолжил летчик и, повернувшись, пошел к самолету. Михайлов пошел за ним. Подойдя к самолету, он обратил внимание, что самолет был двухместным, хотя пилот был один. И еще – впереди, там, где обычно у самолетов был винт, было большое отверстие. Таких самолетов лейтенант никогда не видел. Хотя он был не летчик, и мало ли чего могло быть в авиации? Пилот перегнулся в кабину и, подключив шлем, доложил кому-то о том, что в месте вынужденной посадки встретился с личным составом Третьей погранзаставы 17-го Погранотряда. Что ему ответили, лейтенант не слышал, но после радиопереговоров летчик повернулся к нему и приказал организовать оборону упавшего самолета и ждать эвакуации, которая будет организована в течение часа-полутора. Лейтенант сразу же занялся организацией обороны, определением позиций и распределением секторов наблюдения и ведения огня.

Лейтенант Отто Фишер, командир роты егерей, которая имела противодиверсионную специализацию, смотрел в бинокль. Он охотился за этой группой русских уже почти две недели. Группа, основу которой составляли солдаты бывшей пограничной охраны, уже была однажды окружена, но смогла умело выскользнуть и оторваться от погони. Помогло им в этом то, что в этой группе были служебные собаки и одна из сук потекла. Этот проводник и увел погоню со следа. Розыскные псы роты егерей как с ума сошли – видели только след течной суки. Они догнали этого проводника и в скоротечном бою убили и его и собаку. Но русские уже ушли. И вот три дня назад пришло сообщение о появившейся группе русских в районе железной дороги Лунинец – Ганцевичи. Роту Фишера перебросили сюда, два дня они шли по следу, и утром он, увидев расположившихся на дневку русских, понял, что это именно те, кто смог уйти от них. Пока он осматривался и прикидывал варианты действий – ситуация изменилась. Неожиданно на воду сел подбитый русский самолет, выскочив на берег поблизости от расположения русских. Над этим местом кружили другие русские самолеты. Самолет был странный. Фишер вспомнил информацию, доводившуюся офицерам о новых русских самолетах и необходимости захвата их или летчиков при первой же возможности. Отличившемуся был обещан Рыцарский крест лично из рук фюрера. Связавшись со штабом полка, он получил подтверждение этого приказа, и ему было приказано воспрепятствовать уничтожению русскими этого самолета, пилота брать ТОЛЬКО живым. И продержаться до подхода ближайших немецких частей. Отто Фишер отдал команду, и рота начала развертываться в боевой порядок, скрытно охватывая самолет и русских с запада и севера.