От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - Виктор Гаврилов

17 апреля советское правительство выступило с более конструктивными инициативами: правительствам Англии и Франции предлагалось начать переговоры о заключении трехстороннего договора о взаимной помощи «в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств»[493]. Договор должен был содержать также обязательства оказания помощи всем восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против них. Трем державам предлагалось взять на себя обязательства после открытия военных действий «не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессором»[494]. Существует мнение, что заключение подобного договора могло бы остановить фашистскую агрессию и избавить человечество от ужасов мировой войны. Данное предложение СССР можно также считать отправной точкой для последовавших впоследствии тройственных англо-франко-советских переговоров.

Однако западные державы не спешили с ответом. 25 апреля в Москву поступили официальные предложения Франции. Они предусматривали соглашение, по которому СССР был обязан оказать помощь Англии и Франции в обороне стран Восточной Европы, имевших англо-французские гарантии. Подобный ответ Франции, означавший, по сути, отказ в реальной помощи, упорное молчание Лондона (ответ англичан был получен только спустя двадцать дней!) не могли не вызывать у советского руководства больших сомнений в возможности достижения реальных соглашений с Англией и Францией. Ведь, по существу, эти страны хотели воспользоваться советской военной помощью, если Гитлер повернет на Запад, но не хотели брать на себя обязательств на случай наступления немцев на Восток. Ответы западных держав были уклончивыми и неконструктивными, что сразу сказалось на ходе переговоров в Москве между В. М. Молотовым, сменившим 3 мая 1939 года М. М. Литвинова на посту наркома иностранных дел СССР,[495] и послами У. Сидсом (Великобритания) и Э. Наджияром (Франция).

В то же время Германия, планируя осуществить нападение на Польшу по плану «Вайс» и испытывая опасения, что западные страны все же заключат союз с СССР против нее, решила взять курс на продолжение сделанных ею еще в 1938 году шагов по сближению с СССР. Влиятельные круги в Берлине считали, что «примирение с Советским Союзом возможно», так как Германия нуждалась «в Советском Союзе как в военной, так и в экономической опоре на Востоке», если Гитлер хотел «сводить крупные счеты с Западом»[496].

Со своей стороны западные державы также выдвигали некоторые инициативы о взаимных соглашениях, однако эти предложения не отвечали интересам СССР. Так, 27 мая 1939 года В. М. Молотову английским послом У. Сидсом был вручен новый проект соглашения между СССР, Англией и Францией об оказании совместного противодействия агрессии в Европе, разработанный английским министерством иностранных дел. В свою очередь временный поверенный в делах Франции в СССР Ж. Пайяр от имени французского правительства также вручил Молотову идентичный английскому проект тройственного соглашения. Однако новый проект обходил молчанием вопрос об оказании помощи СССР в случае его вовлечения в войну; в нем также ничего не говорилось о военных конвенциях как инструменте осуществления договора трех держав[497]. Глава советского правительства В. М. Молотов заявил, что англо-французский проект «не только не содержит плана организации эффективной взаимопомощи СССР, Англии и Франции против агрессии в Европе, но даже не свидетельствует о серьезной заинтересованности английского и французского правительств в заключении соответствующего пакта с СССР»[498].

Англо-французский вариант предусматривал, что в случае возникновения угрозы агрессии три договаривающихся государства не приступают к немедленным совместным действиям, а только прибегают к взаимной консультации в соответствии со сложной и длительной процедурой, установленной Лигой Наций. В связи с этим советский нарком иностранных дел заметил, что почему-то «в договорах о взаимной помощи, заключенных между Англией и Францией, а также обоими государствами с Польшей, английским правительством с турецким, нет обязательства подчинить эту помощь лигонационной процедуре, установленной статьей 16 пакта Лиги»[499].

Молотов также подчеркнул огромное различие в подходах СССР и западных держав к решению этой жизненно важной проблемы: «Англо-французские предложения наводят на мысль, что правительства Англии и Франции не столько интересуются самим пактом, сколько разговорами о нем. Возможно, что эти разговоры и нужны Англии и Франции для каких-то целей. Советскому правительству эти цели неизвестны. Оно заинтересовано не в разговорах о пакте, а в организации действенной взаимопомощи СССР, Англии и Франции против агрессии в Европе»[500].

Представляется интересным тот факт, что подобную же оценку позиции западных держав и в целом международному положению дал бывший президент Чехословакии Э. Бенеш во время встречи в Нью-Йорке с полномочным представителем СССР в США К. А. Уманским 30 мая 1939 года[501]. Так, в документе «Запись беседы тов. Уманского с д-ром Эдуардом Бенешем 30 мая 1939 года» полпред СССР в США писал, что Бенеш считал военную развязку в Европе неизбежной. Заключение или незаключение тройственного соглашения о взаимопомощи между СССР, Англией и Францией он считал «важным, но не решающим». Прогнозируя вероятное развитие дальнейших событий, он нарисовал следующий сценарий: «Провал переговоров развяжет агрессию, но даже если англо-французы примут справедливые требования СССР, то от заключения пакта до наполнения его реальным военно-политическим содержанием – дистанция большого размера – пройдет, по-видимому, немало времени, прежде чем нынешние правительства Англии и Франции вступят на путь практического сотрудничества с СССР по линии штабов и т. д. Этим периодом „пустоты“ германо-итальянцы не могут не воспользоваться, притом, сознавая, что время работает против них, они захотят ударить пораньше»[502].