Снег в августе - Пит Хэмилл

дверь. Не сделаешь, чтó я сказал, – перережу ему глотку.

Майкл был в ужасе, но заставил себя успокоиться. Никто на земле не в силах сделать так, чтобы он еще раз наделал в штаны.

– Она не заперта, Фрэнки, – сказал Майкл.

– Я тебе не верю. У тебя ключ. Я видел, как ты сунул его в карман.

Майкл выудил из кармана ключ, и Фрэнки схватил его. Но лезвия с шеи Майкла не убрал.

– Теперь твой черед, большой мальчик, – сказал он Голему. – Идешь к дальней стене и ложишься.

Голем не пошевельнулся. Он смотрел на Фрэнки Маккарти. Он так сконцентрировался, что казалось, будто его голова излучает энергию. Майкл видел дыры от пуль в его груди, но крови не было. И видел, как по его темному лицу мелькает улыбка. Если бы он был Джеки Робинсоном, он бы сейчас украл домашнюю базу. Лицо Голема выглядело будто решетка из чего-то твердого.

И нож Фрэнки Маккарти начал таять.

Майкл почувствовал возле шеи нагретый предмет. Затем что-то теплое капнуло на кожу, но это была не кровь. И не расплавленный металл.

Фрэнки отпрянул. В его руке был воск. Лицо его выражало ужас. Он ринулся к двери, тыча в скважину ключом, рука тряслась от страха. Голем встал между ним и дверью. Фрэнки отступил, сдался.

– Ладно, хватит, – прошептал Фрэнки. – Я ничего уже не понимаю.

– Все ты понимаешь, Фрэнки, – сказал Майкл. – Читал комикс «Преступление будет наказано»? Это почти в самом конце.

– Пожалуйста, – сказал Фрэнки с мокрым от страха лицом. – Что ты хочешь, чтобы я сказал? Извини, ладно? Мне так жаль за все эти дела. Ну, ты знаешь… Мистер Джи… Я растерялся, понимаешь? Ну на фига этот тупой жид встрял? Ну прижал я чуток твоего дружка Сонни и… Пожалуйста. А по поводу твоей матери, я в тот вечер был в камере. – Голем шагнул к нему. – А раввин тут вообще при чем? Мы попросили у него пару баксов, ну, ты в курсе, у него же там тайные сокровища, а он начал залупаться. На что он рассчитывал?

Голем чуть подался вперед, его темное лицо не выражало никаких эмоций – и Майкл почувствовал запах, который он так хотел услышать. Запах шел из штанов Фрэнки. Тот заплакал от стыда. И снова взмолился.

– Пожалуйста, малыш, – заскулил он. – Дай мне передышку. Что сделано, то сделано, так ведь? Кто старое помянет…

Голем посмотрел на Майкла. Мальчик явственно услышал голос отца Хини: Ветхий Завет у нас один, и Бог один. Он кивнул, и Голем схватил Фрэнки. Он двинул Фрэнки всего три раза. И при каждом ударе что-то ломалось. Затем, прежде чем выбить стекло из входной двери, отвесил Майклу строгий поклон.

Он вытолкнул Фрэнки перед собой в метель. Дотянулся до транспаранта, что приветствовал вернувшегося Фрэнки, сорвал полотнище и одним его концом обвязал Фрэнки вокруг пояса, чтобы получилось нечто вроде поводка. Черный пес рвал на Фрэнки штаны, яростно, в клочья. Майкл переступил через осколки битого стекла и проследовал за ними на улицу, неся в руках накидку Голема.

Таща за полотнище, Голем выволок Фрэнки на середину улицы. Затем дал ему еще одну оплеуху, сбив его с ног, и взял его за щиколотки. Сдавил и размозжил. Воздух наполнился криками Фрэнки. Люди начали открывать окна. Майкл весь дрожал, но не от холода.

– Запомни, убивать нельзя! – крикнул Майкл в завывающий ветер. – С ним еще копы должны поработать.

Голем посмотрел на Майкла и чуть наклонил голову. Затем взялся за конец полотнища, которым Фрэнки был обвязан за пояс, и стал крутить его вокруг себя. Раз, другой, третий – как метатель молота. Скорость все увеличивалась, руки и ноги Фрэнки безжизненно вытянулись.

А затем, сделав одно громадное усилие, Голем отпустил его.

Фрэнки пролетел сквозь плотный августовский снегопад и с хрустом приземлился на козырек над входом в «Венеру». Он уже не кричал, а стонал. Отлично, подумал Майкл, теперь он долго-долго не сможет никому сделать больно. Молящий голос Фрэнки Маккарти был едва слышен сквозь завывания ветра. Помогите, кричал он сквозь снегопад. Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне.

Голем сделал паузу, повернулся к Майклу, стоящему на бордюре с его накидкой. Черный пес триумфально взвыл, попрощавшись с ними, и исчез в снежной пелене. Майкл подошел к Голему и отдал ему накидку, думая: наверное, надо вызвать копов, чтобы они сняли Фрэнки оттуда. Он обратил внимание на то, что глаза Голема стали глубокими, словно могилы, и древними, как Библия. Голем набросил накидку на плечи и застегнул ее на значок с Джеки. Затем положил огромную руку на плечо Майкла, и они нырнули в снежную бурю.

36

Дойдя до Гарибальди-стрит, они обнаружили границу. За их спинами была метель. На другой стороне улицы снега не было. Прежде чем выйти из-под прикрытия бури, Голем снова подержал свои руки над головой Майкла. И они прошли, не замеченные потеющими людьми, сорвавшимися из пивнушек, чтобы посмотреть, как в нескольких кварталах от них идет снег. Из домов высыпали дети. Женщины звали их домой. Никто никогда не слышал ни о чем подобном. Чтобы снег падал только в шести кварталах, а больше нигде? Снег – в августе?

В больничном фойе интерны трепались о странностях погоды, и о том, что перед грозой нередко выпадает град, а одна из сестер заявила, что с тех пор как скинули эту проклятую атомную бомбу, мир уже не будет прежним, и все рассмеялись. Они не увидели чуть прихрамывающего мальчика в белом. И огромного черного человека, который его сопровождал.

Майкл шел по лестнице впереди – прямиком на седьмой этаж. Он распахнул дверь на лестничной площадке и выглянул в коридор. Сестры толпились у панорамного окна в дальнем конце коридора; вглядываясь в снежную бурю, они очарованно щебетали и хихикали. Майкл с Големом прошли через ярко освещенный белый холл и вошли в палату рабби Хирша.

Он спал. Разбитое лицо было опухшим и красным. В руке все еще торчали трубки капельниц.

Голем посмотрел на рабби, и глаза его наполнились жалостью и слезами. Майклу так хотелось бы повернуть время вспять, чтобы рабби снова стал здоровым. Голем жестом попросил Майкла закрыть дверь. Затем он наклонился к рабби и поцеловал его в лоб. Он положил свои гигантские руки на разбитую голову Хирша. Дотронулся до слова «Истина» на своем лбу, а затем до губ рабби.

Припухлость тут же исчезла. Красный цвет с лица исчез. Голем взялся за гипсовую повязку, аккуратно разорвал ее и бросил на пол. Веки рабби задрожали, он пытался произнести какие-то слова, раскодировав алфавиты во мраке.

Голем подошел к Майклу, пытаясь объяснить ему, что нужно найти одежду рабби – ткнул его в рубашку, и мальчик все понял. Майкл открыл шкаф у раковины. Одежда была на плечиках. Он вытащил их наружу.

Рабби Хирш открыл глаза.

Он посмотрел на Голема спокойно, не изумившись и даже не удивившись. Посмотрел оценивающе, как смотрят хирурги. И повернул голову к Майклу.

– А Бог таки существует, – прошептал рабби, и глаза его удивленно расширились. – А не только грех.

Голем нес его домой на руках. Снег бесследно исчез. Они слышали сирены в ночи. Майкл открыл дверь синагоги на Келли-стрит и увидел в отдалении полицейские мигалки и огоньки скорых у бильярдной. Голем отнес рабби в его каморку и усадил на стул.

– Стакан чаю нужен мне, – сказал рабби, и Майкл заметил, что все его зубы на месте. – Поставь чайник и расскажи мне все.

Голем отправился к раковине. Майкл попытался открыть кран, но Голем бросил на него обиженный взгляд и взял задачу на себя.

– Пускай он сделает, – сказал рабби. И, не обращая внимания на огромное создание, он слушал рассказ Майкла о том, что наделал Голем. Он кивал, печально тряс головой, грыз ногти, поднимал черные брови от изумления. И не произнес ни слова одобрения. Майкл завершил свой рассказ, чайник засвистел, и рабби наконец улыбнулся.

– А как там Джеки, что поделывает?

– Вчера выдал