Вредина для мажора - Алекс Коваль

—Да-да.

—Куда прятаться?

—Под кровать.

—Нет, вот туда точно не полезу!— машет головой парень.— Пойду в ванную.— И подхватив с пола свою кофту, скрылся за второй дверью, тихонько притворяя ее за собой.

Ну, ванная, конечно, не такой надежный тайник, но все же лучше, чем ничего.

Быстро пробежав по комнате взглядом, одернула сбитое на кровати покрывало и раскидала более-менее прилично подушки.

Так, а теперь, Летта, вдох и выдох. Унять несущееся, как на скачках сердце, пригладить рукой гнездо на голове и открыть дверь.

Что же так волнительно-то? А вдруг папа догадается? Уй, как стыдно-то!

—Пап?— открываю, встречая на пороге отца, уперевшего руку в дверной косяк и смотрящего на меня из-под бровей, которые активно хмурятся.— Что такое?

—Ты чего закрылась?

—Эм… машинально, наверное.

Сердце, ты можешь стучать чуточку тише?!

—Что так долго открывала?— продолжает отец ровным тоном свой допрос с пристрастием.

—В… в душе была.

—М-м-м,— тянет отец и заглядывает мне за спину.— Пустишь?

—А надо?— ляпнула и только потом поняла, как это странно прозвучало. Вот и папе так показалось, потому что его брови удивленно побежали вверх по лбу. Не принято у нас в собственном доме друг от друга запираться и прятаться.— То есть, да. Заходи, конечно,— тут же исправила я свою оплошность, отступая и открывая дверь на всю, пропуская родителя в полутемную спальню.

Пусть проходит, главное, только не в ванную, а остальное ерунда. Сим там, судя по всему, и правда притих: ни писка, ни стука, ни вздоха не слышно.

—Вы с мамой еще не собираетесь спать?— спрашиваю, чтобы как-то развеять установившееся молчание.

—Собираемся. Вот зашел спокойно ночи пожелать. А то ты так быстро с ужина сбежала…

—Ритка звонила. По телефону болтала.

Папа кивает, видимо, удовлетворившись моим ответом, и пряча руки в карманы домашних легких штанов, слишком медленно проходит “дозором” вокруг моей кровати, которая даже сейчас, поправленная, выглядит живописно и слишком очевидно транслирует недавно произошедшее на ней. И либо я мнительная дурочка, либо папа и правда вглядывается в окружающую его обстановку. Неужели что-то почуял? Ой, а если мы с Симом были не так осторожны, как мне казалось, и они с мамой что-то услышали?

Ну вот, щеки снова запылали, что даже пришлось приложить к ним взмокшие от страха ладошки, но взгляда от родителя я не отвела.

—Ты спать, смотрю, еще не собираешься? Разве тебе завтра не надо в универ, малышка?— замирает по другую сторону кровати папа.

—Надо. Собираюсь.

—М-м-м.

Опять замолчал. И так смотрит хитро-хитро, а губы, кажется, вот-вот начнут смеяться. Уголки уже вон подрагивают. Да что тут происходит?

—А ты…

—Не знаешь, что машина Сима делает на соседней улице?— перебивает па и неопределенно кивает головой в сторону окна. А я все, я сейчас умру от остановки сердца, легких и всех остальных жизненно важных органов.

—Ч…что?

—Машина Макса, говорю, тут, в поселке, на соседней улице. Не знаешь, куда приехал?

—А-а-а… — что “а-а-а”, Виолетта?! Что говорить? Как врать?

—А?

—Он, наверное, это… ну… — блея что-то невнятно, пытаюсь сочинить на ходу оправдание или очередную “враку”, но тут вселенная решила меня добить. Или прямо сказать, что юлить уже без толку.

Папа проходит к моему рабочему столу, где рядом с ноутбуком лежит — перышки-воробушки!— телефон. Телефон Сима в явно мужском темно-сером чехле. А еще… ключи! Ключи от машины Макса с черным фирменным брелоком BMW, которые отец и подцепляет пальцем за кольцо, поднимая. А вместе с ними и вскидывает на меня свой смеющийся голубой взгляд с пляшущими в его глазах чертиками и вопросом:

—У тебя гости, Летт?

Чувствую себя совершенно по-дурацки, стоя за дверью в ванной комнате вредины и прислушиваясь к их с Гаем разговору.

Нет, так и хочется психануть!

Вот за кого эта заноза меня держит? Я, как какой-то гребаный любовник, по санузлам скакать не собираюсь. Она моя, будет со мной, и прятаться от родителей — это вообще самое гиблое дело! Тем более, не настолько они глупы, как Летте хочется думать. У меня стойкое ощущение, что не только Кати о нас знает, но и Гай. Причем, уже давно либо догадался, либо узнал от жены. Поэтому глупость какая-то!

Хотя как бы и сколько я тут ни бесился, все равно стою, как будто ногами врос в паркет, и не двигаюсь.

Стельмах, ты подкаблучник, поздравляю.

Но, положа руку на сердце, Виолетту как девушку тоже можно понять, ситуация оказалась очень щекотливой. Ладно бы, если бы это была мать. Возможно, она восприняла бы это чуть проще, а тут же засмущалась, раскраснелась, да еще и трястись начала, как будто ее за чем-то преступным и аморальным поймали.

Нет, достался же мне цветочек с зубками.

Улыбки сдержать не удается, а стоит только вспомнить, на грани чего вообще появился хозяин дома, капец… изнутри потряхивает даже меня. Сломался, сдался, не могу больше сопротивляться своему желанию и телу. Но и первый раз вот так, за стенкой с родителями — такое себе удовольствие. И мне нужно срочно придумать, когда и где мы останемся наедине.

И, наверное, так бы я за дверью и проторчал, если бы не полез в карман за мобильником и понял, что его там нет. И наша авантюра бы удалась, если бы не одна моя оплошность.

Прислушавшись, я услышал бряканье, очень похожее на то, которое издает связка… ключей.

Твою, Максим, мать!

Одежду-то в пылу сборов я прихватил, а телефон и ключи от тачки совершенно вылетели из головы, и как я их бросил на столе вредины, так они там и валялись.

Млять!

—У тебя гости, Летт?— слышу из спальни вопрос крестного и понимаю, что толку стоять здесь дальше нет. Надо выходить.

И это я и делаю, открываю дверь и, стараясь держать лицо, появляюсь в спальне, а взгляд крестного тут же уставился на меня в упор. И я не могу сказать, чтобы он был зол или недоволен, скорее, судя по глазам, как я и предполагал — он знал. Или ожидал чего-то подобного. Он едва ли не посмеивается над всей этой ситуацией, в которой мы втроем оказались, и теперь интересно, какой оборот примет наш разговор?

В любом случае, надо быть готовым ко всему, даже к самому худшему.

—О, а вот и Макс,— ухмыляется Гай, подмигивая дочери.

—Пап, я… — буквально сжалась от страха Летта.— Объясню… — ну и чего она так трясется, в самом деле? Трусиха моя мелкая.

—Привет, Гай,— тяну я руку, и мы с крестным переглядываемся, обмениваясь друг с другом рукопожатиями и явно друг друга понимая и без слов. Похоже, вот он тот момент, когда придется все взять в свои руки и раскрыть уже наше инкогнито.