Три Лжедмитрия - Руслан Скрынников

В Путивле Отрепьеву нетрудно было разыгрывать роль самодержца, сидя в воеводской избе. В Москве его обязанности неизмеримо усложнились. Но и тут он вскоре овладел ситуацией.

Однако сколь бы успешно ни исполнял свою роль Лжедмитрий, его отношения с думой неизбежно стали меняться, когда он распустил повстанческие отряды и стал управлять страной традиционными методами.

Некогда Иван IV похвалялся, что российские самодержцы вольны казнить, вольны миловать своих холопов-подданных. Но даже в устах Грозного подобные заявления были всего лишь эффектной фразой. Лишь опричнина позволила ему избавиться от опеки со стороны думы и казнить знать без боярского суда. Оказавшись на троне, Отрепьев столкнулся с теми же трудностями, что и его мнимый отец. В «воровском» лагере самозванец повелевал жизнью и смертью бояр, попавших к его двору пленниками. В Москве ситуация претерпела разительные перемены. Подготовляя опричнину, царь Иван упрекал думу и духовенство, что те «покрывают» изменников-бояр, «которые измены ему, государю, делали и в чем ему, государю, были непослушны». Такой же упрек Лжедмитрий мог адресовать своей думе.

Самозванец внимательно следил за настроениями верхов и пытался предотвратить нежелательное развитие событий.

После смерти царя Федора Ивановича Романовы и Бельский выдвинули проект введения в стране боярского правления. Они предложили посадить на трон служилого татарского хана Симеона Бекбулатовича, чтобы править его именем.

Опасаясь возрождения старой интриги, Лжедмитрий в феврале 1606 г. поручил двум дьякам провести розыск, после чего приказал сослать Симеона в Кирилло-Белозерский монастырь. 3 апреля служилый царь был пострижен в монахи и принял имя Стефана.

Из-за раздора с правящим боярством Иван Грозный удалился в опричнину. Лжедмитрий не решился последовать его примеру. Иностранных наблюдателей поражали московские порядки, при которых царь шагу не мог ступить без Боярской думы. Бояре не только решали с самодержцем государственные дела, но и сопровождали его повсюду. Государь не мог перейти из одного дворцового помещения в другое без бояр, поддерживавших его под руки. Некоторые из членов думы оставались в постельных хоромах царя до утра. Несмотря на все усилия, Отрепьеву не удалось разрушить традиции, которые связывали его с боярским кругом подобно паутине.

На первых порах самозванец пытался упразднить наиболее неудобные для него дворцовые порядки. Он запретил непрестанно кропить себя святой водой при каждом выходе из дворца, запросто беседовал с боярами, заходил без слуг и телохранителей в ювелирные лавки, в аптеки и другие места.

Польские секретари видели, что их влияние падает вместе с влиянием их государя, и горько сетовали на московские порядки, вынуждавшие самодержца большую часть времени проводить в кругу бояр. Стремясь положить конец общению самодержца со знатью, поляки обсуждали различные пути достижения этой цели, включая перенесение столицы из Москвы в какое-нибудь другое место. Эти проекты показывают, сколь плохо иностранные советники понимали действие русского государственного механизма. Ивану Грозному понадобилась опричнина, чтобы ослабить влияние знати на дела управления. Не обычаи сами по себе, а могущество знати определяло политические порядки в Русском государстве. Что касается Лжедмитрия, то он нередко нарушал обычаи и ритуалы.

Отрепьев был, без сомнения, от природы одарен большими способностями. Он удивительно быстро учился и так же быстро приспосабливался к менявшимся обстоятельствам. Самозванец процарствовал слишком недолго. Его опыт был невелик. Тем не менее он разучил роль выдающегося государственного мужа, и его игра впечатлила некоторых современников.

Маржарет с восхищением писал о том, что монарх давал подданным «понемногу распробовать, что такое свободная страна, управляемая милостивым государем». Прежде российские подданные почти не смели говорить в присутствии царя, «сказанный император умел иначе являть величие и достоинство, присущее такому, как он, государю, к тому же он был мудр, достаточно образован, чтобы быть учителем для всей думы».

Конрад Буссов описывал, как царь ежедневно заседал с боярами в думе, требовал обсуждения государственных дел, внимательно следил за каждым высказыванием, а затем начинал, улыбаясь, говорить: «Сколько часов вы совещались и ломали себе над этим головы, а все равно правильного решения еще не нашли. Вот так и так это должно быть». Экспромтом он мог найти лучшее решение, чем все его советники за много часов.

Надо думать, самозванец тщательно готовился к экспромтам, которые поражали двор. Будучи хорошим оратором, он вводил в свои речи тонкие удачные сравнения и достопамятные истории о происходивших у всевозможных народов событиях, которые он пережил или видел сам на чужбине, так что его слушали с охотой и удивлением.

Чтобы оценить эти отзывы, надо учитывать, от кого они исходили. Иноземные наемные солдаты Маржарет и Буссов на родине занимали скромное положение. В России они были допущены ко двору в качестве царских телохранителей. Тут они получили земли, богатства и почести, что и определило их взаимоотношения с властью. Им недоставало ни образования, ни опыта, чтобы оценить то, что происходило у них на глазах.

К тому же они плохо знали московские порядки и не вполне владели русским языком.

То, что производило самое благоприятное впечатление на телохранителей, задевало бояр, порождало неприязнь. В думе 24-летний царь поучал и высмеивал своих «сенаторов», которые годились ему в отцы и даже в деды.

«Дмитрий», по свидетельству Буссова, часто укорял «своих знатных вельмож в невежестве, в том, что они необразованные, несведущие люди, которые ничего не видели, ничего не знают и ничему не учились, помимо того, что казалось им, с их точки зрения, хорошим и правильным».

Царь предлагал великородным боярам ехать к еретикам «в чужие земли, испытать себя, кому где захочется, научиться кое-чему, с тем чтобы они могли стать благопристойными, учтивыми и сведущими людьми».

Подобного рода советы унижали знать, ожесточали против государя истинно православных русских людей.

Аристократия не терпела покушений на свои прерогативы даже при прирожденных государях. Когда же трон занял безвестный, проходимец, отторжение власти стало неизбежным.

Заняв Московский трон, Лжедмитрий пытался выполнить свои обещания польскому королю, записанные в «кондициях». Он приказал готовить войска для похода против шведов. Однако Боярская дума решительно воспротивилась попыткам круто изменить внешнеполитическую ориентацию. Бояре не желали нарушать «вечный мир» со Швецией, и самозванец должен был подчиниться их воле.

Отрепьев обещал Сигизмунду III насадить католицизм в России. Вскоре после коронации в думе обсуждался вопрос: разрешить ли полякам построить в Москве костел. Царь заявил, что приличнее разрешить это католикам, чем протестантам, которым прежде Боярская дума позволила построить и школу, и кирху. Но духовенство и бояре думали иначе. Лжедмитрию пришлось забыть о тайном договоре с Мнишеком, обязывавшем его за год обратить православную Россию в католичество. Дело ограничилось тем, что после долгих проволочек полякам разрешили устроить костел в доме у церкви Сретенья на Переходех близ дворца.