Перелом - Сергей Альбертович Протасов

обратного выхода под своими машинами без проводки буксирами в любой момент. Пароходы встали дальше от берега, образовав шеренгу от подножия горы Сендуомакияма на северо-восток. Со стороны пролива их опекали оба эсминца, контролируя ближние подступы. Оттуда полосами волокло туман.

Японские переговоры по радио кардинально отличались от обычных в таких случаях. Уже привычного всплеска активности не было вовсе. Почти не работала даже станция Мозампо, а кроме нее отметились только два новых, еще не знакомых передатчика, выдавших всего пару сообщений и замолчавших. Никто не верил, что японцы будут сидеть тихо после всех событий последних двух дней, так что тишина казалась зловещей. Они явно что-то затевали.

На спокойную стоянку младший флагман крейсерского отряда не рассчитывал с самого начала. Только закончив опознаваться, дал радио в Окочи, чтобы срочно выделили дополнительный личный состав по прилагавшемуся списку специальностей и десантное вооружение по ведомости. А как пришли, сразу начали готовить трофейные шхуны к выходу в дозор.

По быстро достигнутой договоренности с береговым начальством, желавшим реабилитироваться за недостойный прием гостей, на них спешно свозили людей, выделенных из сменных расчетов сигнальных постов со всем полагающимся имуществом, а также матросов из береговых служб и с батарей для формирования экипажей. Следом доставили винтовки и револьверы, из расчета по винтовке и пистолету на каждого, и чуток успокоились.

Но Егорьев, постоянно контролировавший подготовку к охране гавани, имел по этому поводу другое мнение. По его приказу на берегу активно действовал младший артиллерийский офицер с «Богатыря» лейтенант Прижелецкий со своими кондукторами. Помимо согласования секторов стрельбы с береговыми службами он добыл десантные пушки с пулеметами на шлюпочных станках. Обслуживавшая их пехота быстро сдала под напором флотских, шустро вытащила вверенное имущество из противодесантных капониров и покорно перебралась вместе с ним на шаткие палубы трофеев. Толком приспособить все это на подходящие места предстояло уже в ходе патрулирования.

Поскольку пары в котлах обеих шхун умудрились развести еще на переходе, пока суденышки тянулись за транспортами, едва войдя в бухту и приняв все выделенное и добытое на борт, они дали ход и двинулись к назначенным позициям во входе. Осваивать механизмы, да и вообще полностью незнакомые корабли, импровизированным экипажам предстояло по ходу дела.

Но добраться до намеченных рубежей ни один из сторожевиков не успел. Пролив встретил их отголосками только стихшего шторма и плотной дымкой, стелющейся над водой. Полоса тумана оказалась узкой, и скоро видимость улучшилась. С верхушек мачт обзор в направлении берега поверх дымки пока оставался нормальным. Ориентируясь по вновь поднятому в небо лучу прожектора на батарее мыса Нагазаки, трофеи, на ходу доводившие до ума свое вооружение, не успели удалиться даже на полторы мили от стоянки пароходов, когда наткнулись на несколько катеров, шедших встречным курсом.

Удивившись столь раннему подходу тральщиков, как все сначала посчитали, передали на них запрос позывного. В ответ получили в точности повторенную свою комбинацию точек и тире, что снова вызвало недоумение. А встречные суда продолжали быстро приближаться. За несколько секунд, что на шхунах размышляли над столь быстрым появлением и странным поведением авангарда нашего трального каравана, дистанция сократилась до одного кабельтова и менее, и с катеров застучали выстрелы.

Слишком поздно осознав свою ошибку, дозорные суда дали ракетный сигнал тревоги и выпустили следом по нескольку осветительных ракет. Сразу начали разворачиваться, чтобы уклониться от атаки, но враг оказался уже буквально повсюду. Белесый свет повисших в небе «люстр», отражавшийся в воде, создавал причудливый узор ярких бликов и густых теней, перечеркиваемых клочьями сизой вязкой мглы, выхватывая из темноты совсем близкие многочисленные силуэты катеров, каких-то парусников и небольших пароходиков, накатывавшихся сплошной волной с северо-запада. И все они начали стрелять. Вспышки дульного пламени сверкали с каждого из них со всех сторон. Даже за теми, кого уже видели, где-то в глубине их шеренг, где предрассветная тьма за расплывчатой границей небольших кругов искусственного света стала только гуще, тоже проскакивали искорки многчисленных выстрелов. Калибры были небольшими, преимущественно винтовки и пулеметы, хотя имелись и малокалиберные скорострелки. Но всего этого было много! Очень много!

Воздух буквально завыл от несущейся со всех сторон стали. От бортов и надстроек полетели щепки, откалываемые многочисленными пулевыми попаданиями и осколками. Вокруг вставали всплески от пуль и падавших снарядов, рвались, провисали и падали перебитые снасти и части рангоута. А ответный огонь, ввиду так и не законченной установки вооружения, оказался неточным. Да пара десантных пушек и один «максим» на каждой из наших посудин вообще мало что могли сделать с такой массой целей.

Прежде чем шхуны легли на обратный курс, их захлестнула и поглотила бескрайняя волна враждебных мелких судов. Но они еще держались, резко перекладывая руль с борта на борт и отбиваясь по всем румбам даже из винтовок и пистолетов. Хотя их самих уже не было видно, ружейно-пистолетно-пулеметная трескотня не стихала, и ракеты продолжали взлетать. Они освещали небольшие куски моря, поддерживая пульсирующие световые пятна, медленно перемещавшиеся среди быстро уплотнявшихся клубов порохового дыма, не давая остаткам ночи сомкнуться.

А из предрассветной темноты в них все вползали и вползали низкие, раскачивавшиеся на волне силуэты с ломаными линиями перепончатых парусов, тонких труб и нитями рангоутов. На Окочи надвигались десятки мелких посудин, имевших самый замызганный и непрезентабельный вид, но обязательно с белым полотнищем на мачте, расписанным ярко-красными иероглифами.

Из самой бухты эту накатывающуюся лаву первыми разглядели с эсминцев, державшихся под бортами трофейных пароходов и оказывавших техническую помощь их малочисленным командам. Хотя сразу после начала стрельбы сами сигналы тревоги с несостоявшегося дозора и осветительные ракеты, пошедшие следом сплошным потоком, также хорошо видели и с крейсеров, и с берега, причину всего этого за туманом все еще не могли разобрать.

До тех пор, пока со всех трех призов не отмигали фонарями сообщение о массированной атаке мелких судов со стороны Корейского пролива, ни командование отряда, ни береговое руководство совершенно не имели понятия о том, что происходит. По всем предварительным выкладкам, для отражения ночного нападения японских легких сил считалось достаточным наличие вооруженных дозоров и резервного отряда миноносцев с боеготовыми береговыми артиллерийскими и световыми батареями, заметно усиленными после неудавшегося японского вторжения. Но теперь эта схема явно не работала. К моменту обнаружения для пушек на берегу почти все цели были уже закрыты корпусами приведенных пароходов, либо, оказавшись на линии огня, сливались с ними. А ринувшиеся в атаку эсминцы, начавшие часто палить из всех стволов, просто поглотила накатывающаяся масса, так же как до этого обе шхуны.

Нельзя сказать, что они не смогли