Сотворение света - Виктория Шваб

– Груз привезла, – ответила Джаста.

– Ша! – радостно воскликнула Хейна.

Послышался стук, сдавленная ругань, и из-за другого ящика, потирая голову, выбрался старик. Спина у него была скрючена, кожа темная, а глаза молочно-белые.

– Соласе, – буркнул он, и Алукард не понял, перед кем тот извиняется – перед ними или перед ящиком, о который стукнулся.

– Это Айло, – представила его Джаста.

– А где остальная команда? – огляделся Келл.

– Она вся перед вами, – ответила Джаста.

– Ты оставляешь корабль, полный наворованного добра, на попечение девчонки и слепого старика? – удивился Алукард.

Хейно хихикнула и показала Алукарду кошелек. Его же собственный. Через мгновение старик достал кинжал. Кинжал Келла.

Волшебник щелкнул пальцами, и кинжал рукоятью вперед скользнул ему в ладонь. Девчонка одобрительно захлопала в ладоши. Алукард столь же театрально вернул себе кошелек и даже позволил кожаным шнуркам привязать его к поясу. Лайла проверила, на месте ли ее ножи, и удовлетворенно улыбнулась.

– Карта, – напомнила Джаста. Алукард протянул свиток.

Капитанша развернула его и поцокала языком.

– «Бегущие воды», значит, – сказала она. Никого не удивило, что Джаста, учитывая ее своеобразные интересы, хорошо знала этот рынок.

– Что в этих ящиках? – спросил Келл.

– Да так, всякая всячина, – уклонилась от ответа она. – Не кусается.

Гастра и Ленос уже разматывали канаты. Юный стражник охотно выполнял указания моряка.

– Почему ты в цепях? – поинтересовалась Хейна. Алукард не заметил, как девчонка соскочила со своего насеста, а она уже стояла перед Холландом, уперев руки в боки в подражание Джасте, и ее черный пучок покачивался вровень с грудью антари. – Натворил что-нибудь?

– Хейна! – окликнула Джаста, и девчонка упорхнула, не дожидаясь ответа. Кораблик отчалил и покачнулся. Бард улыбнулась, Алукард пошатнулся, но быстро вернул себе равновесие.

Холланд же откинул голову назад и глубоко, размеренно дышал, устремив глаза в небо, как будто оно могло спасти его от морской болезни.

– Пойдем, поищем трюм, – Келл взял антари за локоть.

– Не нравится он мне, – сказал Алукард, дождавшись, когда Бард подойдет к нему.

– Который именно? – сухо спросила она, но потом бросила на него взгляд и поняла, что он говорит серьезно. – Что такого ты разглядел в Холланде?

Алукард вдохнул и выпустил туманное облачко.

– Вот так примерно выглядит магия. – Он поболтал пальцами в облачке. Оно не развеялось, а закрутилось туманными ленточками на фоне моря, сливавшегося с небом.

– Но магия Холланда… вот такая, – он раздвинул пальцы, и ленты тумана расщепились, смялись. – Это не делает его слабее. Его свет горит даже ярче, чем твой или Келла. Но свет неровный, мигающий. Линии рваные, они без конца перемещаются, как сломанные кости, которые никак не могут встать на место. Это…

– Неестественно? – наугад подсказала она.

– Опасно.

– Ну и ну. – Она поежилась от холода. Невольно зевнула сквозь стиснутые зубы.

– Пойди отдохни, – предложил он.

– Ага, – сказала Бард, но не сдвинулась с места.

Алукард машинально повернулся к штурвалу, но потом вспомнил, что он не капитан этого судна. Заколебался, как человек, который вдруг забыл, за чем пришел. И наконец пошел помогать Леносу с парусами, оставив Бард у поручней.

Минут через десять, через пятнадцать, через двадцать, когда он оборачивался, чтобы найти ее взглядом, она все еще стояла там, устремив взгляд к далекому горизонту, где море встречалось с небом.

V

Как только они отбыли, Рай вышел в город.

Надо было отыскать еще столько народа! Каждая минута промедления была невыносима. Скоро на них, на него, на всех опустится ночная тьма. А сейчас еще был свет, было время.

Он взял с собой двоих «серебристых» – втроем они и отправились в город. Принц старался не смотреть на сумеречный дворец, парящий над рекой, на странную процессию фигур, поднимавшуюся туда, старался не вставать на твердую блестящую черноту, которая местами покрывала дорогу и карабкалась на стены, как плющ или изморозь. Магия одолевает природу.

Он нашел двоих – они забились вглубь своего дома и боялись выйти. Потом девочку – она бродила по улицам, словно оглушенная, покрытая чьим-то пеплом – то ли родных, то ли друзей, то ли незнакомцев, она не знала. На третий раз к нему подскакал один из стражников. Кровяная метка у него на лбу размазалась от пота.

– Ваше высочество, – крикнул он, осадив коня. – Вы должны это видеть.

Они вошли в таверну.

Там было десятка два человек, все в красно-золотых мундирах королевской стражи. Все больные. Все умирали. Рай знал каждого из них, если не по имени, то хотя бы в лицо. Айзра говорила, что многие не вернулись. Что кровяные метки не всегда действуют. Вот они здесь – все, кого недосчитались.

Рай бросился в зал.

– Ваше высочество, погодите! – крикнул один из его серебристых спутников. Но принц не боялся ни дыма, ни болезни. Кто-то убрал подальше столы и стулья, расчистил пространство, и теперь на полу рядами лежали люди его отца – его люди. То тут, то там зияли пустоты – кто-то встал и ушел, а кто-то, наоборот, пал навсегда.

Их доспехи были сброшены, выстроились вдоль стен, как вереница пустотелых зрителей. А стражники на полу корчились, обливались потом, сражались с не видимыми ему демонами, как когда-то на «Шпиле» – Алукард.

На шеях чернели вены, в зале витал запах горящей плоти – это магия прожигала себе дорогу.

И еще в воздухе висело что-то вроде пыли.

Пепел, догадался Рай.

Все, что осталось от тех, кто сгорел.

Один человек привалился к стене у дверей. По лицу струился пот – болезнь только что приступила к своему черному делу.

Его борода была коротко подстрижена, в волосах белела седина. Рай сразу узнал его. Тольнерс. Человек, который служил его отцу еще до того, как он стал королем. Он был приставлен охранять Рая. Принц видел стражника во дворце не далее как утром – живого, здорового и защищенного чарами.

– Что ты натворил? – сказал он, схватив стражника за грудки. – Зачем ушел из дворца?

Глаза стражника блуждали.

– Ваше величество, – прохрипел он, в лихорадочном бреду спутав Рая с его отцом. – Мы… королевская стража. Мы… не прячемся. Если у нас… нет сил… одолеть тьму… мы недостойны… служить… – Он смолк, трясясь в жестоком ознобе.

– Глупец! – рявкнул Рай, отпустил дрожащего Тольнерса и плотнее запахнул на нем плащ. Потом окинул взглядом умирающих стражников, запустил в волосы скользкую от пепла руку, злясь на себя за беспомощность. Он был не в силах их спасти.