Крепость Дракона - Майкл Стэкпол

Одежда, которую ему пришлось-таки надеть, была немногим лучше одежды знати, однако он подчинился: чувствовал, что происходит нечто такое, о чем он пока не знает. Так как и Ворон, и Дрени, и сам он входили в делегацию от Вильвана, то и нарядили их в нарядные робы, якобы соответствующие их положению. Дрени щеголял в темно-красной робе и выступал, стало быть, в роли адепта, запястья его охватывали цветные ленточки, свидетельствовавшие о том, в каких видах магии он наиболее искусен. Уиллу не объяснили, что означают белый и зеленый цвета.

Ворону выдали серую робу магистра. Эстафа, адепт, который всех их обряжал, сказал, что ранг этот как нельзя лучше подходит могучему седовласому Ворону. Уилл подумал, что комплимент Эстафа сказал неспроста: должно быть, ему хотелось что-то выведать. Ворон, однако, вежливо промолчал. Ленточек на запястьях у него не было, зато в рукавах робы имелись цветные шелковые вставки — красные и желтые. Смысла их Уилл тоже не знал, но так как голубая роба Джарми на запястьях была украшена красными ленточками, он предположил, что красный цвет означает искусство в военном деле.

После того как Резолют наотрез отказался от робы чародея, Эстафа повернулся к Уиллу и внимательно на него посмотрел. Затем пожал плечами и подал Уиллу черную робу ученика. Покрутил его туда-сюда, завязал Уиллу на талии белую веревку и удовлетворенно кивнул.

— Ну и отлично. Ты готов, Уилл.

Юный вор улыбнулся и заткнул большие пальцы под веревку.

— А это для чего?

— Для того, чтобы роба на тебе не болталась.

— Нет, я не о том. Какую магию она означает? Что я могу делать?

Эстафа обнажил огромные зубы. Улыбка вышла неискренней.

— Ну что ты, Уилл, тебе не годятся ни ленточки, ни вставки. Ты ведь ученик. Принимая во внимание твой юный возраст, никто не поверит в то, что ты добился каких-то успехов. Хотя не волнуйся, — маг заговорщицки ему подмигнул, — ты и без того особенный.

Уилл нахмурился:

— Но я видел здесь парня, на котором роба, как у Джарми, и у него при этом полно всяких ленточек, а выглядит он моложе меня.

— А… это адепт Риз. Да, он тоже особенный… в своей области. Он явился сюда после долгого путешествия. — — Адепт Эстафа прикрыл тонкими губами зубастый рот. — Ну давай, Уилл, иди. В робе ученика можно быть незаметным, а тебе до поры лучше оставаться в тени.

Уилл закатил глаза и отправился в комнату, которую ему предоставили в башне чародеев. За один день пути в Ислин он обнаружил, что все чародеи любят изъясняться загадками. Мальчик и не придал бы этому особого значения, если бы не особенные взгляды, которые они на него бросали. Несколько человек, такие как Джарми, оказались неплохими ребятами: они внимательно слушали его рассказы о том, как он сражался в горах и на конюшне с бормокинами.

Сама башня немного его раздражала. Когда Уиллу отвели комнату, то сказали, что она находится во втором коридоре налево. Он пошел по коридору, повернул налево, снова налево и оказался в маленьком алькове. За дверью Уилл обнаружил небольшую комнату с круглым столом, кроватью, комодом, двумя стульями и матросским сундучком с большим замком. Он хотел с помощью своих отмычек поработать с замком, чтобы попрактиковаться, но при первом же прикосновении замок открылся. Внутри лежала одежда его размера. Спустя два дня Уилл заметил, что набор одежды меняется в зависимости от погоды; а однажды, когда, проснувшись поутру, парень решил, что день сегодня какой-то бесцветный, то и рубашки в сундучке оказались соответствующие.

Это бы еще ничего, но комната его всегда была во втором левом коридоре. Если Уилл поворачивал направо (он помнил, что находится в круглой башне), то отыскать свою комнату не мог. Когда он шел в обратном направлении и два раза поворачивал налево, тут же находил комнату. Пробовал он и три раза повернуть направо, и спуститься вниз, и дойти до столовой, но комната его неизменно оказывалась за вторым левым поворотом. По лестнице подниматься ему было незачем, хотя как-то однажды он спустился к ужину и, возвращаясь, вынужден был спуститься еще на один этаж, прежде чем вышел в свой левый коридор.

В результате башню он вообще не покидал и не выходил на улицы Ислина. И все же хорошо быть дома, вдыхать запах моря, слушать родной говор, смотреть, как солнце закатывается за горы. Из окна башни Уилл видел, как над петляющими улицами летают от дома к дому воздушные корзины. Низину ему отсюда было не видно, так как крепость Грипс загораживала обзор, но он знал, что она по-прежнему там, и этого ему было достаточно.

А теперь я здесь, в крепости Грипс. Прожив всю свою жизнь в Ислине, Уилл знал, что правительство Альциды использовало старинную крепость как место для проведения важных приемов и балов. Многие воры придумывали способы проникнуть сюда во время такого события. И у них все здорово получалось: они обкрадывали знать и бесследно скрывались… во всяком случае, они в этом клялись. Несмотря на всю их похвальбу, у Уилла сложилось убеждение: такое предприятие в принципе невозможно. Семеро все же попытались, из них трое в одиночку и четверо вместе, в одной шайке. О судьбе пяти воров из этой семерки Уилл не слышал ни слова, а вот одна голова появилась-таки на колу возле задних ворот. Ее хорошо было видно из Низины.

Вслед за этим неудачником осмелился на подобное предприятие и Азур Паук. Он украл корону, которую должны были преподнести старшей дочери короля Каллисте на ее пятнадцатилетие. В Низине говорили: король Август поклялся, что будет ходить с обритой головой до тех пор, пока корону не вернут. Азур Паук после этой кражи покинул Ислин. Кто-то утверждал, что он бежал, а кто-то — что в другом месте ему подвернулось выгодное дельце. Уилл поддерживал последнюю версию и был рад, что кумир его не пойман и не разделил печальную судьбу других воров.

Уилл вздрогнул, но не потому, что ему представилось зрелище головы Сумасшедшего Дика. Большинство воров, описывая то, что украли, так сильно занижали размер добычи, что, должно быть, до сих пор ворочались в собственных могилах. Воображение хорошо помогало им спланировать ограбление, но давало сбой при описании того, как это произошло.

Если бы драгоценности превратились в дождевые капли, некоторые люди в них бы сейчас утонули. Улыбки Уилла никто не заметил, так как капюшон отбрасывал ему на лицо тень. Глаза его разгорелись: мимо него по красному ковру медленно проходили короли, королевы, принцы и принцессы. Герольды громко объявляли их титулы и звания. Все эти высокие лица шли к тронному возвышению, где их приветствовали король Август с супругой.

Подумать только, он своими глазами видит короля. Вот он, с бритой головой, сидит в нескольких метрах от него! С тех пор как Уилл себя помнил, люди рассказывали истории о короле Августе и о его кампании в Окраннеле. Да если бы он тогда не разгромил армию Кайтрин, она захватила бы и другие территории. Барды вынуждены были бы тогда посвящать песни ей, а она испоганила бы своей задницей трон Альциды. Кстати, в той самой кампании нашел себе невесту, что делало рассказы о нем еще романтичнее.