Жизнь и приключения Светы Хохряковой - Татьяна Догилева

На солнышке становилось жарковато, и мы переползли в тень к шезлонгу Аниты. Мы валялись у ее ног, все покрытые белым песочком пляжа, и постанывали от удовольствия.

Глаза Аниты сияли:

– Смотрелось все это жутковато, но смешно! Каково это – плескаться в ледяной воде?

– Это самый крутой аттракцион в моей жизни! – ответил Кристиан и сел: – Попробуй, мама!

– Нет-нет, Крис, что ты, сын. Мне от одной мысли об этом сразу дурно становится. Эта забава не для таких беспомощных созданий, как я. А вы так – как всегда молодцы, не только умные, воспитанные, но еще и отважные. Как я горжусь вами!

Кристина и Анна уткнулась в колени матери, а она гладила их по головам и говорила нежные слова.

Вдруг маленькая Анна заплакала и сказала:

– Мамочка! Я не хочу умирать. Мне так нравится жить!

– Перестань! – одернул ее строго брат. – Это бессовестно – мучить маму. Ты же знаешь, она ничего не может сделать! – Он обнял колени Аниты и начал их целовать.

Девочка продолжала плакать:

– Но я все равно очень хочу жить! Чем я виновата? Я еще маленькая, у меня нет столько разума и мужества, как у тебя, Кристиан!

– Не придумывай, ты самая лучшая девочка из всех, кого я встречал.

Анна вдруг засмеялась сквозь слезы и ехидно сказала:

– Как будто ты много их встречал!

Мальчик смутился:

– Да, это правда, но кое-кого встречал. Ты была еще маленькой, мы еще жили в Корунда-сити, мне исполнялось 6 лет, и мама пригласила на день рождения много детей. Все девочки были противные, они и мизинца твоего не стоили, Анна!

Я взглянула на Аниту. Поглаживая головы сына и дочери, она объяснила:

– Нам очень рано пришлось их прятать, потому что как только Эскобар стал заметной фигурой в политике, моих детей стали называть «отродьем фашистки Аниты». И ненавидеть стали так же, как меня. Да, самой моей большой ошибкой жизни стал переезд из Аргентины в эту страну. Но я следовала за моим любимым молодым красивым мужем, полностью доверив ему свою судьбу. Вы с таким изумлением смотрите на меня… Позвольте, я буду все-таки называть вас Пепа, ваше настоящее имя довольно трудно произнести правильно на испанском, да и Катарина так долго рассказывала про Пепу-волшебницу, что я иначе, мысленно вас и не воспринимаю. По мне, так вы действительно волшебница. Дети мои играют и у них появился аппетит. Что конкретно вам хотелось бы съесть, мои дорогие?

– Им хотелось бы куриного бульона и мягкой, мягкой курочки, – ответила за детей Катарина.

– Пусть курочка будет побольше, – добавила я и сделала жалобное лицо.

Катарина засмеялась и побежала вверх по тропинке.

– Сколько у нас времени? – спросила я.

– Минут сорок, – ответил Педро, все это время незаметно сидевший в тени кустарника.

– Я хочу путешествовать, хочу пальцами дотронуться до всей этой красоты.

Дети встрепенулись.

– Крис, давай покажем Пепе водопад!

Крис мгновенно вскочил на ноги.

– Наш водопад почти как ниагарский! – с гордостью произнес мальчик.

Педро хохотнул:

– Надо признать – чуть-чуть поменьше.

– Конечно, он намного меньше, но я имел в виду, что под водопадом есть проход и смотровая площадка.

– И еще там есть пещера, правда маленькая и без воздуха, но на секунду забежать можно, – Анна с горящими глазами уже стояла рядом с братом. – Нам строго запрещено туда соваться, но сегодня миленький Педро наверняка разрешит? – И она, подлизываясь, подбежала к все еще сидящему в тени мужчине.

– Конечно, Педро проводит вас туда, – ласково сказала Анита, и мужчина сразу встал:

– С условием, что вы останетесь здесь, сеньора.

– Конечно, конечно, – Анита даже подняла руки вверх. – Я очень неловкая и, один раз там я уже сломала сразу две руки и чуть не свалилась под воду. Меня спас Педро. Ох, как он ругался тогда, наш вежливый Педро! – И она расхохоталась над воспоминанием.

Дети расцеловали мать, и мы отправились к водопаду. Шли мы гуськом за Педро, который строго-настрого запретил сворачивать в сторону и внимательно оглядывал тропинку и все, что рядом с ней.

– Ты ищешь змей?

– Да, здесь много всякой дряни, сейчас по этой тропе мало кто ходит, это раньше – хо-хо! Такие праздники дон Эскобар устраивал!

– Нас никогда на них не пускали, но мы видели с балкона фейерверки. Папе надо было устраивать дела с какими-то важными дядями. А дяди эти всех нас сдали и продали. Стоило их тогда веселить, так? Но это не мое дело. Я ничего не понимаю в политике! – пыталась перекричать все нарастающий шум воды семенящая Анна. – Но все же что это за политика такая. Ездили-ездили какие-то важные американцы, я для них даже на рояле играла, я их всех помню, они меня все хвалили и говорили, что я будущая звезда пианизма, а потом эти же американцы объявляют нас всех врагами человечества, подлежащими уничтожению, как взбесившихся скорпионов. Я даже письмо написала этому сенатору в Белый дом, что же он мне подарил серебряную статуэтку святой Анны, раз я скорпион? А Крису вручил, как истинному корундцу, какой-то старинный мачете и обозвал его надеждой Корунды? Письмо не дошло, ответа не было. И папе тоже не ответил никто из них. Поэтому мы все и закрылись в Лунге. Все эти Джени, Джоны, Лоретты просто хотели от папы денег, а он им, наверное, мало дал. От папы все всегда хотели денег. У него их было очень много. А теперь все кончились. Знаешь, сколько у нас слуг было? Полный дворец, иногда от них прохода не было просто. Сейчас без слуг даже лучше, на самом деле. Все разбежались, и учителя, и даже священник. То был при нас каждый день. Говорил, что Господь не оставит нас, если мы будем себя хорошо вести, а сам сказал, что ему по делам надо, и не вернулся. Вот так падре! Я его не осуждаю. Мама сказала, что за него я тоже должна молиться, а перед Богом он сам ответит. Но, Пепа, дорогая, если я буду молиться за всех, кто сбежал, согласись, у меня не хватит времени.

Она что-то еще говорила, эта маленькая в светлых кудряшках девочка-женщина, но уже, видимо, больше себе.

Чем я могла утешить ее или пообещать ей, если уж даже падре смылся. Я только закричала:

– Смотри, какой восторг!

Брызги острыми пчелками уже впивались в нас, мы поотбивались от этих безобразниц и пробежали под главный поток. Там нас уже ждали мальчик и мужчина.

Место было такое, что только фильмы снимай: сказки там или фэнтези. Упасть было невозможно, потому что под потоком была действительно устроена смотровая площадка с бетонными заграждениями и, о класс! выбитыми в скале сиденьями. У богатых свои причуды, так эта причуда была сказочна.

Мы плюхнулись на каменные сиденья, но ненадолго. Они были ледяные. Мы вскочили и стали ловить брызги руками и поливать друг друга. Было не холодно, но скользко.