Гнев единорога - Жанна Лебедева

Посмотреть в глаза Учителя Ану-прежний не успел. Нить сна оборвалась, и Ану-нынешний открыл глаза. Холодный пот тек по его лбу, превращая огненные пряди в рыжие сосульки. Трясущимися руками некромант обхватил голову, тщетно пытаясь прервать поток воспоминаний. Но Учитель с укором смотрел на него из памяти, сложив на груди руки и монотонно качая головой.

* * *

Ташу разбудил раздавшийся из соседней камеры грохот решетки. Двое конвоиров молча швырнули туда человека, перекинулись парой слов с охранником и ушли.

Пленник вел себя тихо. Подождав, пока скроются стражники, девушка прокралась к решетке проверить, жив ли он. Разглядев нового соседа, принцесса поразилась. На заплесневелом полу, склонив беловолосую голову к согнутым коленям, сидел эльф. Он разительно отличался от всех эльфов, которых Таша видела до этого, и гораздо больше них походил на дивного героя сказок и легенд. Он был изящен, как лесная лань, с такими же огромными бархатными глазами, придающими лицу нереальную кукольную красоту. Похожие на побеги остролиста уши выглядывали из волос больше чем на длину ладони. Все предыдущие встречи Таши с представителями этого народа ничем хорошим не заканчивались. Но, уставшая от одиночества, принцесса все равно обрадовалась соседу.

– Эй, – тихонько окликнула его Таша, не зная толком, как обратиться к пленнику. – Ты как? Хочешь воды? – не дожидаясь ответа, она пододвинула к решетке свою ржавую миску. – Не родниковая, но пить можно.

От воды эльф отказался. Встал, опираясь на решетку, и сделал несколько шагов к закрытой двери.

– Меня давно сюда принесли? – тихо зазвучал чистый переливчатый голос, пожираемый глухой тьмой подземелья.

– Только что, – поразившись первозданной красоте неожиданного звука, пожала плечами Таша.

– Какой сейчас день?

– Несколько месяцев прошло после битвы в Гиеньей Гриве, – нахмурилась принцесса. – Откуда ты? Как тебя зовут? – пользуясь правом старожила этого места, она решила расспросить нового соседа.

– Я Артис из Эголора, – сухо представился эльф, бросив презрительный взгляд на Ташу.

– А я Таша, принцесса лаПлава.

– Принцесса? – Артис внимательно и недоверчиво посмотрел на девушку. – Похоже, тебе здорово досталось. Скверное место.

– Да, здесь скверно, в особенности, когда приходят эльфы и пытаются вскрыть череп изнутри, – Таша грустно улыбнулась.

– Высокие? – тут же уточнил Артис. – Эти подлые предатели из Вэлди даже не скрывают своих лиц и отличительных нашивок. Словно насмехаются.

– В этом подземелье им не от кого прятаться, – предположила Таша, – я ведь даже не знаю, как оказалась здесь и где находится это место.

Новый сосед мрачно кивнул.

Артис, как и любой эльф, привыкший безошибочно ориентироваться на местности, не мог смириться с собственной беспомощностью. Его память обрывалась на том моменте, когда он встретил девушек и отправился из Ликии в Нарн.

Артис вспомнил первые часы дороги: шуршание колес крытых повозок, в которых ехали девы, неторопливые шаги лошадей, зеленые листья придорожных бересклетов, окрашивающие воздух в расслабляющий изумрудный цвет. Артис жмурился, покачиваясь на облучке рядом с сонным усталым кучером. В знакомый лесной запах вмешался тонкий пряный аромат неизвестного растения. Эльф, словно зверь, повел носом, стараясь отыскать его источник…

Дальнейших воспоминаний не было. В памяти осталось лишь мельтешение ног черной лошади в серо-зеленом мху. Эльфа куда-то везли, перекинув животом через седло. Сознание тогда вернулось к нему всего на несколько секунд, но и этого хватило, чтобы разглядеть незнакомый пугающий лес. Здесь не пахло листвой и древесиной, но витал иной запах, сырой и плесневелый. Не в силах больше ничего вспомнить, Артис устало помотал головой. Пленница из соседней камеры смотрела на него с пониманием.

Время ползло, увязая в подземной тьме. Артис и Таша томились в заточении. Казалось, катакомбы высасывали жизненные силы из соседа принцессы. Эльф, привыкший жить в зеленых лесных чащах, не мог стерпеть подземного плена. Его прекрасные ланьи глаза потускнели, волосы спутались, а светлая кожа приобрела болезненный серый оттенок. Принцесса искренне жалела его. Ей хотелось ободрить Артиса, но разговор не клеился: сосед молчал или отвечал короткими фразами.

Большую часть времени девушка проводила в раздумьях. Воспоминания украдкой просачивались сквозь удерживающие поток памяти мысленные замки. Перед глазами стоял замок лаПлава с его замшелыми древними стенами и шумным двором: вот старый Геоф рубит дрова своей неизменной секирой, вот набирает в колодце воду рыжая Брунгильда, а толстая нянька Миранда поторапливает ее, высунувшись из окна. За замком луг, на котором пасет своих овец Тама, и молчаливый Филипп выстругивает фигурку дриады из причудливого корешка.

Казалось, что пленники смирились с судьбой окончательно. Эльф совсем замкнулся в себе, последние дни Таше не удавалось вытянуть из него и пары слов. Правда, иногда Артис пел. Когда его переливчатый голос заполнял тишину, принцесса закрывала глаза и погружалась в чудесный мир, где шумят далекие дубравы, где вода ручьев чиста и холодна, где спокойно и свободно живут благородные лесные эльфы… Но песня заканчивалась, и холодный сумрак катакомб окутывал пленников с новой силой.

* * *

Гонцов из Ликии в северном лагере не ждали. Отряд состоял из семи человек. Пять военных при полном параде и пара герольдов восседали на холеных лоснящихся лошадях, укрытых праздничными попонами с гербами культурной столицы. Пока гости торжественным шагом двигались вдоль разбитых палаток к походному шатру командования, их с интересом разглядывали гоблины.

Кадара-Риго был несказанно удивлен такому визиту и уж тем более не ожидал получить личное приглашение ликийской принцессы посетить ее город. Трудно сказать, что склонило принца к этому решению – собственное любопытство или поразительная настойчивость гонцов – но приглашение он принял и, взяв с собой рыцарей и Ану, немедленно отправился в культурную столицу.

Прибыв в Ликию, северяне искренне поразились тому, насколько прекрасен и развит город. Казалось, только Ану, проведший детство в процветающем Апаре, не удивлялся роскоши улиц и домов.

Гостей приняли в летнем саду, раскинувшемся по берегам оправленных гранитом каналов, по которым сновали крытые прогулочные лодки. Под тенистыми ясенями были накрыты столы. Хозяйка города в платье цвета зеленой змеиной кожи и золотой тиаре, изображающей двух переплетающихся гадюк, восседала на высоком троне, прикрытом, как балдахином, раскидистыми ветвями. Рядом, словно восхитительные статуи, недвижно сидели огромные сфинксы, наводя на гостей трепет. Даже невозмутимый некромант невольно поежился, едва взглянув на этих величественных существ.

– Добро пожаловать в Ликию, – зажурчал весенним ручьем чарующий голос, – наш город рад принять храбрых воителей севера.

Северяне отвесили Лэйле церемонные поклоны и начали размеренную беседу – дипломатия не терпит спешки. Стоило Кадара-Риго сделать шаг вперед, как один из сфинксов нервно дернул хвостом, разрушая хрупкую иллюзию собственной монолитности. Нужно отдать должное Алану: оказавшись в опасной близости к чудовищу, он не повел и бровью, как будто вовсе не заметил грозных охранников прекрасной Лэйлы. После взаимных комплиментов – восхищения достижениями ликийцев со стороны принца Алана и восхваления силы северной армии со стороны принцессы Лэйлы, речь пошла о Королевстве и войне.