Будь моим мужем - Пат Бут

– Сходи посмотри сама, дорогая. Терпеть не могу рассматривать картины, когда вокруг полно народу. Толчея и шум мешают сосредоточиться. Меня интересуют только две: «Кричащая девочка» Мунка и автопортрет Кандинского. На следующей неделе их повесят у меня в кабинете, чтобы я мог прийти к окончательному решению. Скажешь мне свое мнение. Не задерживайся долго.

Рейчел быстро отошла, довольная, что предоставлена самой себе. В противоположном конце зала она увидела ту самую картину Мунка, о покупке которой подумывал Мэтт.

Около полотна стоял, глядя на него, какой-то мужчина. Рейчел подошла и встала рядом. Дальше все выглядело как отдельные кадры какого-то фильма. Он оторвал взгляд от картины и посмотрел на нее. Она оторвала взгляд от картины и посмотрела на него. Глаза их встретились.

– Ах, – произнесла она.

– О, – произнес он.

Этого было явно недостаточно. Но оба стояли не говоря ни слова. Рейчел почувствовала, как краска начала заливать ей лицо и шею.

– Сильная вещь, – проговорил он наконец, оторвав взгляд от нее и переведя его на полотно. И вновь повернулся к ней.

Его глаза были столь же испытующими и проницательными, как и прежде, однако сам он больше не походил на ночного зверя, дикого и неприрученного. И уже не был тем загадочным полночным незнакомцем, окутанным флером таинственности, каким он показался ей во время их первой встречи. Сейчас перед Рейчел был хорошо одетый, любезно-учтивый, утонченный человек, рассматривающий полотно с изображением кричащей девочки, которое он назвал «сильной вещью».

Все было обыкновенно, но чудо произошло опять. Она как бы перешла в другое измерение. И этот зал, и беседующие друг с другом люди – все куда-то исчезло. Не стало никого, кроме него… и ее.

Теперь он уже полностью повернулся к ней, и висевшая перед ними картина явно не могла больше быть предметом их разговора. Он целиком сосредоточился на Рейчел, глядя на нее в упор.

– Привет, Рейчел.

– Привет, Чарльз.

– Не ожидал встретить тебя здесь. Не знаю почему. Впрочем, наверное, ты присутствуешь всюду.

Он старался говорить холодно, но ему это плохо удавалось. Как профессионал, Рейчел автоматически подметила некоторую неискренность. Как женщина – пришла в замешательство.

– Неужели тебе в голову иногда приходили мысли обо мне? Наподобие, скажем, такой: «Надеюсь, что Рейчел Ричардсон там не будет»?

Сейчас у нее работал только мозг. В сфере же чувств, где бы они ни располагались – в сердце или где-то в другом месте, – царила полная сумятица.

Чарльз не смог сдержать улыбки.

– Сразу видно, что говорит известный журналист.

– Значит, ты так и не простил меня за это?

– Да за что тебя прощать? – пожал он плечами.

– Гарри сказал, что показывал тебе и статью из «Пипл».

Рейчел не хотела, чтобы между ними оставались недомолвки, даже незначительные. Она действовала и говорила, полагаясь на интуицию.

– Да, показывал.

– Статья ужасная. Выставила меня мелкой дешевкой.

– Да уж, еще какой, – кивнул Чарльз. – Но меня с детства приучили никогда не верить всему, что читаешь в прессе.

Ирония была явно саркастической, если не сказать убийственной.

– Так вот, я не такая. Хотя честолюбива и действительно ставлю работу на первое место. Именно так я добилась своего нынешнего положения, и тебе понравилось во мне именно это.

Произнося эти слова, Рейчел даже выпятила вперед подбородок – отчаянно, с вызовом. Она хотела этого мужчину так же сильно и неудержимо, как и прежде, как и всегда, а он был для нее почти потерян, почти… Но он все еще здесь. Вот он, стоит и разговаривает с нею.

– С чего ты взяла, что мне в тебе понравилось именно это? – недоверчиво рассмеялся он.

– Женская интуиция, – по-прежнему с вызовом пояснила она.

– Разве при столь ярко выраженном мужском начале может сохраниться женская интуиция?

О'кей, стало быть, они все-таки пикируются. Отлично! Рейчел почувствовала, что ее начинает охватывать злость. Все прочие эмоции отошли на задний план, отчего она испытала неимоверное облегчение.

– Я – уважаемая женщина, и все эти так называемые мужские качества здесь ни при чем. Возможно, это в твоем окружении достигать определенных высот позволяется лишь мужчинам.

– Победитель может быть любого пола, – ответил он. – Не важно, мужчина это или женщина. Весь вопрос в том, насколько низко человек готов пасть, чтобы победить.

– Ах, так вот, значит, в чем весь вопрос! А может быть, он всего лишь в том, чего аристократам не понять. Может быть, рубашка, в которой тебе посчастливилось родиться, застит тебе ту истину, что остальным приходится вкалывать, чтобы заработать на жизнь?

Она увидела, что лицо его застыло.

– Просто я не согласен быть средством достижения твоих, по всей видимости, ненасытных честолюбивых амбиций.

– Привет! – раздался голос Мэтта Хардинга. Невозможно было определить, слышал ли он последнюю фразу. Он встал рядом с ними, прямо перед картиной Мунка «Кричащая девочка», ожидая, что его представят.

В смятении Рейчел повернулась к нему. Обычно на приемах Мэтт не переходит с места на место. Просто стоит себе, а люди подходят к нему сами.

– Мэтт, это – Чарльз Форд. А это – Мэтт Хардинг, – представила она друг другу мужчин. Это было лучшее из того, что она могла сделать. Злость постепенно проходила. Возможно, это препирательство было не вполне уместно.

– Чарльз Форд. Чарльз Форд, – пророкотал Хардинг. – Боже, вот уж действительно легок на помине. А я-то думал, вы никуда не ходите. Говорят, вы ведете жизнь отшельника. Спасибо Рейчел, что сумела разыскать вас.

Чарльз сделал шаг назад, отступив от Хардинга. Движение было бессознательным, но говорило оно о многом.

– Здравствуйте, мистер Хардинг, – чопорно произнес Чарльз.

– Мэтт, просто Мэтт, – поправил его Хардинг и, выбросив вперед руку, крепко стиснул ладонь художника. Рукопожатие это было явно не взаимным, и Форд тут же высвободил свою руку. – А теперь послушайте, Чарльз. У Гарри Уордлоу в запаснике много ваших работ. И мне они очень нравятся. Очень. Я постоянно прошу его свести нас друг с другом, а он знай себе твердит, что вы, мол, затворник. И вот я нахожу вас сам, в таком людном месте, точнее – моя невеста находит.

«Невеста!» Рейчел напряглась, услышав это слово. Она увидела, как на лицо Чарльза Форда набежала тень, словно туча, закрывшая солнце. Метнув взгляд на нее, он снова перевел его на Хардинга, который говорил безостановочно:

– Всегда люблю знакомиться со своими художниками. Считаю это весьма существенным. Смотрю им в глаза. Вижу человека за работой. И вот теперь мне выпал шанс…