Офицерский мятеж - Леонид Смирнов

Русские корабли Четвертого флота — средний десантник и корвет новой серии — во время «Ч» должны были поднять Андреевский флаг. Под командой вице-адмирала Плугеля были еще девять кораблей со смешанными экипажами. Если б удалось увести все, мятежники получили бы целую эскадру.

— Идут к Земле. Вольются в Первую эскадру. С ними — три тральщика и помехоустановщик. Остальных кораблей ждать не стоит. Фрегат «Лимасол» взорвался, четыре вымпела ушли на базу флота. Связаться с их экипажами не удалось. Дело дрянь. Мы недосчитались половины вымпелов, и в первый же день погибли сотни военморов.

— Перехваты были?

— Разумеется. Судя по расшифрованным тахиограммам, все наши перебиты или арестованы.

— Что с Седьмым флотом?

— Это как посмотреть, — усмехнулся контрразведчик. — Оптимист скажет: плюс восемь. Пессимист: минус восемь.

— А что скажет суровый реалист полковник Ригерт?

— Терпимо.

Получив кодовый сигнал, восемь вымпелов Седьмого флота, из трех эскадр, что участвовали в боевом походе, подняли Андреевский флаг и ушли к планете Монтенегро. Их экипажи смешанные — русских военморов меньше половины, а где и вовсе каждый пятый. Но мятежники смогли завладеть командными рубками, реакторными отсеками и огневыми рубками. После этого экипажи сдались.

Еще на восьми кораблях мятеж провалился. Захватывать чисто юнитские корабли наши и не пытались — на стороне противника полное превосходство в силах.

Восставшие корабли, включая три тральщика, стали гордо называться Третьей русской эскадрой, которая, по сути, была эскадрой лишь на бумаге. Огневая мощь этих корабликов, вместе взятых, меньше, чем у одного тяжелого крейсера. Однако со временем вокруг них, как вокруг ядра кристаллизации, выстроится настоящая эскадра. Если, конечно, эти корабли не погибнут в ближайшие дни.

— Так… По Восьмому флоту: три из шести. Корветы «Фуншал» и «Нассау» и средний десантник «Гаосюн». Движутся к Малайе, — озвучил Сухов полученную от Бульбиева информацию. — Ну и, наконец, Второй флот?

— Два русских корабля из четырех: «Самаринда» и «Порт-Элизабет». Идут к Земле. Собираем тут кулак, — сообщил контрразведчик.

— Какой же итог? У нас двадцать пять вымпелов плюс десять захваченных. Да еще «Иокогама». Тридцать шесть. Из них четырнадцать тральщиков и заградителей. И только два корабля первого ранга. А мы делим их на три эскадры.

— От такой арифметики одна головная боль, — раздраженно указал Ригерт. — Теперь слушайте приказ Военно-Революционного комитета. Вы, Петр Иванович, нужны на Старой Земле. Здесь будет создана Вторая русская эскадра. Немедленно формируйте экипажи «Мадейры» и «Картахены». На каждый корабль — несколько десятков ребят с «Котлина» плюс отставники, береговушники и гражданские с опытом космоплавания. Отлет — по готовности. Постарайтесь управиться до пяти утра.

Легко сосчитать: Вторая эскадра будет включать восемнадцать вымпелов и станет самой мощной на русском Флоте. Но как ни тасуй корабли, соотношение сил — один к двадцати.

«Одно хорошо — батю повидаю, — подумал Петр. — Попрощаемся хоть по-человечески».

В распоряжении кавторанга было восемь с половиной часов.

Особенно чувствительным для юнитов оказалась потеря трех кораблей на рейде Малайи и захват русскими стратегических складов на планете Дешге-Кевир. Правда, переправить все захваченное добро не удалось — планету вскоре заблокировала юнитская эскадра. Но и тем, что успели вывезти, можно вооружить небольшую армию.

Спустя три часа после начала восстания в руках мятежников оказалось шесть планетных систем. Еще через два часа их стало семь. Через восемь часов после времени «Ч» это число не изменилось. Мятежники исчерпали эффект внезапности и все остальные разовые преимущества.

Тем временем кавторанг Сухов сформировал экипажи астроматки и крейсера — основной ударной силы русского флота. Для их усиления Петр Сухов взял с «Котлина» на «Мадейру» младшего лейтенанта Гурко — командовать зенитчиками и лейтенанта Сидорова — БЧ-семь с ее катерами и боевыми модулями. «Картахене» достались лейтенант Левкоев — на должность главного механика, младший лейтенант Пупырский — заведовать электронными мозгами, мичман Щепетнев — на тахионную связь и старлей Хвостенко — возглавлять БЧ-два. Еще больше раздевать родной фрегат кавторанг не стал. На «Котлине» и без того осталась треть офицеров.

На всю шестерку кавторанг собственноручно написал представления на присвоение следующих чинов. Кто теперь их должен подписывать — бог весть.

А потому сам представления и подписал. Дело сделано…

Его офицерам пришлось попотеть, набирая из разношерстной публики боеспособные экипажи. Верить электронным досье нет желания, а проверить в деле некогда. Пришлось офицерам ненадолго стать великими психологами и принимать решения после короткого разговора.

Главное, что юнитская атака на Малайю до сих пор не началась — а ведь ждали ее с минуты на минуту.

Кавторанг в полночь связался с полковником Ригертом:

— Почему юниты не атакуют? Перегруппировка Флота закончена еще два часа назад.

Свои осведомители были не только у контрразведки, но и у военморов.

— Нам удалось их притормозить. На время, — устало ответил контрразведчик. — Мои люди заранее переправили на Новую Землю Большого Доктора. В момент «Ч» его привели в боевое положение.

Штаб-квартира ООН располагалась на правительственной планете Новая Земля. Для русского человека название «Новая Земля» звучит двусмысленно, ведь эти полярные острова на планете Земля — символ лагерной жизни, термоядерной угрозы и вырождения человечества. Однако прочие народы не видели в словах «Новая Земля» ничего особенного.

Это была планета чиновников и их обслуги. Чиновники представляли все провинции ООН, а обслуживали их в основном негры, арабы, турки, ханьцы и мексиканцы — словом, те самые народы, что когда-то наводнили Европу и Америку и занимались черновой работой в богатых странах. Русских на Новой Земле жило немного.

Столица галактического человечества была превращена в один огромный благоустроенный парк и застроена роскошными виллами, обустроенными по последнему слову техники. Там отдыхали от трудов праведных современные небожители — чиновники ООН.

На Новой Земле был воздвигнут лишь один город в традиционном понимании — Либертия, чьи высоченные небоскребы протыкали облачный слой, едва не достигая стратосферы. Это был город сбывшейся технотронной мечты. Город воплощенного в металл, керамику и пластик постиндустриального общества.

В Либертии не было бедных, однако ее население четко делилось на две неравные части. Ооновская номенклатура жила в земном раю. Те же, кто обслуживал чиновников, в сравнении с ними чувствовали себя нищими.

Миллионы жителей отсталых миров мечтали попасть на Новую Землю и получить там работу. Безбедная жизнь их семей была бы обеспечена. И только попав туда и как следует осмотревшись, иммигранты начинали понимать, сколь широка и глубока пропасть, разделяющая небожителей и их слуг.