Ловушка под омелой - Ксения Мирошник

Её слова больно ударили в сердце, я резко отстранилась, а потом заглянула ей в лицо и сделала несколько шагов назад.

— Вы боитесь меня? — пробормотала непослушными губами.

— Нет, Хлоя, ну что ты! — воскликнула миссис Патчис, но я её уже не слушала.

— Вы правы, я и сама уже себя боюсь. Со мной что-то происходит, — буквально простонала я. — Я не узнаю себя…в последние дни голова не на месте…и мои чувства…они будто оголены, я ощущаю всё усиленным многократно. Не знаю, как это объяснить…вещи, на которые я прежде могла бы не обратить внимания, теперь кажутся мне больше, страшнее, прекраснее или роднее. Я понимаю, что несу полный бред, миссис Патчис, но я не могу передать словами то, как пылает моё сердце, как взволнованно оно бьётся. Постоянно. Я буквально кожей и костями ощущаю, что меняюсь. Мне страшно, миссис Патчис.

Я не смогла сдержать слёз и вскоре они превратились в горестные потоки. Миссис Патчис стремительно бросилась ко мне и вновь крепко обняла:

— Я совсем не то хотела сказать, девочка моя. Я не боюсь тебя, я не отвернусь от тебя и буду всегда поддерживать и помогать по мере сил. Ты большая молодец, и я всегда гордилась тобой! И сейчас ужасно горжусь! Ты ни разу не позволила мне устыдиться, разочароваться или огорчиться. Ты дочь, о которой могла мечтать любая мать. Высшие силы подарили мне настоящее счастье в тот самый день, когда я взяла тебя на руки. Я никогда не давила на тебя, считая, что не имею на это права, но ты всегда поступала правильно. Твое сердце, несмотря на одиночество, всегда было наполнено любовью.

— Я никогда не чувствовала себя одинокой, — проплакала я, прижимаясь плотнее к груди миссис Патчис. — Вы не позволили мне быть сиротой. Рядом с вами я не чувствовала, что у меня нет родителей, вы полностью компенсировали мне их потерю.

После этих слов мы обе умолкли. Просто стояли и обнимались, давая волю слезам. И снова я ощущала, что эмоции зашкаливают, что на то, чтобы успокоиться мне нужно больше времени, чем прежде. Миссис Патчис тоже обратила на это внимание:

— Это довольно серьёзные перемены, Хлоя, — сказала она. — И нам нужно понять, к чему именно они приведут.

— Но…у вас же есть хоть какие-то мысли? — с надеждой спросила я, утирая слёзы.

— Есть, но даже мне они кажутся недостаточно правдоподобными.

— Поделитесь со мной, прошу, — взмолилась я. — Я знаю, что вы хотели убедиться в чём-то, но я так не могу! Прошу, не молчите, поговорите со мной!

— Не знаю, Хлоя, — вздохнула она. — Я бы и рада…но не знаю. Всё так быстро происходит, так не должно быть, понимаешь? Ты обрела пламя, мощный дар, который редко сочетается с холодом. А теперь эти чувства. Ты полюбила, и полюбила самозабвенно. Даже сейчас ты постоянно будто ищешь капитана взглядом, постоянно оборачиваешься и даже не замечаешь этого.

— Я просто привыкла, что он рядом, — смутилась я.

— И это тоже, — согласилась она, — но ты буквально дрожишь. И я тоже почувствовала, какая горячая у тебя кожа, как буйно бьётся твоё сердце. Неконтролируемые эмоции неизбежно приведут к беде. Ты не способна сейчас адекватно воспринимать происходящее вокруг.

— Почему? Расскажите, что вы думаете? Поделитесь со мной, даже если вам кажется, что ваша идея глупа!

Моя наставница долго смотрела на меня, вероятно, пытаясь принять решение. А я, затаив дыхание, ждала.

— Ты сказала, что читала легенду об Омелии, — начала миссис Патчис, складывая руки в замок, будто сосредотачивая в них свои страхи, — что ты помнишь о несчастной девушке?

— Она видела сердца других, могла соединять влюблённых, — ответила я. Мне хорошо запомнилась эта история, потому как она затронула мою душу. — Омелия влюбилась сама, но сердца любимого не видела. Не совладала со своими чувствами и погубила возлюбленного и ту, на которой он должен был жениться. А заодно и себя.

— Верно, — кивнула миссис Патчис, — я тоже не так давно освежила в памяти эту легенду. Но я обращала внимание на детали, Хлоя. Что-то в судьбе Омелии затронуло и меня. Девушка была рождена в пламени и погибла в нём. Она чувствовала любовь и её собственные эмоции могли быть точно также усилены, как твои. То, что сейчас с тобой происходит, может стать началом чего-то большего.

— Магия омелы? Во мне? — ужаснулась я. — Это ваша теория?

— Видишь ли, Хлоя, мне всё никак не давал покоя тот факт, что омела соединила вас с капитаном, задолго до того, как вы почувствовали первые ростки настоящего чувства. Как магия могла выбрать не наполненные сердца? Что она увидела в тебе или в капитане?

— И что пришло вам в голову? — шёпотом спросила я.

— Она могла узнать преемницу.

Эти слова прозвучали, как гром, как нечто, способное выбить почву из-под ног.

— Но разве я не должна быть наследницей Омелии, в таком случае?

— Не обязательно, — вновь вздохнула миссис Патчис. — Детей у девушки не было, как мы знаем, но такая мощь не может исчезнуть навсегда, Хлоя. Предположив это, я некоторое время искала всё о каких-либо проявлениях магии омелы по всему миру и во все времена, с тех самых пор, как Омелия погибла.

— И вы нашли что-то? — чувствуя что-то неладное, спросила я.

— Нашла, — сказала миссис Патчис. — И то, что я нашла мне совсем не понравилось. Ни одна из тех, кому по моим предположениям досталась магия омелы, не смогла с ней совладать. Девушки неизбежно погибали, не справляясь с чувствами и совершая роковые ошибки.

Слова миссис Патчис привели меня в ужас, который тут же будто заморозил тело. «Ни одна не справилась с чувствами», — звучало в моей голове снова и снова. Я могла бы начать отрицать и сопротивляться, но миссис Патчис никогда не говорит впустую. Если она произнесла это вслух, значит практически уверена в своих выводах. Она просто не хотела меня пугать.

— Я прошу вас не говорить Андреасу, — севшим голосом попросила я.

— Почему? — удивилась моя наставница. — Его поддержка пришлась бы как раз кстати. Капитан хорошо на тебя влияет.

— Я сама ему всё расскажу, если ваши опасения подтвердятся. А сейчас не вижу смысла напрасно его тревожить.

Теперь моё сердце гулко тарабанило от растерянности и лёгкого страха. Я потомок Омелии? Точнее её магии, магии любви. И что это за чудо такое, если оно уничтожает тех, кому даровано? И ещё одна мысль посетила меня неизбежно: даже если я наследница этого дара — это всё равно не приоткрывает тайну моего рождения. Это не отвечает на вопрос, кто я и, кто мои родители?

Все, кому достался этот дар, не смогли с ним совладать. А я смогу? В груди стало тесно, тело начало дрожать, и я снова присела, чтобы ноги не подвели.

Но почему сейчас? Это совпадение? Как же не вовремя! Мои силы нестабильны в самый тяжёлый час для академии. Я могу подвести всех, снова!