История отмороженных в контексте глобального потепления - Александр Никонов

Все известные мировые модели климата, существующие за рубежом: а) чисто теоретические и б) учитывают, в основном, изменение только одного климатического фактора, который считается главным. Сейчас таковым признается повышение концентрации углекислого и других парниковых газов в атмосфере. Но ведь этот фактор – не единственный!

Клименко, как я уже говорил, решил пойти другим путем, на первый взгляд более сложным. Во-первых, его модель эмпирическая, то есть строится на базе опытных данных. Грубо говоря, коэффициенты в формулах не придуманы, а взяты из жизни. То есть теоретически они никак не объяснены, но зато подтверждены практикой. Во-вторых, это модель комплексная, она одновременно учитывает массу факторов: движение тяжелых планет, поведение Солнца, положение Земли на орбите, вулканическую активность, количество парниковых газов… В лаборатории собрана уникальная база всех главных параметров, влияющих на климат.

Помню, однажды, рассказывая мне про свою модель, Клименко достал несколько толстых талмудов в мягких обложках и бухнул на стол:

– Сбор данных требует огромных усилий. Каждый месяц я читаю по несколько вот таких книг, здесь информация по добыче нефти, газа, площади пахотных земель и болот, поголовье овец, производстве сахарного тростника… Вы же помните, что овцы – один из основных поставщиков в атмосферу метана. А одна молекула метана вызывает парниковый эффект в 20 раз сильнее, чем одна молекула пресловутого СО2. Скота в мире – миллиарды голов. И его воздействие на атмосферу сравнимо с воздействием болот, которые также газят метаном. Вообще для корректных расчетов нужно учитывать сотни параметров. Нужно сложить овец, коз, болота – сибирские, американские и африканские. Приплюсовать к ним наши худые трубопроводы с утечками метана, прибавить шахты, где этот метан без конца взрывается… Метан вообще коварная штука. Например, с углекислым газом проще, сейчас его основным поставщиком в атмосферу является сжигание органического топлива. То есть можно выделить один главный источник и с ним работать. А у метана – десяток источников и каждый «весит» примерно 10 %. То есть ни одним пренебречь нельзя. И это только два газа! А вообще парниковых компонентов в атмосфере около тридцати! Фреон в холодильниках, производство пенополиуретановых упаковок – за всем нужно следить и вносить данные в модель при расчетах…

Несмотря на кажущуюся простоту объяснений, клименковская модель очень непроста математически. Ее отработка и накопление уникальной базы данных для расчетов заняли 12 лет. Разрабатывалась модель еще в те доисторические времена, когда на свете жили 286-е компьютеры (молодежь, конечно, не помнит). Так вот, 286-й компьютер считал первые варианты программы в течение нескольких суток. На пентиуме расчет одного варианта «от кнопки» занимает примерно час. «Расчет одного варианта» – это, например, прогноз климата зимних сезонов московского региона на несколько ближайших десятилетий.

Точность модели – удивительная. В 1994 году Клименко рискнул и впервые опубликовал прогноз климатических изменений до 2005 года. Для средних пяти – и десятилетних значений прогноз сбылся с точностью до 0,02 °C, то есть с такой же точностью, с какой климатологи измеряют среднеглобальную и среднеполушарную температуру. И надо бы точнее, да некуда! С 1996 года в лаборатории сделали 12 успешных прогнозов на 12 сезонов – зима, весна, лето, осень – по московскому региону.

С той же невероятной точностью – до одной сотой градуса – клименковцы предсказали среднепланетарный климат 1990-х годов! Их прогноз давал +0,4 градуса от климатической нормы XX столетия, в то время как общепринятая точка зрения научного сообщества климатологов давала прогноз плюс 1–2 градуса от нормы. То есть мировые климатические модели, расчет которых происходит на суперкомпьютерах, ошиблись в 2–4 раза. Клименко на пентиуме попал.

Кстати говоря, сделать прогноз на будущее и подождать его осуществления – не единственный способ проверить модель на работоспособность. Можно ведь сделать и «прогноз на прошлое»! Просто запустить модель на ретропрогноз. И эту проверку модель тоже выдерживает, давая прекрасное совпадение с палеоклиматическими реконструкциями.

На сегодняшний день модель Клименко по точности предсказаний не имеет себе равных. А вот по влиятельности господин Клименко далеко уступает западным «модельерам», которые врут безбожно и пугают людей всемирным потопом бесстыдно. И этот парадокс можно понять, зная принципы финансирования и функционирования западной науки.

Схема работает так. Ученый делает сенсационное заявление. Сенсация – это новость, а новость, по всем медийным законам, не может быть хорошей. Человеческая и массовая психология устроены так, что с большим вниманием и интересом воспринимают плохие новости, чем хорошие. Разве можно назвать новостью сообщение о строительстве дома или о том, что сегодня никто не погиб на улицах? Разве можно назвать новостью репортаж о разрезании ленточек на открытии моста? Или о выпуске новой продукции на фабрике? Это не новость – это проплаченная «джинса». Так вот, если ученый делает громкое алармистское заявление, его замечают и дают денег на исследования. А если ученый говорит, что ничего плохого не случится, то… что он, собственно, сказал? Кто даст ему деньги на исследования? Да и на что ему давать, если миру ничего не угрожает?

Каждый год в разных областях знания возникает множество самых разных гипотез. Пресса подхватывает те из них, которые: а) выглядят сенсационно и б) сродни общественным умонастроениям. Нынче в моде зелень и экология. При этом наука на Западе сидит на финансовой игле грантов. А гранты раздают далекие от науки люди, где-то что-то о чем-то слышавшие. Ученые-алармисты подпитывают новостями газеты. А газеты подпитывают ученых: почуяв, куда газетный ветер дует, десятки исследователей начинают писать заявки на гранты, максимально подгоняя их под «актуальные», то есть расписанные СМИ проблемы. И, разумеется, исследования «загрантованных» ученых вполне соответствуют ожиданиям и воззрениям грантодателей. Так миф начинает кормить и воспроизводить сам себя.

«Модельеры», с удовольствием рассчитывающие катастрофические прогнозы на своих суперкомпьютерах, периодически предрекают, что в ближайшем столетии глобальная температура возрастет аж на 5 °C, что из-за этого случится всемирный потоп, что Гольфстрим повернет назад и Европа замерзнет.

– На Западе я работал с этими людьми в течение многих месяцев и даже лет в одном институте в соседних комнатах, – жаловался Клименко. – Основная моя претензия к ним состоит в том, что они мало используют эмпирическую информацию, ребята очень увлечены тем, что насчитывают на своих моделях. Когда я начал говорить им о том, что их результаты просто не соответствуют данным инструментальных наблюдений, ответ меня просто шокировал. Мне сказали буквально следующее: «Тем хуже для наблюдений». Эти компьютерные «модельеры» климата – отдельная социальная группа, которая живет своей специфической жизнью, далекой от реальности.

Чем опасны «модельеры»? Своей влиятельностью. Именно эта влиятельность немало поспособствовала принятию Киотского протокола, грозящего удавить экономику России. Причем Киотский протокол – не первый и, наверно, не последний случай, когда алармисты на грантовой прикормке подвигают целые страны и континенты на принятие бессмысленных или попросту вредных решений.