Влюбись в меня под музыку - Тори Майрон

Алан был прав. Сегодня мой второй день рождения. Начало моей новой жизни, в которой меня никто больше не будет ограничивать, сдерживать, морально уничтожать и заставлять делать то, что я делать не желаю.

Да.

Я свободен.

Я наконец-то свободен!

Однако вместе с этой свободой появляется один огромный минус, который перекрывает множество плюсов и нарушает столь долгожданный миг счастья острой болью. Не физической, а такой… необъяснимой, едкой, ледяной. Она растекается по тонким нервным структурам и стремительно движется в центр грудной клетки.

Мили.

Моя любимая Мили.

Согласится ли она бросить всё и отправиться со мной в неизвестность?

Зная эту сумасшедшую девчонку, могу с уверенностью сказать, что да, согласится. Но вправе ли я просить её о таком? Просить бросить универ, родителей, друзей, детей в детдоме и поехать со мной, не имея ни гроша денег в кармане, ни крыши над головой, ни чёткого плана своих будущих действий, ни единой возможности снабдить её всем, чего она заслуживает?

Конечно, я не могу просить о подобном. Особенно после того, как нарушил данное ей обещание. Самое главное и единственное обещание, которое однозначно отвернёт от меня мою девочку, если она об этом узнает.

Марк

– Какой же ты грёбаный везунчик, Марк! – с усмешкой выдаёт Никс. – Без дома, без денег, без семьи, лицо — сплошной синяк, и всё равно даже из такой ситуации ты выходишь победителем.

Ха! Знала бы она, как долго я ждал этой победы и сколько усилий прикладывал на протяжении многих лет, но всё было тщетно. А ей, единственной девчонке, которую я с самого первого дня знакомства на дух не переношу, удалось освободить меня от власти папаши, всего лишь поцеловав меня.

Поразительно!

Сказал бы мне кто-то ещё вчера, что именно благодаря Никс моя мечта, наконец, сбудется, я бы покрутил пальцем у виска. Но это так. И поэтому мои кровожадные планы на её счёт в одночасье испарились, сменившись безграничной благодарностью.

Я аж обнял от всей души эту засранку. Сначала, конечно, немного побесил (ну не могу я без этого), а потом обнял, чем ввёл её в полнейший ступор.

Я встретил Никс посреди ночи в подъезде их с Остином дома. Как я там оказался? По вине моего в хлам пьяного друга.

Стоило мне только выйти из полицейского участка, как мне позвонил Остин. А точнее, с его номера позвонила барменша, сообщив, что этот пьяный товарищ уже второй день не вылезает из бара и в данный момент находится в полной отключке. Девушка попросила меня забрать его, иначе она вызовет полицию, чтобы его выволокли стражи порядка.

Мои силы были на нуле, всё тело состояло из сплошной боли, но я не мог позволить, чтобы Остина увезли в вытрезвитель или ещё хуже — в ту же клетку, из которой только что выбрался я.

Хотел я того или нет, но вместо отдыха мне пришлось рвануть в бар спасать невменяемого друга. А Остин реально был невменяемым. Я впервые видел его настолько пьяным. Но это неудивительно. Совсем недавно умерла его бабушка, а она была для него и матерью, и отцом, и лучшим другом. Она умерла от сердечного приступа в день, когда он вернулся из Нью-Йорка. Остин даже не успел с ней попрощаться и винил себя за то, что не был с ней рядом. Он не говорил мне об этом. Он вообще не хотел говорить о её смерти, но в этом и не было необходимости. Я знаю его как самого себя. И потому догадывался, что его «я в порядке» рано или поздно даст сбой. Я лишь не ожидал, что это случится именно в тот момент, когда я буду находиться не в самой лучшей кондиции, чтобы суметь его, как следует, поддержать.

Когда я приехал в бар, Остин уже проснулся. Он едва шевелил языком, на ногах и вовсе не мог устоять. Мне пришлось вытаскивать его из бара на своём горбу, а он ещё и усложнял мне задачу тем, что начал буянить, требуя вернуть его обратно.

Не передать, каких трудов мне стоило уговорить пьяного придурка поехать домой, а затем затолкать его бунтующее тело в такси и подняться с ним на третий этаж. Да только стоило мне справиться с этим челленджем, как выяснилось, что Остин потерял ключи.

Вот мы и плюхнулись с ним на пол возле его квартиры и просидели так около часа, пока не появилась Никс и не отыскала ключи. Хорошо, что я хоть додумался прихватить из бара бутылку виски. Без этого болеутоляющего мне совсем было бы худо.

– Ты останешься с ним? – спрашиваю я у Никс, останавливаясь в узком коридоре пошарпанной квартирки.

– Конечно, его такого оставлять одного нельзя.

– Хорошо… Но смотри только не увлекайся с приставаниями к парнишке. Не уверен, что Остин сегодня будет способен тебя хоть чем-то удивить.

– Некрофилия — не моя тематика, так что можешь быть спокоен за друга, – усмехается Никс, но в глазах бурно плещется грусть.

На одном моём освобождении от отца сегодня чудеса не закончились. После объятий с Никс мы с ней впервые в жизни нормально поговорили. И во время этого, чтоб меня, дружеского разговора она призналась, что много лет тайно влюблена в Остина. Сказать, что я обалдел, значит, промолчать. Я был в шоке. Да этой пацанке нужно поаплодировать стоя за её актёрское мастерство. Она настолько качественно играла роль маленькой сестрички Остина, что даже я не просёк о её чувствах к нему.

– Подожди, – она вдруг останавливает меня, когда я уже собираюсь выйти из квартиры. – Надень на себя это, – она вручает мне толстовку Остина, и я хмурюсь.

– Зачем? На улице жара, хочешь, чтобы я вконец задохнулся?

– Хочу, чтобы ты живой до дома добрался.

– Вот это забота, подруженька, благодарю, но не стоит. Я на такси поеду. По улицам шастать не буду.

– Не в этом дело. У дома в чёрном джипе сидит шавка Адама. Тот самый, который врезался в нас, так что надевай это и будь осторожен на выходе из подъезда. Ещё не хватало, чтобы он тебя засёк.

– Жесть. Вот это надзор. Умом тронуться! И как ты его выдерживаешь? – искренне поражаюсь. Я бы точно бесился, если бы за мной круглосуточно наблюдал левый дядька.

С чередой стонов и вздохов я натягиваю на себя толстовку, пряча голову под капюшон, ибо самое худшее, что со мной сейчас может случиться — это быть замеченным человеком Харта.

– Ну что, я красавчик? – глядя на пацанку из-под капюшона, я расплываюсь в самодовольной улыбке.

– Все медсёстры в больнице были бы твои.

– А вот тут ты молодец, Никс, — только что дала мне весомый повод отправиться на проверку.

Она закатывает глаза, а когда я выхожу в подъезд, опять зачем-то окликает меня.

Дойдя до лестницы, я оборачиваюсь и вопросительно смотрю на неё.

– Не знаю, конечно, будет ли для тебя это иметь хоть какое-то значение, но, думаю, тебе стоит знать, что Эми в курсе о нашем поцелуе... Адам прислал ей видеозапись.