Море остывших желаний - Лариса Соболева

А солнце спускалось все ниже и ниже, приближался вечер. За ним придет ночь. Ночь в открытом море...

Склиф не стал входить в русло реки, причалил у пустынного берега неподалеку от рыбачьего поселка. Он велел выпустить воздух из лодок, а вскоре за ними прибыл микроавтобус.

Якобы случайно Оленин встретил Риту в магазине, заулыбался:

– Здравствуйте, Рита. Давайте помогу?

– Что вы, я сама...

Он все же забрал из ее рук тяжелые пакеты с продуктами, поинтересовался, куда их нести.

– Я на машине.

– Правда? А не подвезете меня? Я с утра на ногах, вот за сигаретами заскочил, а тут смотрю – что за красивая девушка? А это вы...

Подвозить мента, который арестовывал брата и тем самым причинил страдание семье, ей очень не хотелось, но было неудобно отказать. Оленин положил в багажное отделение пакеты, кинул взгляд на стоящий почти рядом автомобиль Сербина. Ничего, потом он вернется за ним. Уселся рядом с Ритой, рассмеялся непонятно чему.

– Вы смешливый, – заметила она.

– Просто рад, что не на своих двоих добираюсь домой. Мне на Боткинскую. Брата встретили?

– Да, спасибо. – И разговаривать с ним ей тоже не хотелось.

– Как он?

– Изменился... В лучшую сторону или в худшую – не могу сказать, но изменился. Пока Вадька взял бутылку коньяка и заперся у себя в комнате. Но это же еще ничего не значит, он не сопьется, верно?

– Конечно. М-да, с убийством вашего отца осечка вышла.

– Вы найдете преступника?

– Постараемся. А ваш муж, что он думает по этому поводу? Вы же, наверное, обсуждаете сложившуюся ситуацию...

– У него и спросите.

– Только не надо меня заставлять бегать за вашим мужем и отрывать его от работы, ему ведь сейчас тяжело. Раз есть вы, почему нам не поговорить?

– Ну, хорошо, – сдалась Рита. – Что он думает? Переживает. Ругает вас. То есть не конкретно вас, а следственные органы. Считает, поиски убийцы зашли в тупик, потому что вы не там ищете.

– И где же, по его мнению, надо искать?

– Будто вы сами не знаете! – фыркнула Рита. Ее подмывало разозлить Оленина, который вместе со следователем устроил пытку всей семье после такого страшного события, как убийство отца. – Только вам того человека не достать. Мы с Никитой думаем, что и Артура он куда-то дел.

Ну, тут она попала в точку. Оленин узнал от Сербина много новых фактов, например, как Гринько заказал Шаху Бельмаса, о чем в свою очередь поведала вору Агата. Но этого не должен был знать Никита. Вывод сам собой напрашивается: Рита переступила через запрет и рассказала мужу.

– Шаха имеете в виду? – спросил он, будто сам давно дошел до такой мысли.

– Именно, – с вызовом ответила Рита. – Все же очевидно. Кто, как не Шах, способен убить человека из-за денег? А вы моего брата обвинили. Мальчишку.

– Так мы же выпустили его. Да, под залог, но так положено, пока не будет найден настоящий убийца. Я тоже могу вас упрекнуть: ваш отец хотел, чтобы о совете в ресторане Никита не знал, а вы рассказали ему.

Неплохо ввернул, будто с самого начала знал о несдержанном языке Риты, а не только сейчас догадался. О как она поймалась на крючок! Вот и еще одно доказательство того, что молодость не дружит с мозгами. Рита искренне возмутилась:

– А что мне было делать? И вообще, скрывать такое было нечестно по отношению к Никите. Он мой муж! Какие у меня от него могут быть тайны?

– Собственно, вы правы, иначе жениться незачем. Значит, по вашему мнению, Шах? Только ведь на него ничего нет.

– У вас никогда на него ничего не будет.

Девочка лихо это сказала. В смысле – смело. Фактически обвинила органы не только в бездействии, но и в сговоре с преступными лицами.

Оленин дождался, когда машина Риты скрылась за углом, двинул к автобусной остановке, заодно позвонил Сербину:

– Я перехватил ее. Никита знал о совете в ресторане, знал, что тесть должен отдать Бельмасу бабки.

Ночь наступила сказочно-сверкающая. Звездный купол с яркой луной накрыл пловцов, а те барахтались в море, вглядываясь в черноту – не появились ли огни, означающие близость берега. Один раз нечто светящееся промелькнуло вдалеке, вызвав новый приступ надежды и споров. Все разом загалдели: мол, надо плыть туда, там судно. Горбуша охладил пыл:

– Очень далеко. Растеряем силы, а не догоним.

– Почему не попытаться? – взвился Слава. – Неизвестно, сколько осталось до берега. А если нас сносит течением в сторону, мы никогда не доберемся, подохнем здесь.

– Пытайся, – разрешил Горбуша. – Один. А все плывут за мной.

Слава не рискнул отправляться в путь по мокрому и глубокому пространству в одиночестве, лишь бросил вожделенный взгляд на огоньки, плывущие в ту же сторону, что и шесть человек.

Плыли и плыли в беспросветную черную дыру. Уже не было страха, таяли силы, одеревенели мышцы. Все трудней становилось продвигаться вперед. А тут еще странное ощущение: вода казалась очень теплой, а тело вопреки логике задубело от холода. Горбуша сипло крикнул:

– Отдых.

Пловцы, собравшись вместе, выпили воды из бутылки и припали лицами к плавучим средствам. Наступила пауза, когда только легкий плеск волн раздавался вокруг. А в сон клонило... Горбуша тряхнул головой, опустил лицо в воду, несколько раз фыркнул и приказал:

– Не спать!

– Я замерзла, – сказала Сандра, не жалуясь, просто поделилась.

– Все замерзли, – проворчал Артур. – Плывем дальше?

– Вперед, – скомандовал Горбуша. – Работать ногами! Быстрей!

– Ты ж говорил, беречь силы, – напомнил Слава.

– А теперь разгоните кровь, чтоб окончательно не задеревенеть.

– Будто это поможет, – фыркнул Слава.

– Поможет! – гаркнул Горбуша. – Берег недалеко. – И толкнул Артура: – Я сказал: не спать!

– Давайте анекдоты рассказывать? – предложила Сандра. – По очереди. Будем смеяться, и спать не захочется.

Горбуша принял ее предложение, руководил, кому выдавать свой анекдот. Только никто не смеялся.

Шах приехал в начале третьего ночи. Он чувствовал усталость, но и удовлетворение разливалось по телу приятнейшим дивным теплом. Не все так плохо, как чудилось, на железную руку всегда найдется стальная рука, которая раздробит и железо. Велика и могуча власть денег, а значит, его собственная власть. На днях Кушнарева отправят в отпуск, но в рабочее кресло он не вернется, его скинут. Досье на Шаха Кушнарев сможет читать лишь по ночам вместо романов.

Он вошел в свой дом на том моральном подъеме, когда тянет спеть марш триумфатора. В гостиной Шах подошел к бару, желая глотнуть горячительного питья для расширения сосудов, чтоб бушующая кровь угомонилась, иначе не уснуть. Вошел Склиф: