Десять поверженных - Глен Кук

Нет. Её злобная сила гарантировала ей безопасность. Этой колдунье не было нужды подавлять сомнения и страхи своих подданных. Она могла просто смеяться над нашими моральными проблемами и угрызениями совести.

Теперь всё было не так, как тогда, во время нашей встречи в лесу. Я не потерял свои воспоминания. Я просто не слышал вопросов. Но о них можно догадаться, исходя из моих ответов о контактах с Поверженными.

Она что-то искала, о чём я начал догадываться ещё на Лестнице Слезы. Я попал в ловушку, которая захлопнулась за мной и из которой не было выхода. Щёлкнули челюсти, одной из которых был Поверженный, а другой — Леди.

Темнота. И пробуждение.

Она стоит в Башне, вглядываясь вдаль… Бриллианты слезинок сверкают у неё на щеках.

Какие-то проблески сознания во мне ещё не совсем погрузились в пучину страха.

Так было, когда я вошёл.

Она стояла передо мной, улыбаясь. Сделав шаг, она прикоснулась ко мне самыми восхитительными пальцами, которыми когда-либо обладала женщина.

Весь страх улетучился.

Темнота снова сомкнулась.

Когда я очнулся, мимо меня плыли стены коридора. Капитан Охраны толкал мою тележку.

— Как ты? — спросил он.

Я собрался с мыслями.

— Так себе. Куда теперь?

— К выходу. Она сказала, что ты можешь быть свободен.

Так просто? Хм. Я потрогал рану. Зажила. Я потряс головой. Такого со мной ещё не случалось.

Я приостановился у того места, где произошла авария с баллистой. Смотреть было не на что и спросить не у кого. Тогда я спустился на средний уровень и поговорил с теми, кто работал там лопатами. У них был приказ сделать котлован в двенадцать футов шириной и восемнадцать глубиной. Никто не имел понятия, зачем.

Я осмотрел стену по всей длине. Вдоль неё сооружалась ещё дюжина таких же укрытий.

Когда я дохромал до нашего лагеря, люди смотрели на меня с любопытством. На языках у них вертелись вопросы, которых они не могли задать, а в глазах — беспокойство, которое они не могли выразить. Только Душечка отказалась играть в эту традиционную игру. Она пожала мою ладонь и широко улыбнулась. Её маленькие пальчики заплясали.

Она задавала категорически запрещённые вопросы.

— Помедленней, — сказал я ей.

Я ещё недостаточно натренировался, чтобы улавливать всё, что она говорит, вернее, показывает. Но её радость говорила сама за себя. Я широко улыбнулся, когда понял, что ко мне кто-то направляется. Я поднял глаза. Ворон.

— Тебя ждёт Капитан, — сказал он холодно.

— Надо думать.

Я попрощался знаками с Душечкой и побрёл к палатке Капитана. Мне не хотелось торопиться. Угроза страшной смерти больше не висела надо мной.

Я оглянулся. Ворон с хозяйским видом положил руку на плечо Душечке. Вид у него был озадаченный.

Капитан вёл себя необычно. Сначала он привычно разразился руганью, предъявляя претензии. Здесь присутствовал ещё один человек, Одноглазый. Но его тоже не интересовало ничего, кроме дела.

— У нас появились сложности? — спросил Капитан.

— То есть?

— То, что произошло в горах. Ничего страшного, так ты сказал? Тебя вызывает Леди, а через полчаса один из Поверженных тю-тю. Потом, то, что произошло с тобой на Башне. Ты тяжело ранен, и никто ничего не знает.

— Нужна логическая связь, — сказал Одноглазый.

— Вчера все знали, что ты умираешь. Сегодня ты — в полном порядке. Колдовство?

— Вчера?

Время опять куда-то ускользнуло. Я откинул полог палатки и посмотрел на Башню.

— Ещё одна ночь в горе эльфов.

— Всё-таки, что-то случилось? — допытывался Одноглазый.

— Нет, ничего.

Леди ведь так не думала.

— Капитан, он упёрся.

— Вчера ночью кто-то пытался прирезать Ворона. Убийцу спугнула Душечка.

— Ворона? Душечка?

— Что-то разбудило её. Она ударила своей куклой незваного гостя по голове. Кто бы это ни был, он убрался.

— Непонятно. И жутко.

— Несомненно, — подтвердил Одноглазый. — Почему это Ворон всё проспал, а глухой ребёнок проснулся? Ворон услышал бы, как и комар шагает. Кажется, колдовство. Умелое и нахальное колдовство. Малышка не должна была проснуться.

Капитан вскочил.

— Ворон, ты, Поверженный, Леди. Попытки убийства. Разговор в Башне. Ты знаешь ответ. Выкладывай.

Меня охватило отвращение.

— Ты сказал Элмо, что нам надо разорвать союз с Ловцом. Почему бы это? Ловец хорошо с нами обращается. Что случилось, когда вы брали Твёрдого? Если об этом узнают все, тогда не будет уже смысла тебя убивать.

Хороший довод. Только прежде, чем распускать язык, я люблю быть полностью во всём уверенным.

— Кажется, против Леди плетётся заговор. Ловец Душ и Несущий Шторм, возможно, имеют к нему отношение.

Я рассказал о подробностях гибели Твёрдого и взятия Шелест.

— Меняющий был сильно расстроен, когда они дали Повешенному умереть, — добавил я. — Не думаю, что Хромой тоже участвовал в заговоре. Им просто искусно манипулировали. Леди тоже. Наверное, Хромой и Повешенный её поддерживали.

Одноглазый задумался.

— Ты уверен, что Ловец в это ввязался?

— Я ни в чём не уверен. И я ничему не удивлюсь. Ещё со времён Берилла я предполагал, что он нас использует.

Капитан кивнул.

— Ясно. Я сказал Одноглазому сварганить амулет, который предупредит тебя, если кто-нибудь из Поверженных окажется слишком близко. Он тебе сгодится. Хотя я не думаю, что тебе опять начнут доставлять неприятности. Повстанцы двинулись. Поэтому все займутся делом.

Логическая цепочка привела к заключению. Факты всё время были налицо. Их просто надо было расставить по местам.

— Мне кажется, я знаю, в чём тут всё дело. Леди — узурпатор.

— Один из ребят в масках хочет поступить с ней так же, как она обошлась со своим стариком? — спросил Одноглазый.

— Нет. Они хотят вернуть Властителя.

— Э?

— Он всё ещё в земле, на севере. Леди просто не дала ему подняться, когда колдун Боманц освободил её. Властитель может поддерживать связь с верными ему Поверженными. Боманц подтверждает, что такая связь с погребёнными в земле была возможна. Властитель может даже управлять кем-нибудь из Круга. Твёрдый был таким же мрачным злодеем, как и все Поверженные.

— Битва будет проиграна, — подумав, изрёк Одноглазый. — Леди будет низложена. Поверженные, которые подчиняются ей, умрут, а её войска будут уничтожены. Но они прихватят с собой и всех повстанцев-идеалистов, что означает, в сущности, полное поражение Белой Розы.