Самая темная дорога - Гай Гэвриэл Кей

Затем она их разжала, так как ярость Миака получила разрядку в этой короткой, страстной отповеди. Он снова съежился и превратился из разъяренного патриарха в старика, на которого легла громадная ответственность в беспокойное время.

Он продолжал более спокойно, почти извиняющимся тоном:

— Возможно, правила, которые были достаточно ясны и важны, начиная со времен до Сейтра и кончая правлением Марка, потеряли свое первостепенное значение. Возможно, никому из гномов еще не доводилось жить во время столь смутное и непонятное, как наше. И что стремление к ясности всего лишь тоска старого человека по прошлому.

Ким увидела, что Мэтт отрицательно качает головой. Миак этого не заметил. Он смотрел вверх, в просторный, заполненный лишь наполовину зал.

— Возможно, — неуверенно повторил он. — Но даже в этом случае поединок закончен, и теперь решать предстоит Совету старейшин. Мы удаляемся. Вы все останетесь здесь, — его голос снова окреп, произнося ритуальные слова, — до тех пор, пока мы не вернемся, чтобы объявить волю Совета. Мы благодарим за ваше мнение, выраженное молчанием. Оно услышано и будет высказано вслух.

Он повернулся, и другие, одетые в черное старейшины поднялись, и они все вместе удалились со сцены, оставив Мэтта и Каэна стоять с двух сторон от стола, на котором лежали сверкающий Венец, сверкающий скипетр и черный, с острыми краями осколок Котла Кат Миголя.

Ким осознала, что рука Лорина все еще сжимает ее локоть, и очень сильно. Кажется, в тот же момент он и сам это осознал.

— Прости, — прошептал он, слегка разжав пальцы, но не отпустил ее руку.

Она покачала головой.

— Я чуть не сказала какую-то глупость.

На этот раз стражники не посмели испытывать терпение Лорина и вмешиваться. В самом деле, по всему залу теперь раздавались голоса, так как гномы, освободившись от обязанности молчать во время поединка, начали оживленно обсуждать то, что только что произошло. Лишь Мэтт и Каэн неподвижно стояли на сцене, не глядя друг на друга, и молчали.

— Вовсе не глупость, — тихо возразил Лорин. — Ты рисковала, заговорив, но им нужно было сказать о том, что ты можешь сделать.

Ким взглянула на него с отчаянием. Он прищурился, видя ее смущение.

— В чем дело? — шепнул он, стараясь, чтобы никто не услышал.

Ким ничего не сказала. Только медленно вынула из кармана правую руку, чтобы он мог увидеть то, чего явно не заметил раньше: пугающее отсутствие пламени, исчезновение Бальрата.

Он взглянул, затем закрыл глаза. Она снова опустила руку в карман.

— Когда? — спросил Лорин тонким и слабым голосом.

— Когда мы попали в засаду. Я почувствовала, как его снимают. А сегодня утром проснулась без него.

Лорин открыл глаза и посмотрел на сцену, на Каэна.

— Интересно, — пробормотал он. — Интересно, откуда он узнал?

Ким пожала плечами. В данный момент это едва ли имело значение. Имело значение то, что при таком положении вещей Каэн сказал гномам правду. Если армия находится на западе от гор, они никак не смогут сейчас помешать им вступить в битву на стороне легионов Тьмы.

Казалось, Лорин прочел ее мысли, или он тоже подумал об этом. Он сказал:

— Еще не все потеряно. И отчасти благодаря тому, что ты сделала. Это был блестяще сотканный узор, Кимберли, ты парировала удар Каэна, и, может быть, ты дала нам время что-то предпринять. — Он помолчал. Выражение его лица изменилось, стало застенчивым и напряженным. — Правильнее сказать, — поправил он сам себя, — ты, возможно, дала время Мэтту и себе. От меня теперь немного толку.

— Это неправда, — возразила Ким со всей убежденностью, которую смогла изобразить. — Мудрость сильна сама по себе.

Он слабо улыбнулся этой банальности и даже кивнул.

— Знаю. Я это знаю. Только это тяжело, Ким, очень тяжело — сорок лет владеть магической силой и лишиться ее теперь, когда от нее так много может зависеть.

На это Ким, которая обладала своей собственной силой всего чуть больше года и большую часть времени боролась с ней, не нашла ответа. В любом случае, времени на ответ уже не оставалось. Шум в зале внезапно усилился, а затем так же быстро стих, и воцарилась напряженная тишина.

И в этой тишине Совет старейшин торжественно вышел на сцену и расселся по своим местам. В третий раз Миак вышел вперед и остановился рядом с Каэном и Мэттом, лицом к рядам кресел в вышине.

Ким взглянула на Лорина, застывшего рядом с ней. Она проследила за его взглядом, устремленным на человека, который сорок лет был его другом. И увидела, как губы Мэтта беззвучно шевельнулись. «Да будет с нами Ткач у Станка», — произнесла она про себя, повторяя молитву, которую прочла на губах гнома.

Не тратя зря времени, Миак заговорил:

— Мы выслушали речи словесного поединка и молчание гномов. Теперь услышьте решение Совета старейшин Банир Лок. Сорок лет назад в этом зале Мэтт, теперь носящий также имя Сорин, бросил символы королевской власти. Нет двух мнений о том, что он сделал, его намерение отказаться от Венца не может быть истолковано иначе.

Ким продала бы свою душу, обе души за стакан воды. В горле у нее так пересохло, что больно было глотать.

Миак рассудительно продолжал:

— В это же время Каэн принял на себя правление здесь, под горами, и никто не препятствовал ему в этом до сего дня. Однако, несмотря на настояния Совета, Каэн предпочел не создавать кристалла для озера и не проводить ночь полной луны на его берегу. Он так и не стал нашим королем.

Следовательно, решил Совет, в этом поединке нужно прежде всего решить один вопрос. В этих горных залах давно было сказано — так давно, что превратилось в поговорку: Калор Диман никогда не отказывается от своих королей. Сегодня эту фразу повторил Мэтт Сорин, и Совет его услышал перед тем, как вынести свое решение. Теперь мы решили, что сейчас самое важное не это.

Ким отчаянно пыталась понять, предугадать, увидела, как во взгляде Каэна вспыхнула радость. Сердце ее выстукивало барабанную дробь страха.

— Сейчас важно то, — тихо произнес Миак, — может ли король отказаться от озера.

Тишина была полной. И в этой тишине он сказал:

— Никогда за всю долгую историю нашего народа не случалось, чтобы король в этих залах поступал так, как поступил тогда Мэтт, и добивался того, чего он добивается сейчас. Нет этому прецедентов, и Совет старейшин постановил, что вынести решение было бы с нашей стороны самонадеянностью. Все другие вопросы, диспозиция наших армий, все, что мы сделаем в дальнейшем, зависят от одного этого вопроса: кто является истинным лидером сейчас? Тот, кто правил нами сорок лет вместе с Советом старейшин, или тот, кто провел ночь у Калор Диман, а потом ушел?

Совет постановил, что решать должны силы Калор Диман. Вот каково наше суждение. До заката осталось шесть часов. Каждый из вас, Мэтт и Каэн, будет препровожден в комнату и снабжен всеми инструментами для обработки кристаллов. Вы создадите то изображение, какое пожелаете, со всем доступным вам искусством. Сегодня ночью, когда стемнеет, вы подниметесь по девяноста девяти ступеням к двери на луг, ведущей из Банир Лок к Калор Диман, и бросите свои произведения в Хрустальное озеро. Я буду присутствовать там, и Инген тоже, как представители Совета старейшин. Каждый из вас может назвать тех двоих, которые пойдут вместе с вами и станут вашими свидетелями. Луна сейчас не полная. Это не та ночь, когда выбирают короля, и мы никогда прежде не сталкивались с такой проблемой. Мы предоставляем решение озеру.