Великий перелом - Дмитрий Шидловский

— Я знаю о возросшей силе Красной армии. Но я надеюсь на блицкриг.

— Молниеносную войну? С чего это вдруг? И почему вы заговорили по-немецки, Сергей?

— Это термин одного из немецких офицеров, ваше высокопревосходительство, — соврал Чигирев. — С ним я познакомился в Стокгольме. Он служил в немецком Генштабе и разработал новую концепцию войны. Разумеется, его не послушали, и он запил. Я оказался его благодарным слушателем: непризнанные гении любят, когда их внимательно слушают. Я не военный человек, но постараюсь изложить суть его концепции. Думаю, вы поймете больше, чем я. Основа состоит в том, что государство проводит мобилизацию не после объявления войны, а до нее. Мобилизация так называемая скрытая: под видом военных сборов, локальных конфликтов и прочего. Армия скрытно концентрируется у границы, обычно под видом учений. Это самая сложная часть.

— Положим, у нас есть отряды Шюцкор и возможность собрать части у границы с целью ее укрепления, — сухо заметил Маннергейм. — Разведка в этом районе у красных пока еще очень слабая. Что дальше?

— Войска должны быть собраны не просто в приграничных районах, а непосредственно у границы. Тыловые части и части второго эшелона — не далее чем в десяти километрах, передовые — в нескольких сотнях метров.

— Но это же безумие! — воскликнул Маннергейм. — Если противник первым перейдет в наступление, он уничтожит все эти войска, которые просто не сумеют подготовиться к обороне!

— Да, ваше высокопревосходительство. Но если первыми ударите вы… Вы получите более чем десятикратное превосходство в численности войск на участках прорыва. И у вас будет преимущество внезапности. Суть в том, что наступление начинается одновременно с объявлением войны или чуть раньше.

— Но это же вероломство! — вскричал Маннергейм.

— Большего вероломства, чем то, которое продемонстрировали большевики, трудно представить. Так пусть получают той же монетой. В концепции моего знакомого офицера важную роль играли аэропланы и танки. У нас ничего этого нет. У нас нет даже кавалерии. Но и противник, который нам противостоит, пока еще не слишком хорошо вооружен. Мы можем использовать грузовики и любую мототехнику для передовых частей. Их задача будет состоять в том, чтобы, прорвав оборону, как можно быстрее уходить в тыл противника, разрезая его коммуникации и лишая возможности подвоза боеприпасов и продовольствия. Морально сломленные и окруженные части противника будут добивать уже войска второго эшелона. При такой тактике мы сможем занять Петроград уже на третий день войны. Соответственно, захватить линию Гатчина — Волхов вполне реально уже на десятый день.

— Гм, идея небезынтересная, — задумался Маннергейм. — Ее стоит обдумать. А нельзя ли разыскать этого офицера?

— К сожалению, узнав о поражении Германии, он застрелился, — развел руками Чигирев.

— Жаль. Хотя даже в первом приближении ясно, что подобная подготовка потребует не менее трех месяцев. Да и начинать в наших краях войну зимой может только безумец.

— Тогда подождем до весны, — согласился Чигирев, вспомнив историю зимней финско-советской войны тридцать девятого — сорокового года.

— Последний вопрос, господин советник, — продолжил Маннергейм. — Сразу после взятия Петрограда я намерен передать гражданскую власть в городе местной администрации. Нас не должны заподозрить в том, что Финляндия собирается оккупировать территорию России. Поэтому уже сейчас я хотел бы знать персональный состав временной администрации Петрограда.

— Это вопрос десятый, — небрежно махнул рукой Чигирев. — Когда займем Петроград, тогда и разберемся. Достойных людей там достаточно.

— Я не намерен откладывать этот вопрос, — возразил Маннергейм. — Либералы склонны к длинным дискуссиям. Они проблемы обсуждают, а не решают. А я, когда приду в мой любимый Петроград, хочу предложить готовые решения. У меня есть кандидатура на пост главы временной администрации Петрограда. Это Чигирев Сергей Станиславович. Что скажете?

Крапивин строевым шагом вошел в кабинет и доложил:

— Ваше превосходительство, заместитель начальника разведки фронта полковник Крапивин прибыл по вашему приказанию.

За окнами ставки верховного правителя России выла сибирская метель, но в кабинете было жарко натоплено. Уютно потрескивали дрова в высокой печке, ярко горели электрические лампы. Адмирал Колчак оторвался от полевой карты, разложенной на столе, и посмотрел на вошедшего.

— А, полковник, — произнес он, словно вспомнив о чем-то. — Подходите поближе. Скоро уже полгода как я пользуюсь вашими сводками, но лично выпало свидеться только сейчас. Жаль. Вы действительно создали блестящую фронтовую разведку. Я знаю, что это ваших рук дело, как и раскрытие нескольких подпольных групп красных в Иркутске. Благодарю вас.

— Рад стараться, ваше превосходительство.

— Однако вызвал я вас не по этому поводу. В своём последнем докладе вы сделали заключение о том, что белые армии не смогут нанести поражение красным, и указали на необходимость неких неординарных мер. Извольте объясниться.

— Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, я не говорил о невозможности победы, я сказал лишь о вероятности поражения. Мой анализ базируется на оценке состояния армий, как наших, так и противника. Уже сейчас ясно, что Красная армия получила серьезный численный перевес и вряд ли упустит это преимущество. Не испытывает Красная армия и проблем с вооружением и боеприпасами. Все основные арсеналы и военные заводы находятся В руках большевиков. Мы же, напротив, испытываем острую нехватку всех видов вооружения. Союзники больше кормят нас обещаниями, чем шлют реальную помощь, да еще торгуются за каждый сантим и цент, который ссужают нам под проценты. Далее. Июльские события в Москве сплотили советское руководство. Левые эсеры либо сидят в тюрьмах, либо перешли на сторону большевиков. Теперь вся управленческая система Советов, как военная, так и гражданская, работает как единый организм и подчинена задачам войны. В наших же частях очень много противоречий. Генералы меряются амбициями, которые не дают частям действовать слаженно. Кроме того, мы испытываем острую нехватку солдат. Многие дивизии только называются дивизиями, на самом деле численность штыков там не превышает батальона, а то и роты. Зато при каждой развернуты полные штабы. Чем занимается вся эта публика, совершенно непонятно, но уж точно не помогает воевать с красными, скорее, наоборот, дезорганизует работу. Кроме того, ряд наших частей совершенно неблагонадежен. Особо хотел бы обратить внимание на казацкие части, уже зараженные бациллой сепаратизма, В любой момент казаки могут бросить наши части и подставить их под удар красных. Нашим решительным и по сути единственным преимуществом является профессионализм офицерского корпуса. Однако мы стремительно утрачиваем его, по мере того как большевики обманом или принуждением привлекают к себе на службу офицеров русской армии, Наконец, большевики предложили массам достаточно привлекательную идеологию. Пусть лживую, пусть человеконенавистническую, но привлекательную для рабочих и беднейших крестьян. Я уже не говорю об инородцах, населявших территорию империи. Мы же выдвинули достаточно расплывчатую идею непредрешенчества. Я, конечно, понимаю, если мы предложим определенную программу, это сразу расколет Белое движение на либералов и сторонников жесткой линии. Но факт остается фактом: у нас нет позитивной цели, только ненависть к большевикам. Сейчас, когда все уже устали от гражданской войны, этого мало, и многие солдаты дезертируют из наших частей. Бот все эти факты в совокупности и позволили мне сделать изложенный в докладе вывод.