Якса. Бес идет за мной - Яцек Комуда

– Прежде чем доберемся до пу´стыни в Могиле, мы должны решить некоторые формальности. Ты – благороднорожденный лендич. Потому следовало бы произвести тебя в оруженосцы. На колено.

– Может, сразу посвятишь меня в рыцари? Жаль усилий. Раз – и все готово.

– Пояс и шпоры надо заслужить; рыцарем тебя может сделать только твой сеньор, а я не таков. За это ты будешь обязан ему данью. А прежде всего, – он шевельнул пальцем, – десятиной на сбор. Чтобы Есса благословил тебя на новой дороге. Встань покорно на колено.

Якса неохотно преклонил колено. Грот вынул обернутый тряпками меч и ударил его по плечу.

– Во имя Праотца, который воздвиг Ведду над Всеокеаном; который наполнил ее деревьями и животными как вечный сад для людей, я беру тебя, Якса, в слуги и оруженосцы. Носи за мной меч, подавай копье и стремя. Служи мужественно и станешь моей опорой и щитом. Мечом и плечом. Повторяй за мной: обещаю…

– …верно стоять при тебе, служить при любой потребности. Выполнять приказы и поручения, не отступать в бою, в схватках, на турнире и гонках. Нести меч, шлем, щит, никогда не отступать перед неприятелем. Ежедневно исполнять законы, которые Праотец вырезал на стене первого великого Сбора. Защищать жен, детей, отроков, стариков от чужой силы, быть милосердным к малым созданиям Ведды. Не уничтожать плодов ее, деревьев и животных, ибо всем поровну дает их Праотец. В этом клянусь и обещаю.

– Верно носи за мной железо и покажи, что предпочитаешь его больше, чем золото. Потому что золото слепит разум, а оружие обороняет от слуг и искусов Волоста, – сказал Грот, после чего отцепил от пояса кинжал в изукрашенных ножнах и подал его Яксе.

Юноша сунул тот за пояс.

И вдруг послышался топот.

Есса… Хунгуры!

Они шли лугом – лавой, заходя справа и слева от них, окружая древо. Рослые, в кожаных и чешуйчатых доспехах, сшитых толстыми ремешками. Все с луками при седлах, саблями, обушками и топориками. Пустые миндалевидные глаза смотрели из-под рогатых шапок, горели на бледных лицах.

Хунгуры окружили их, кривя лица, гортанно смеясь и показывая пальцами. Один, в шапке, обшитой мехом, выступил вперед, указывая на Грота нагайкой.

– Ты! У тебя меч! – неожиданно отозвался по-ведийски. – Это запрещено! Ваш палатин сломать все… А ты-ы… Ну! – махнул и щелкнул плеткой. – И что-то?

Грот даже головой не шевельнул; одним взглядом посчитал всех противников. Тринадцать. Многовато для двоих.

– Можешь попытаться отобрать его у меня. Но тогда трое из вас поклонятся земле и этому дубу. Разумнее сделать вид, что ты ничего не видел. – Грот сунул руку к поясу, в кошель. – И тогда уедешь богаче на двадцать скойцев. Знаешь, такой небольшой подарок. Для друга.

Хунгур усмехнулся. Оглянулся на своих.

– Тридцать скойцев, лендич. У меня большой семья, сам видеть, – указал на приятелей.

– Тридцать, и ни денаром больше. Подойди.

Грот воткнул меч в землю, потянулся к калите. Пересчитал денары и квартники, взял две горсти монет и… пересы´пал их в протянутую руку хунгура. Из ладони в ладонь.

– Не верь ему, – прошептал Якса. – Не делай этого.

Воин засмеялся, сейчас же ссыпал все в мешочек, который предусмотрительно подставил его приятель.

– У тебя хороший… кони, – указал на Перуна. – Еще их отдать или договора не быть. Ничего не поделать! – развел руками. – Ты лендич, пес. Ты согласиться на все, что хотеть великий хунгур!

Воины спрыгивали на землю и подходили, смеясь. Грот отступил к своему жеребцу, не знал, начинать танец смерти или поторговаться за минуты, которые им остались.

Хунгур в кожухе подошел к Яксе. Протянул руку к голове Перуна.

– Смотрите, братья! – крикнул. – Хороший у меня конь? Лендийский! Выиграю на нем в Бору… Дать мне его!

– Иди прочь, – выпалил Якса на языке хунгуров. – Стервоед, песий сын. Верблюжий навоз, позорящий землю и воду. Прочь, я сказал!

Хунгур дернул за поводья. Грот хотел остановить Яксу, но стоял слишком далеко. Юноша, а собственно, теперь оруженосец, пнул хунгура прямо в колено, изо всех сил, а потом ударил сплетенными руками в голову. Воин крикнул и упал на землю, покрытую ковром золотой дубовой листвы, украсив ее кровью из разбитого носа и губ.

И вдруг разверзся ад. Хунгуры кричали, спрыгивали с лошадей, бежали к Яксе. Где-то поверху свистнула стрела, завязнув в ветвях. Двое в броне из железных пластин прыгнули на оруженосца, крутя саблями, рубя, припирая его к дубу. Юноша ударился спиной о влажную кору. Припертый к дереву, не мог сбежать, а был без оружия. Вытянул руку вверх, над головой, где открывалось небольшое дупло – словно собираясь найти в нем укрытие. И вдруг…

Почувствовал шершавую рукоять меча, увенчанного круглым навершием. Ухватил ее, вырвал меч… и почувствовал, что с ним что-то происходит; отбирает его волю, туманит мысли, превращает его в яростного волка, в животное.

Он закричал и завыл, когда в его руке появился длинный ржавый меч, скрытый до этого момента в дупле векового дуба, словно он был вызван заклинанием. Движения Яксы сделались быстрыми и размытыми, непредвиденными, смертельными… Убийственными.

Хунгуры с воплями несутся к дереву, вытягивают сабли, опускают короткие копья. Якса рвется на обнаженные клинки. Не гибнет! Вдруг отбивает вверх опускающуюся саблю, втыкает меч в живот, покрытый мехом, толкает, сталкиваясь с рычащим от боли хунгуром, валит его, прорывая круг. Вытягивает клинок – красный от крови, наседает на следующего врага; тот еще не достал саблю из ножен, а уже получил в плечо.

Меч покрыт ржавчиной – он тупой, но несет боль, валит противника. Якса уже летит к следующему. Рубит в ногу, уклоняясь от удара в голову; получает в спину, но его это не останавливает. Получает в бок, лодыжку и валит еще одного противника, ломая ему ребра, руку. И вскакивает над телом – выбрасывает меч прямо в глаз кочевника. Видит, как подлетают в воздух кожаные сапоги на плоских подошвах. Как рвется и расходится броня из кожаных чешуек.

Прежде чем хунгуры приходят в себя, он прыгает над лежащим, достав меч… Мчится дальше, раздавая удары, ломая руки, раскалывая головы одной тяжестью оружия. Падает выпущенная из руки сабля, кровь пятнает мех снежной ламы. Крики, вопли, стоны встают под дубом, как в языческие времена, когда богам леса приносили человеческие жертвы! Кто-то бьет в корчах пятками в землю. Другой воет и ползет, тяжело раненный. Темная кровь брызгает из перерубленной артерии. Рвется пояс с саблей, падает лук с непущенной стрелой. Дрожит и пытается отползти воин со сломанной ногой, прежде чем меч Яксы успокаивает его окончательно.

И вдруг становится тихо, смолкают гортанные возгласы, перекрикивания. Стихает топот испуганных убегающих лошадей и последних из всадников. Еще один, хромая – бежит в лес. Якса хочет догнать его, но кто-то встает у него на пути. Он поднимает прямой рыцарский меч. Последний враг, противник.