Генеральская правда. 1941-1945 - Юрий Рубцов

После отработки документов Ставки начальник Оперативного управления или лицо, его замещающее, докладывали Верховному просьбы, поступившие от командующих фронтами и предварительно рассмотренные в Генштабе с участием командующих видами Вооруженных Сил и родов войск. Они касались главным образом пополнения войск живой силой, поставок вооружения, техники, горючего. Полученные от Верховного указания при необходимости также оформлялись документально и направлялись непосредственным исполнителям. Ночные, наиболее содержательные доклады Сталину редко завершались ранее 3—4 часов утра.

Следует учесть, что Антонов своей властью установил также единый порядок отработки рабочих документов и карт, что позволяло любому сотруднику без труда разобраться в них даже при отсутствии соответствующего направленца-оператора.

«Мозг армии», как издавна называют Генеральный штаб, заработал много четче, организованнее и эффективнее, нежели раньше. «Мы поняли, — вспоминал генерал Штеменко, бывший заместителем Антонова, — что новый начальник Оперативного управления представляет именно то, что нужно Генштабу».

Меры, предпринятые Антоновым, имели тем большее значение, что он сразу же после своего назначения стал фактически выполнять обязанности и начальника Генштаба. Талант Василевского Сталин предпочитал использовать на фронтах действующей армии, начальник же Оперативного управления тащил двойной, а то и тройной воз обязанностей. Делать это позволяли широкий оперативно-стратегический кругозор, смелость в суждениях, высочайшая организованность, строгая пунктуальность и исключительная работоспособность Алексея Иннокентьевича. Выручало и умение подобрать и максимально эффективно использовать возможности своих ближайших помощников. Так, когда в мае 1943 г. Антонов был назначен первым заместителем начальника Генерального штаба, начальником Оперативного управления стал генерал Штеменко. Надежной опорой стали и другие ближайшие сотрудники — генералы А.А. Грызлов, Н.А. Ломов, К.Ф. Васильченко, С.П. Платонов и другие.

С декабря 1942 г. и до конца войны ни одна более или менее значительная операция Великой Отечественной войны, ни одна кампания не прошли без участия Антонова в их планировании и подготовке. Драгоценные воспоминания о совместной работе весной 1943 г. над планом действий советских войск на Курской дуге оставил маршал Г.К. Жуков: «Весь день 12 апреля мы с Александром Михайловичем Василевским и его заместителем Алексеем Иннокентьевичем Антоновым готовили нужные материалы для доклада Верховному Главнокомандующему. С раннего утра все трое засели за порученную нам работу, и, так как между нами было полное взаимопонимание, все к вечеру было готово. А.И. Антонов, кроме всех своих других достоинств, обладал блестящим умением оформлять материал, и, пока мы с A.M. Василевским набрасывали план доклада И.В. Сталину, он быстро подготовил карту обстановки, карту-план действий фронтов в районе Курской дуги»[248].

Понятно, что докладом Верховному работа скорее начиналась, нежели завершалась. С утверждением плана в Ставке Антонов как фактически первое лицо Генштаба стал у руля огромной работы по перегруппировке войск, накоплению сил и средств и организации глубоко эшелонированной обороны, выдвижению стратегических резервов, оценке данных о противнике и многому другому. И сделал все отменно. Его вклад в подготовку и проведение битвы на Курской дуге был отмечен присвоением ему звания генерал армии и орденом Суворова 1-й степени.

В феврале 1945 г. его служебное положение наконец было приведено в соответствие с фактически исполняемыми на протяжении нескольких лет обязанностями: Алексей Иннокентьевич стал начальником Генерального штаба. Одновременно он был введен Сталиным в состав Ставки Верховного Главнокомандования. В новом качестве он участвовал в планировании и проведении завершающих операций Великой Отечественной войны: Восточно-Прусской, Висло-Одерской, Венской, Верхне- и Нижнесилезской, Берлинской, Пражской. Его вклад в Победу был оценен высшим полководческим орденом. О такой карьере можно было только мечтать. Ведь в 1945-м Антонову не было еще и пятидесяти...

Но с окончанием войны многих видных военачальников стали, попросту говоря, задвигать на вторые роли. Первым заместителем Сталина по Наркомату обороны стал профессиональный партийный чиновник Н.А. Булганин. Он же в марте 1947 г. и сменил вождя на посту руководителя вновь образованного в 1946 г. Министерства Вооруженных Сил. Тяжелую сталинскую опалу почувствовали на себе маршал Г.К. Жуков, адмирал Н.Г. Кузнецов, главный маршал авиации А.А. Новиков, маршал артиллерии Н.Д. Яковлев, многие другие, пусть и не столь известные герои минувшей войны.

В марте 1946 г. пошел на понижение, став первым заместителем начальника Генерального штаба, и генерал армии Антонов. Хорошо еще, что его непосредственным начальником вновь оказался маршал Василевский, с которым они дружно работали в годину военных испытаний. А через два года последовало и вовсе обидное и несправедливое понижение: Алексей Иннокентьевич был неожиданно переведен в Закавказский военный округ заместителем командующего войсками.

Формально это объяснялось необходимостью приобретения им командного опыта. Версия, прямо скажем, смехотворно-издевательская, если вспомнить, что бывший в это время министром Вооруженных Сил маршал Н.А. Булганин не имел ни военного образования, ни командного или штабного опыта. Зато входил в ближайшую партию вождя.

Маршал Г.К. Жуков в своих мемуарах отмечал, что Сталин с большим вниманием прислушивался к мнению Антонова даже тогда, когда он (до февраля 1945 г.) не являлся членом Ставки ВГК, а временно исполнял должность начальника Генштаба[249]. «Антонов был очень близок к Сталину, который считался с его мнением, питал к нему явную симпатию и доверие, проводил вдвоем с ним долгие часы, обсуждая положение на фронтах и планируя будущие операции», — такое мнение высказывал многократно бывавший у Верховного по его вызовам известный авиаконструктор А.С. Яковлев[250].

Еще более категорично высказывался генерал армии Штеменко: «У Верховного Главнокомандующего А.И. Антонов пользовался непререкаемым авторитетом. И я полагаю, что тут не последнюю роль сыграла мужественная прямота Алексея Иннокентьевича, правдивость его докладов, в которых всегда и все строго соответствовало истине, как бы горька она ни была. При необходимости Антонов осмеливался возражать Сталину и уж во всяком случае высказывал свое мнение»[251].

Не беремся оспаривать наблюдения столь авторитетных и знавших обстановку в верхах военачальников и авиаконструктора. Но осмелимся высказать убеждение в том, что на судьбе Алексея Иннокентьевича в полной мере сказалось далеко не лучшее качество Сталина — относиться даже к самым заслуженным людям под углом зрения функциональности. Как только острая нужда в человеке проходила, для вождя он существовать переставал. С приходом мирных дней никакой былой авторитет Антонова не помешал Сталину без всякой вины со стороны Алексея Иннокентьевича буквально выставить последнего за порог.