Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - Марк Меерович

В 1922 году потребительским кооперативным организациям возвращаются, согласно постановлению ВСНХ от 17 мая 1922 года[810], декрету СНК от 23 августа 1922 года[811], а также декрету СНК от 17 октября 1922 года[812], муниципализированные строения. И этот факт непрямо, но все же инициирует формирование новых жилищных товариществ. Их количество начинает неуклонно расти — во второй половине 1922 года в Москве насчитывается уже около 4 тыс., примерно столько же — в Петербурге[813]. А на 1 марта 1923 года, по разным источникам, в Москве насчитывается от 6300 до 8350 жилищных товариществ. Заметим, что это наибольшая по численности, из всех существующих на этот период, форм хозяйственного ведения жилищем. По сведениям Московской жилищно-коммунальной инспекции на 1 марта 1923 года, домовладения распределялись следующим образом: «жилищные товарищества — 6300; дома-коммуны — 1075; арендованные государственными учреждениями и предприятиями — 2100; в распоряжении военных ведомств — 322; отданные частным арендаторам — 54; находящиеся в процессе демуниципализации — 6400; бесхозные дома — 9863»[814].

5 октября 1921 года утверждается Нормальный устав жилищного товарищества[815], а 17 апреля 1923 года Президиум Моссовета утверждает Нормальный устав жилищно-строительного кооперативных товариществ[816], завершая тем самым придание жилищной кооперации официального статуса.

Что заставляет власть 19 августа 1924 года еще раз порождать уже официально существующую жилищную кооперацию? Ведь, заглядывая вперед, мы можем сказать, что динамика появления жилищно-строительных кооперативов, например, в городе Москве до выхода постановления «О жилищной кооперации» сопоставима с динамикой возникновения жилищных кооперативов после его принятия[817].

Безусловно, принятие постановления несколько подстегнуло процесс образования кооперативов, но нельзя сказать, что эта инициация была кардинальной. Зачем же понадобилось принимать постановление ЦИК «О жилищной кооперации» и «создавать» и без того уже существующую жилищную кооперацию (причем целенаправленно как альтернативную уже наличествующей)? В чем кроется секрет появления данного постановления и в чем суть его воздействия на ситуацию?

Отвечая на эти вопросы, прежде всего, следует отметить, что, вводя Новую жилищную политику, властьвовсе не преследовала цели всеобщего обеспечения населения жильем. Жилищная политика и в период предшествовавший НЖП, и при ее введении, и в последующий период, рассматривалась как единый механизм, в котором все без исключения процессы — возведения, эксплуатации, распределения, перераспределения жилища, контроля, наказания и поощрения посредством жилища и т. д. должны быть сосредоточены исключительно в руках государства.

Разрешая в 1918 году образование кооперативов потребительской кооперации, власть невольно создала правовые и организационные условия для самоорганизации населения в различного рода кооперативы, в том числе и жилищные. Вводя в 1921 году НЖП, власть создавала экономические и правовые условия, стимулирующие естественные тенденции объединения людей для совместного решения жилищных проблем.

И, прежде всего, следует отметить и подчеркнуть, что созданием законодательных условий возникновения и существования жилищной кооперации был дан толчок к порождению организаций, которые фактически сразу после своего появления стали самостоятельными и неподконтрольными власти, которые оказались способны (независимо от власти) обеспечивать людей жилищем и отстаивать свои права (даже в рамках формируемого властью дискриминационного жилищного законодательства).

Тем самым эти организации становятся невольной, но серьезной помехой организационно-управленческим усилиям власти по формированию единого общегосударственного механизма «кон-троля-руководства-подчинения» посредством жилища. Власть совершенно ясно осознает возможную степень «размывания», в результате деятельности жилищной кооперации, собственных организационных усилий по формированию и использованию жилища как средства управления людьми. Власть абсолютно четко представляет себе возможности жилищных товариществ по развертыванию собственных строительных программ — они могут составить и реально составляют серьезную альтернативу государственным программам и, предоставляя людям жилье, тем самым невольно противодействуют целевой установке государства на использование дефицита жилища, как средства управленческого воздействия на население.

Жилищные кооперативы представляют собой серьезное деструктивное начало — они вольно или невольно противодействуют концентрации прав владения и распоряжения жилищем в одних руках — в руках государства. На этом фоне жилищные кооперативные товарищества еще и проявляют своеволие — их правления не спешат исполнять все новые и новые распоряжения власти и вообще не слишком стремятся быть послушным орудием в руках коммунальных отделов местных Советов. Причина подобного «саботажа» в том, что в составе жилищных товариществ значительную роль играют «бывшие» и «социально чуждые». Они в силу своей образованности, правовой эрудиции, организационного опыта, а также привычки работать с бумагами и различного рода юридическими документами с первых дней возникновения жилищных кооперативных товариществ входят в их состав и активно включаются в работу руководящих органов товариществ, занимая в них ведущие места и составляя в правлениях подавляющее большинство. Они по понятным причинам, не будучи расположенными к советской власти, всячески стремятся уйти от исполнения распоряжений, кажущихся им неверными, несправедливыми, ненужными или необязательными. Такое положение дел постепенно приходит в явное противоречие с организационно-управленческими усилиями власти.