Трудно быть солнцем - Антон Леонтьев

– Уважаемая Елена Карловна, разрешите мне…

Он запнулся. Я не смотрела на него, вглядываясь в горизонт, который освещали последние лучи закатывающегося солнца. Мне внезапно стало холодно, я поежилась. Но меня съедал внутренний холод!

– Разрешите мне сказать несколько слов, – продолжил Уссольцев. – С того момента, когда я познакомился с вами, я понял, что жизнь моя изменилась бесповоротно. Вы самая великолепная, самая умная и красивая женщина, которую я знаю! Я всегда думал, что после смерти моей супруги я никогда не смогу полюбить ни одну женщину, но теперь вижу, что глубоко заблуждался. Мои чувства к вам… Я люблю вас, уважаемая Елена Карловна! Поэтому разрешите мне просить вашу руку и сердце!

Я поплотнее запахнула темно-синюю шаль, в которую куталась весь вечер. Вот он, долгожданный момент! Ведь я тоже успела полюбить всем сердцем и всей душой Арсения Поликарповича! Он – умный, интеллигентный, воспитанный – и есть идеал мужчины, которого я искала всю свою жизнь.

Правильно истолковав мое молчание как согласие, он продолжил:

– Я буду счастлив назвать вас своей супругой! Ваш чудесный малыш, Карлуша, станет моим сыном! И я думаю, Елена Карловна, не за горами тот день, когда вы подарите мне нашего сына!

Я заплакала – первый и последний раз в своей жизни. Его слова тронули меня безмерно. Мой любимый Арсений Поликарпович! Как же я была благодарна судьбе за то, что она подарила мне эти краткие моменты огромного счастья!

– Вы станете моей женой? – спросил он, и мои ладони оказались в его ладонях. Я сквозь пелену слез взглянула на Арсения Поликарповича и ответила:

– Мой дорогой Арсений! Я буду счастлива стать вашей женой!

И он впервые поцеловал меня.

– Мы сыграем свадьбу, как только убийца будет пойман, – сказал Арсений Поликарпович. – А я думаю, этого ждать недолго. У меня уже есть кое-какие мысли по этому поводу!

– Дорогой мой Арсений, – сказала я, наслаждаясь солнечным закатом. Мое сердце билось от радости слишком быстро. – Давайте этим вечером забудем обо всем, кроме нас!

Он согласился. Мы провели остаток дня вдвоем на террасе, строя планы нашей совместной жизни. Арсений Поликарпович знал, как мне дорог Староникольск, поэтому предложил бросить свою работу в министерстве и переехать к нам в провинцию.

– Мой дорогой, – сказала я. – Я чрезвычайно благодарна вам за ваше предложение, но я не посмею принять от вас такую жертву. Я с удовольствием перееду в Петроград. Староникольск после этих убийств уже перестал быть прежним.

Мы с Арсением Поликарповичем решили, что до разоблачения «цветочного убийцы» не будем афишировать наши отношения, и заключили помолвку тайно. На следующий день он преподнес мне в качестве подарка тонкое кольцо из золота с чудесной жемчужиной. Я была в восторге от подобного дара.

Какой же наивно-счастливой была я тогда, и не подозревая, что это неземное счастье вскоре должно было закончиться – его оборвал тот самый монстр, который и совершал убийства в Староникольске…

Шли дни, Арсений Поликарпович занимался расследованием, я, упоенная счастьем, сопровождала его. Мне было так приятно находиться подле человека, которого я любила всем сердцем. Человека, который любил и меня, и моего маленького сыночка.

Наступает время перейти к повествованию о встрече с этим кровожадным чудовищем, которое творило бесчинства в нашем городе. Уже тогда я пыталась выяснить у Арсения Поликарповича, кого же именно он подозревает. Он отвечал уклончиво.

– Пока никаких четких подозрений, – говорил он. – Только мысли, не более того, моя дорогая.

Я тоже напряженно думала. Итак, это мужчина. Кто еще мог наведаться в столь поздний час в заведение мадам Грач? Кого бы еще она впустила только что получив письмо с угрозами? Она не была глупой, эта Серафима Никитична, и явно заботилась о собственной безопасности.

Кандидатуру ее экс-любовника, поручика Зорича, отверг и Арсений Поликарпович, и я. У того было железное алиби – он весь вечер и всю ночь резался в карты и кутил с девицами в Ярославле, так что его непричастность к убийству Серафимы Никитичны была очевидна.

Но если не он, то кто еще? Один из столпов общества Староникольска? Молодой Святогорский? Никифор? Городской голова? Кто-то другой? Я терялась в догадках.

Княгиня Аделаида Святогорская шестнадцатого сентября разродилась сыном, которого по традиции нарекли Феликсом. Итак, на свет появился новый князь, Феликс Феликсович Святогорский, Феликс Третий. Я отправилась во дворец и принесла свои искренние поздравления. Аделаида была ослаблена тяжелыми родами и романом мужа с Анной Радзивилл. Старик князь был рад, хвастался всем, что мальчик, его единственный внук, на редкость здоровый.

– Вы только посмотрите на него! – говорил он, бережно держа в руках младенца. – Какие розовые щечки, какие голубые глазки. Чудный малыш, правда же?

Я никогда еще не видела старого Феликса таким заботливым и нежным. Надо же, этот распутник может быть удивительным дедом!

Выходя из дворца, чтобы прогуляться по саду, где били фонтаны, я заметила одинокую и сгорбленную фигуру, которая притулилась на скамейке. Настенька! Как же я могла забыть о бедной девушке! Какая же я бессовестная эгоистка, обещала Настеньке помочь, а сама, в суматохе убийств и увлеченная Уссольцевым, совершенно упустила из виду дочку злобного дворецкого.

– Здравствуй, милочка, – сказала я.

Девушка, к которой я подошла неслышно со спины, вздрогнула и обернулась.

Боже мой, я запомнила Настю живой, полненькой, симпатичной пейзанкой, а передо мной была ее тень – бледная, высохшая, с темными кругами под красными, заплаканными глазами. Ее волосы, которые всегда были для меня предметом зависти, теперь безжизненно висели патлами, утратив яркий блеск, губы потрескались. Настенька выглядела на десять лет старше. Она была облачена в безразмерное старое платье.

– Елена Карловна, – сказала он лишенным эмоций голосом, – я рада вас видеть.

Я оторопело смотрела на девушку. В чем причина ее разительной перемены?

– Настенька, деточка, в чем дело? – спросила я, присаживаясь рядом с ней на скамейку. – Расскажи мне! Ты выглядишь, как призрак! Прошу тебя!

Девушка слабо усмехнулась, и эта улыбка была более похожа на гримасу боли и отчаяния, чем на добрую улыбку жизнерадостного ребенка, каким Настенька была всего несколько месяцев назад.

– Ты же была в подмосковном поместье князя, – сказала я. – Ты вернулась?

– Князь приказал, – ответила Настенька. – И я рада, что вернулась в Староникольск. Они держали меня там в темной избе, боясь, что я сбегу.

– В чем дело? – требовательно произнесла я. – Настя, ты обязана мне все рассказать!

Девушка мотнула головой:

– Я не могу, Елена Карловна. Я не могу…

– Но почему? – Я прижала к себе малышку. – Деточка, я смогу тебе помочь. Если отец над тобой измывается или тебя домогается молодой князь… Поверь мне, я смогу тебе помочь, деточка!