Мой идеальный смерч. Часть 3. За руку с ветром - Анна Джейн

– А-а-а… А папа знает?

– Нет, – покачала головой Лера. – Олег в ярости, и Даниил Юрьевич – тоже. Потому что Денис просто-напросто испарился. Поверь, они тоже не могу его найти, – она вздохнула. Кажется, за сына беспокоилась куда больше, чем я предполагала. Внешне она оставалась спокойной и улыбчивой, а то, что творилось у нее внутри, было тщательно спрятано. Думаю, я знаю, в кого пошел Денис.

– Лера, а ты, как мама, чувствуешь, где он и что делает? – с тоской спросила я.

– Как бы я этого хотела – иметь материнскую интуицию, – вздохнула Смерчинская. – Увы, Машенька, ее у меня нет.

– Совсем? – провела я пальцем по томику Петрарки, лежавшему на прикроватной тумбочке. Недавно эту книгу читал Денис, книга здесь, а его нет. Смерч, ну где ты? Вернись. Я буду называть тебя так, как ты захочешь, всеми ласковыми словами и никогда больше не скажу, что ты Сморчок и козел.

В глазах у меня защипало.

– Совсем. Маша, – невесело улыбнулась в это время Лера, – я не родная мать Дениса. Я люблю его, но не всегда понимаю, что с ним и что он чувствует. В общем, как мать – я никакая. Не смогла я стать правильной мамой.

– В смысле? – не поняла я. Еще один крутой поворот из жизни любимого человека сбил меня с ног. Чего-чего, а этого я не ожидала.

– Он мой пасынок. Терпеть не могу это слово, – поморщилась белокурая женщина и на скрещенных коленях переплела пальцы в крепкий замок, словно заволновалась и пыталась скрыть это чувство. – Никогда не использую его. Дэнси – мой сын, и точка. Пасынки и падчерицы – у злых мачех.

Я моргнула, переставая понимать все происходящее.

– Но как так? – вымолвила я с трудом. Почему-то этот факт потряс меня.

– Обыкновенно, Маша. – Хозяйка дома вновь вздохнула – вроде бы едва слышно, но как-то тяжело, словно ей вспомнилось что-то гадкое. – Я вышла замуж за Олега тогда, когда Денису уже исполнилось шесть лет. Его биологическая мать – другая женщина. Ее звали Натальей. Наташей. Когда-то мы были подругами.

– Она что, бросила сына? – прошептала я, понимая, что меня вновь переполняет жалость к Смерчу. Если мое сердце можно было сравнить с огромным хрустальным сосудом, а жалость – с белым вином, то сосуд давно уже был переполнен напитком сострадания, и его содержимое грозило вот-вот выплеснуться наружу.

– Можно сказать и так, – кивнула Лера, резко расцепила руки, встала с кровати и подошла к окну.

– Она умерла, – не сразу начала говорить женщина, не поворачиваясь ко мне, а глядя куда-то вдаль. – Давно. И внезапно. Был человек, здоровый, красивый, полный сил и любви, и вот уже нет. Это произошло летом, солнечным июльским днем. Тогда Денису было только три с половиной годика. Они с Наташей пошли гулять. Он играл во дворе и внезапно выбежал на дорогу. Из-за поворота на него вылетело авто с пьяным водителем за рулем. Водитель говорил потом, что не замечал ребенка, поэтому и не тормозил… А мальчик увидел машину, испугался и замер. Наташа поступила, как настоящая мать. Она все же успела оттолкнуть Дэнси в сторону, но сама попала под колеса. – Лера поежилась, как от холода. – Состояние крайней степени тяжести. Три дня в реанимации. Она не выжила – ужасные травмы, даже вспоминать не хочу. А Денис, слава Богу, не слишком сильно пострадал, хотя тоже лежал в больнице. Ему сначала не говорили, что мамы нет – сперва говорили, что она в другой больнице, потом – что уехала далеко-далеко, а потом мы сказали, что она смотрит на него со звезд. Постепенно он отвык от нее. И со временем начал называть мамой меня.

Я стояла в двух шагах от нее, опустив руки, кончики пальцев которых покалывали тонкие иглы. То, что я слышала, было неожиданным и каким-то зловещем. Интуитивно я знала, что это только часть истории. Истории, о которой знали лишь несколько человек.

– Все думают, что я – мать Дениса, многие лживо говорят, что он унаследовал красоту от меня, но это не так. Не от меня.

Лера, наконец, повернулась, и я поняла, что ей на самом деле намного больше лет, чем я думала. Ее выдавали глаза. Нет, Лера не плакала, и под ними не появились вдруг мешки и морщины. Все дело было во взгляде.

Я замерла и боялась дышать. Так я узнала о второй потере Дэна – потере черного цвета. О его настоящей матери.

* * *

Шестилетний Денис Смерчинский был вежливым, умненьким и очень хорошим мальчиком. А вдобавок еще здоровым и послушным. Мечта любых родителей, бабушек и дедушек. Гордость семьи. Он никогда не был проблемным ребенком, рано научился читать и считать, превосходно вел себя в детском саду, проявляя уже в столь нежном возрасте явные лидерские качества и заставляя других детей тянуться к себе. Взрослые тоже любили его – за доброту, смелость, искренность, рассудительность, несвойственную большинству детей.

Сложно сказать, было ли это плодом воспитания, любви и заботы, которым окружили чудесного улыбчивого мальчика с первых месяцев жизни, или же такие черты были заложены в его характере при рождении, но его родителям было ясно одно – их ребенок слишком мал, чтобы притворятся. Чистая душа – так говорят про таких детей.

До четырех лет Денис практически ничего не помнил, и свою настоящую мать – тоже, поэтому мамой привык называть тетю Леру, которая часто была рядом с ним. Мама Наташа смутно отпечаталась в его памяти. Те несколько воспоминаний о ней, которые иногда всплывали в голове уже у взрослого Смерча, были связаны с ярким солнцем и теплыми белокожими руками какой-то очень хорошей женщины без лица, но с темно-шоколадными густыми волосами – точно такими же, как и у него самого. Денис вообще был очень похож на свою родную мать и ее родственников, и именно от нее унаследовал свою благородную красоту, взяв от родни по отцовской линии только цвет глаз – яркий, насыщенный синий, передающийся самым загадочным образом через поколение. Такие же глаза имели его двоюродный брат Петр и дед Даниил Юрьевич.

А еще он помнил голос матери – спокойный, мягкий, очень добрый, но сильно приглушенный. Кажется, она часто напевала ему колыбельную про серенького волчка, который то и дело кусал за бочок неспящих детей, и смешную песенку из мультфильма про будундуков Чипа и Дэйла, и что-то еще, из старых кинофильмов. Иногда Денису вспоминалась еще и какая-то желтая машина, но как бы он не напрягался, никак не мог понять, что это за машина и как она связана с его матерью. Детская психика, как смогла, защитила ребенка, убрав страшные воспоминания.

Да, больше Денис ничего не помнил из раннего детства и о маме Наташе мало что знал. Видел только несколько фотографий. Отец говорил, что она была хорошей и красивой, а ставшая все чаще и чаще бывать у них Лера добавляла, что еще очень доброй и сейчас наблюдает за Денисом с небес. Естественно, мальчик спрашивал, почему умерла мама Наташа, но ему отвечали просто – ее забрал Бог, а потом кто-то из родственников обмолвился, что ее сбила машина, и мальчик, который обожал машинки, особенно большие, почти перестал в них играть, увлекшись самолетами. Вскоре он даже научился сам делать их из бумаги, удивляя родителей не только подвижным умом, но и пальцами, которые ловко сминали бумагу, превращая ее в фигурки.